– Держи ТТ-шку в кобуре с ремнем и наган с глушителем. А где Юрка? Никак не могу найти.
– спросил Саня.

– Пока не знаю. Вон Афанасьева вижу, дай ка еще один ствол для него. Все, побежал. Встретимся в лесу.

Немцы прочухались быстро. Даже относительная темнота не могла скрыть такое резкое падение численности контингента. Вместо плотных толп, местами яблоку негде упасть, фонарики освещали жалкие редкие кучки по два-три-пять человек, преимущественно раненых, которые и рады бы убежать, да сил нет. Вскоре была найдена и дыра. Раздались трели свистков - обер-офицеры и капралы созывали своих подчиненных. У казарм зажглись фары двух грузовых автомобилей. Вероятно, орднунг предусматривал и такой вариант - массовое бегство, потому что немцы заучено выстроились в цепь и двинулись в сторону самой большой толпы беглецов, определяемой на слух, изредка постреливая в ту сторону. Возможно, в обычной ситуации у них все получилось бы великолепно, но сейчас, едва отойдя от лагеря на 200 метров, погоня напоролась на длинные очереди из трех пулеметов. Цепь распалась, залегла, самые сообразительные, подхватив раненых и убитых, шустро поползли обратно в лагерь, остальные попытались открыть ответный огонь, но без особого успеха. Ибо определить где в данный момент находятся молчащие пулеметы - было затруднительно, а подниматься в атаку для проверки - не хотелось. Полежав еще немного, пока звуки убегающих совсем не стихли, командиры скомандовали отход и погоня вернулась к разбитому лагерю.

– Ничего, - думал комендант, накручивая ручку телефона.
– Утром поднимем войска, вызовем авиаразведку. Впереди у Рогачева - 3-я танковая дивизия, южнее - 4-я танковая, в Бобруйске - 10-я мотодивизия, на севере 17-я танковая и 28-я мотодивизия. А западнее - 1-я кавалерийская, дичь как специально для них приготовлена. Куда эти унтерменши от нас денутся?

* * *

Люди, едва добежав до предлесья, валились на траву, заполошно хватая ртом воздух. Серега и сам тяжело дышал, но падать не стал, помогая совсем обессиленным преодолеть последние метры.

– Привал 15 минут.
– крикнул он ближайшим красноармейцам, те по цепочке передавали распоряжение.

Рядом привалился к дереву Афанасьев:

– Далеко еще?
– спросил он у Сереги.

Тут из кустов вылез свежий как огурчик Александр Осадчий:

– Какой привал? Всего пару километров осталось.

– Сиди, сачок! Не видишь, люди устали. Пусть немного передохнут. ответил Серега.

– Серег, ты Юрку не видел? Наши волнуются.

– Тут он, только что видел.
– ответил за Сергея майор Афанасьев.

– Наши интересуются - сколько народу ушло? В темноте-то не видно.

– Ушли почти все, как и договаривались.
– опять встрял майор.
– С нами ушло, сейчас трудно сказать. Вот рассветет тогда и посчитаем. По моим прикидкам много меньше полка, но батальон - вполне. Сотен пять будет.

– Ух, ё...

– Александр, ты не темни, говори - что дальше, какие планы. Вижу, ты уже успел со своим начальством пообщаться.
– Афанасьев вполне отдышался. Или нас тут всех бросят?

– Какие планы? Сейчас нужно еще на пару километров в лес углубиться, там большой привал сделаем - до утра. А вот потом разделимся. Кто-то на прорыв пойдет, кто-то с нами останется. Само собой - еда, оружие - все договоренности в силе остаются. Только у нас, - Александр показал пальцем в небо.
– Верхнее руководство рассчитывало на двести, максимум двести пятьдесят. А тут в два раза больше. Пойти доложить, что ли?

– Сиди, - одернул его Серега.
– Наверняка они уже в курсе.

– И все-таки, ребята, вы что-то темните. Нас три пулемета прикрывали я видел, с начальством общаетесь, значит - рация рядом, двести бойцов готовы спрятать на ровном месте. Уж не бункер ли где потайной?

– Почти. Пойдешь с нами, все узнаешь, не пойдешь, так и знать незачем.
– Серега осмотрелся.
– Заболтались мы тут, народ уже маленько в себя пришел, пора дальше двигать. Па-а-адьем! Шагом! За мной!

На полянке, куда вывалились первые беглецы, стояли две пластиковых синих бочки, набитые горячими макаронами по флотски - с тушенкой. Отдельно лежали кирпичи буханок черного, батоны белого хлеба и стопки одноразовых мисок с такими же пластиковыми ложками. Командовал хозяйством потерявшийся Юрий Никитин.

– А говорили - будут бутерброды.
– удивился Серега.

– Ага, а кто резать будет? На пятьсот рыл?
– ответил Юра.
– Мария Михайловна сказала, мол, нечего выдумывать и распорядилась макарон сварить.

– Тогда по многу не давать, люди несколько дней голодали, сейчас нажрутся и всем поплохеет.

– Не переживай, по многу и не хватит. Бери, лучше, анкеты с карандашами. Как развиднеется - пусть заполняют. Это Шибалин распорядился. Потом решать будем.

– Привал!
– скомандовал Серега.
– Особо голодные становятся в очередь. У кого ножи - помогайте хлеб резать. Да большими ломтями не кромсайте, нам не жалко, это вам сейчас наедаться нельзя. Ты куда лезешь? Вижу, что с ножом! Сначала кровищу с лезвия смой, вон там ручей течет.

– Какой интересный материал, мягче целлуилоида, никогда такого не видел.
– произнес Афанасьев, показывая Сереге миску.

– Пластик. Тот же целлуилоид, только с какими-то добавками.
– ответил Серега, даже не посмотрев на миску.