Перелет прошел нормально. Приземлившись в Берне, первым делом прошел в туалет и навестил «фазенду», взяв назад чтото из кучи пресловутого садовоогородного инвентаря. Исключительно дабы убедиться, что всё работает. Я стоял с какойто штуковиной в руке, напоминающей когтистую четырехпалую лапу, купленную мной в свое время изза своего зловещего вида, и улыбался. Радостно так. Послышался вскрик, и вслед за дверным хлопком раздались убегающие шаги. На полу уборной лежал забытый кемто дипломат. Черт, полиции только мне, идиоту, не хватает. Но трехсекундная «рокировка» всё исправила, и я пошел догонять своих.

– Господин говорит порусски? – Это было воплощение любезности. – Чем можем быть полезны?

На лбу у меня написано, что ли? Хотя не мне судить профессионалов.

– Хотелось бы снять немного, на текущие расходы. – Я продиктовал заученные наизусть, так опрометчиво доверенные мне данные, мысленно готовясь к переходу.

– Дорожные чеки, кредитки, наличные? – Небеса не разверзлись, и по мою душу не бежали крепкие молодые люди в одинаковых костюмах.

– Кредитные карточки и немного наличных. Да, я хотел бы перевести треть суммы во Францию.

– Желаете воспользоваться услугами нашего филиала или предпочитаете какойто другой банк?

Занятый размышлениями на тему «выгорит не выгорит», я не заглядывал так далеко, а потому лишь кивнул, что было истолковано патриотически.

Всётаки Швейцария – удивительное место. Но нет, я в корне не прав. Это всего лишь одно из многих красивых мест на земле, населенное удивительнейшими людьми! Ведь красивых мест, как я уже сказал, много, а Швейцария на планете – одна. Поселились бы здесь, к примеру, албанцы или представители любой другой МумбаЮмбы, и была бы сплошная нищета, поголовная неграмотность и большая вероятность рабовладельческокрепостнических отношений. А эти ничего, живут, и что самое приятное – дают жить другим. Нам, иностранцам, казалось, что здесь ничего не происходит, эдакая пасторальная идиллия. На улицах нет полицейских с дубинками и наручниками. Никто против чегонибудь не протестует. А если случается авария, то водители идут… в ближайшее кафе, дабы выпить по стаканчику и обменятся визитками. В то время как автосервис растаскивает помятые автомобили по станциям техобслуживания. Здесь самая сильная действующая армия, если считать на душу населения, ибо Национальная гвардия целиком состоит из добровольцев. И вечером, прихватив оружие, солдаты разъезжаются по комфортабельным квартирам, чтобы наутро снова стать в строй, ибо они готовятся в случае чего защитить СВОИ дома, а не чьито политические амбиции. Уважительное отношение к полиции продиктовано ее профессионализмом. Тем, что она, полиция, никогда не гонит волну. И уж ежели надо когото депортировать, то это делается тихо и незаметно. А всё то, что не нарушает приличия и общественный порядок, считается нормой. И никаких тебе операций «пешеход со сломанной ногой» или «сдай ствол, и сразу посадим». Представьте только: в этой стране НЕТ БЕДНЫХ, то есть в нашем понимании вообще нет. Десятки тысяч туристов прибывают в страну через границу, которая открыта круглосуточно. Для людей, едущих сюда потратить свои деньги. И государство не хватается за голову, считая, что пролетает мимо кассы.

А с виду – люди как люди, некоторые даже рыжие.

Так или примерно так я рассуждал, мерно покачиваясь в кабинке подъемника. Подходила к концу вторая неделя пребывания в этом раю. Впечатлений была масса, и по большей части положительных. Да что там, приятных впечатлений.

Мы прошли по нескольким альпинистским маршрутам, только представьте – по Альпам! Катание на горных лыжах и сноуборд, а вечером в каминном зале к нашим услугам имелся небольшой бар с весьма разнообразным ассортиментом. И уж конечно, непременные снежки. Вместе с нами отдыхала группа немецких туристов, и наши девочки пользовались огромным успехом. Впрочем, их фрау тоже побывали в коекаких наших номерах. Что ж, друг для друга мы были экзотикой. Что никак не отразилось на целостности нашей милой компании, и в снежных баталиях мы выступали единым фронтом.

Хохочущие и разгоряченные, мы ввалились в холл пансиона. Хозяева, пожилая семейная пара, с напряженными лицами стояли перед экраном огромного, с метр по диагонали «Панасоника». В двадцати километрах к северу сход лавины накрыл автобус с детьми. Комментатор чтото возбужденно лопотал, то и дело поворачиваясь и указывая кудато за спину. На экране тут и там мелькали спасатели. На миг показали перевернувшийся и полузасыпанный автобус с выбитыми стеклами.

– Юр, ну куда ты собрался, и здесь хорошо ведь. – Танюша, одна из наших девчонок, озвучивала мое желание взять напрокат автомобиль, попутно комментируя и мучаясь жутким любопытством.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали… и вообще, переводи давай. – Как я уже сказал, церемонии у нас были не в ходу.

– А с тобой можно?

– Нет, – отрезал я, но тут же передумал, представив попытки чтото объяснить, не владея немецким, – хорошо, поехали.

– А вот и не хочу. – Она показала язык, но я знал, что крючок проглочен, и направился в гараж.

Лавина сошла в семнадцать пятьдесят три, и я решил, что часа хватит. Как всегда, не рассчитав время выхода и получив снежком в широко распахнутый рот. Но это были мелочи. Труднее было оттянуть Таньку от ее немецкого бойфренда и убедить пошпрехать, ничего при этом толком не объяснив. Но дело сделано, и не очень новый, по местным меркам, конечно, «Фольксваген» выезжает из гаража.

– Танюша, спроси меня, какое сегодня число.

Она покрутила пальцем у виска, но послушалась. Противным таким голосом:

– Юрок, а с утра сення какое было, пятнадцатое? А?

– Да не, родная, двадцотоё ужо. – Так вот, издалека, я попытался убедить ее в своей нормальности, прося протестировать на предмет твердой памяти. – Тань, тебе может показаться, что я буйный, но ты не верь. Просто погоди часок, и всё должно разъясниться. Ладно?

– Буйных мы не держим, Юра, – ответила она, и это было хорошо.

– Скажи им, что предчувствие. – Я заходил уже на третий круг, и происходящее начинало надоедать.

– Говорят, что их жизнь проходит среди лавин и не какимто иностранцам их учить.

Крыть было нечем, кроме мата, а матом делу не поможешь. Это дома крепкое словцо могло служить аргументом в споре. Мы вышли на улицу.

Руководитель местной школы, владелец небольшого автопарка… в мэрию нас не пустили, сказав, что у господина мэра выходной. «Нарезать круги» я начал в кабинете начальника пожарноспасательной команды, каждый раз выдвигая всё новый аргумент, не возымевший действия. Про предчувствие – это я, конечно, погорячился малек. Этим их, рационалистов и прагматиков, не прошибешь. К чести начальника спасателей, он принял мое заявление всерьез, долго кудато звонил, но потом потерял ко мне всякий интерес. Мало ли по свету бродит сумасшедших?