— Я на трубе. Звони, не пускай на самотек. Подключай спецов, пусть постоянно слушают все трубы. И пеленгуют. Но резко — ничего не делай… Просто контролируй.

— Понял… спасибо… Виктор Владимирович.

— Спасибо не шуршит… — строго сказал генерал… — двести передашь [32] . Как разрулим.

Внутри у Гумерова все заледенело.

— Есть.

— Иди. Разгребай, что навалили…

Комкая в горле крик — Гумеров повернулся и вышел.

Телефон Котова зазвонил внезапно — когда он и надеяться уже перестал. Это была единственная, очень тонкая ниточка, на которой еще держались жизни его друзей и соратников. Оборвись она — и все, больше ничего не будет…

В трубке было тяжелое дыхание… уродов учили, как нагнетать обстановку. Неслабо учили.

Котов выключил телефон. Нельзя поддаваться психологическому давлению противника. Замурлыкал какую-то песенку, чтобы снять напряжение.

Телефон зазвонил на пятой минуте. Очевидно урод, который решил с ним в игры поиграть — ждал, пока русский начнет ему перезванивать. Ага, хрен дождется…

— А ты невежливый, кяффир — заговорила трубка — не опасаешься?

— Поцелуй меня в зад, сын свиньи.

Котов снова выключил аппарат.

На сей раз — перезвон прошел почти сразу. Очевидно, ему удалось вывести урода на другом конце из себя.

На сей раз — разговор начался с крика. Длинного, страшного, разрывающего барабанные перепонки.

— Слышал, кяффир? Это русист так кричит. Хочешь, я его женщиной сделаю?

— Говори, говори… Я сейчас с винтовкой лежу на крыше. Медресе — напротив. Там как раз какой-то движняк нездоровый намечается. Бах — один правоверный ушел. Бах — двое правоверных ушли. Бах — еще один у Аллаха. Ты в эти игры со мной не играй, ишак бородатый. У тебя в руках только трое — а я как минимум десятерых положить успею. И уйду. А потом — еще десятерых. Тут тебе не Сеянтус [33] , тут тебе Катынь будет!

Трубка какое-то время молчала. Очевидно, к таким раскладам никто не привык — они творили террор, но никто не думал, что террор может быть применен и к ним. А ведь даже в Коране написано — что нельзя отнимать жизни, имущество, женщин у неверных если это приведет к гонениям и смертям среди мусульманской уммы.

— Ты забрал шейха. Что ты хочешь? — наконец, спросила трубка.

— Меняться будем. Ты мне — моих людей. Я вам — вашего Шейха.

— А дальше?

— А дальше — как Аллах рассудит. Но если мои друзья не будут живы — я с вашим духовным лидером такой диск запишу, что всем дискам диск будет. И в Интернет его скину. А потом — и ваших пойду мочить, по десятку за голову нашего. Мне пох…ю, я — смертник.

Трубка какое-то время молчала.

— Говори, где обмен, русский… — наконец спросил ваххабит.

Одна из станций мониторинга — моментально засекла разговор. Если раньше станции мониторинг представляли собой машины с улавливателями, которые ездили по городу и пытались определить местоположение передатчика методом триангуляции — то теперь использовались куда более совершенные технологии. Обычные люди — даже с трудом представляют, что может система СОРМ. Но может она очень и очень многое…

Разговор перехватили мгновенно.

На въезде в Уфу — есть примечательный район, он находится рядом с автовокзалом и неподалеку от нефтеперерабатывающего завода. Его и строил нефтеперерабатывающий завод — для своих работников, совсем рядом со своей территорией, потому что раньше на работу ходили в основном пешком. Это не бараки, отнюдь. Это целый городской район, состоящий из трех и пятиэтажных хрущевок, не лучше, но и не хуже, чем в других городах огромной страны.

Так вот — при Муртазе Губайдулловиче Рахимове этот район расселили. Полностью, до последнего человека — расселили и запретили там жить. Про Рахимова можно говорить всякое, местные жители и вовсе прозвали его Открывашкой за страсть к торжественным открытиями — но ведь чтобы открывать, надо чтобы было что открывать. И этот район — наверное будет памятником Рахимову, который довел дело до конца и запретил таки людям жить рядом с изрыгающим заразу комбинатом. В некоторых местах — не могут расселить пару десятков деревянных домов в центре…