– Говори за себя, - ответила она - ты крайне беспокойный тип, и мне пришлось выключить твой мобильник, потому, что он орал неумолкая. Кстати, а почему ты в его памяти ни одного номера не хранишь?

– Потому, что они все в моей памяти. Нет нужды. Кроме того, имея дело с моими клиентами, поневоле перестраховываешься.

Она улыбнулась.

– Как всегда, на все есть причина. Тебе жить не скучно?

– Мне не дают скучать. Пока в мире водится хотя бы пара человек, в нем всегда найдется дело для такого как я.

Она вновь улыбнулась.

– А тебе никогда не хотелось просто почудить? Просто так, без причины?

Я сел на кровати, размял шею, и ответил:

– Ты считаешь, что я всегда был таким, как сейчас?

– Глядя на тебя, и сказать то трудно, что ты мог бы быть каким-то другим.

– Спасибо. Ты только что дала оценку моему профессионализму.

Она поднялась на ноги.

– Дело не только в профессионализме. Помнишь, мы с тобой говорили о том, что ты как статуя?

– Разумеется.

– Так вот ты всегда такой, кроме как во сне. Во сне ты мечешься и кричишь. Кстати, кто такой Олег?

Я онемел. Видимо подсознание, выпущенное на свободу, решало все по своему.

– Это один мой друг - тихо ответил я.

– Странно слышать от тебя такое слово. Особенно после того, что во сне ты кричал ему, что убьешь, за то, что он ничего не сделал. Чего он не сделал?

Я помолчал, после чего тихо ответил:

– Давай я не буду рассказывать тебе эту часть моей жизни? Просто иначе мне придется рассказать все, а ты мне еще нужна рядом. Скажу просто, отчасти из-за него я сейчас такой, какой есть. Но, тем не менее, это мой друг. Один из немногих настоящих друзей, которые у меня есть. Друзей, которые примут меня совершенно спокойно любым, и, что важнее, примут меня таким, какой я есть.

Она прищурилась, и тихо пробормотала:

– Тебя самого еще не тошнит от секретов?

Я встал и принялся одеваться.

– Тошнит. Но у меня нет выбора. Если я выложу все, что знаю, то, во-первых, мне не поверят без доказательств, а во-вторых, когда я дам доказательства, слишком многие решат, что я куда полезнее мертвый, чем живой, и меня просто объявят мишенью, за которой будут охотиться все кому не лень. А не лень будет многим, в особенности с учетом того, что в последний раз за меня обещали уже сто тысяч.

Ее глаза в изумлении распахнулись.

– И как ты выкрутился?

– Позволил себя найти, а дальше побеседовал с ними. Сделал из них показательный пример для будущих любителей пострелять.

– То есть?

– Один из них сейчас в психушке. Другой, оказался менее восприимчивым, и пришлось применять силу. В текущий момент, он без рук и ног, а также без языка, просит милостыню в одном из переходов. Я его периодически навещаю, и оставляю баксов сто, чтобы протянул подольше. Впрочем, ему и бывшие коллеги подают, так что с голоду не сдохнет.

Она долго и пристально изучала меня, пытаясь понять, не розыгрыш ли это.

Я не врал.

– Ты... Как ты мог? Он же живой человек...

– Этот живой человек - отпетый убийца, на котором висело с полсотни трупов. То, что я оставил ему жизнь - было необходимостью.

– Убить было бы милосердней.

– Согласен. Но я не милосерден, а расчетлив. Живым, и в таком состоянии, он мне намного полезней. А ты сейчас думаешь о том, какое же я чудовище.

– Да.

– Успокойся. Я такой только по необходимости. Мне это не доставляет удовольствия.

– А что же тебе его доставляет?

– Ничто. Иногда бывает удовлетворение от хорошо выполненной работы, но не более того.

– А секс?

– Решает чисто физиологические потребности. Телу иногда нужна разрядка, да и в остальном секс полезен для организма. Знаешь, если заниматься сексом нерегулярно, то рано или поздно эта функция организма слабеет, а потом рушится. После этого, обычно, следом начинают рушиться и остальные, и ты превращаешься в дряхлую развалину, а мне бы не хотелось, чтобы со мной такое произошло.