Бомбардировщики обходят справа небольшой городишко, почти деревню. Противника пока не видно.

На земле и в небе чисто. Ливанов уже начинает беспокоиться — забираемся все дальше и дальше в глубь вражеской территории. Несмотря на оптимистичные заверения штаба, колонна не обнаружена.

— Командир, вижу шевеление в кустах на окраине, — докладывает штурман.

— Где? — Владимир резко поворачивает голову, стараясь понять, где там окраина города и о каких кустах идет речь.

— Мы почти их миновали, заброшенный сад рядом с водокачкой.

— Вижу. — Действительно, среди деревьев поблескивает металл, виднеются угловатые кабины грузовиков. А чуть дальше вдоль дороги темнеют пятнышки одиночных окопов. Какая-то часть спешно окапывается.

Владимир трогает штурвал и закладывает круг. Интуиция подсказала, что желательно рассмотреть подозрительный городок как следует. Да, при внимательном рассмотрении становится заметно присутствие на окраинах города значительного воинского контингента. На автомобильной дороге стоит колонна автомашин, люди при виде самолетов разбежались по кюветам и придорожным кустам. Паша Столетов докладывает по рации о замеченной гаубичной батарее. Виктор Фролов углядел скопление пехоты в садах и глубоком овраге. Сам Владимир заметил замаскированные скирдами сена танки.

Устроив короткую перекличку по голосовой рации ближней связи, капитан Ливанов приказал радисту передать разведданные в штаб, а сам вернул эскадрилью на прежний курс. К его удивлению, уже через десять минут пришел ответ: полковник Овсянников отменил прежнее задание и просил нанести бомбовый удар по обнаруженному скоплению войск.

— Забавненько, — заметил Макс, — или он сразу же связался с дивизией, и там уже были готовы действовать по обстановке, или принял решение самостоятельно.

— Может, союзники успели расчехвостить ту колонну? — предположил Сергей Зубков.

— Все может быть, — задумчиво буркнул Ливанов, переключаясь на радиостанцию ближней связи. — Всем: возвращаемся на прежний курс. Бомбим позиции вокруг городка. Цели выбирать самостоятельно.

Название населенного пункта Владимир уточнять не стал, лень было разворачивать карту. И так не заблудимся. Эскадрилья шла вдоль асфальтового шоссе, единственного в этом районе.

— Разрешите покинуть строй, — просит лейтенант Гордеев, — так будет легче выбирать цели.

— Запрещаю, — резко обрывает комэск, — держать правый пеленг!

Поворот совершили четко, как на параде. Все девять бомбардировщиков почти одновременно заложили правый вираж и, перестроившись, подровнялись, сжали строй. Высота при этом снизилась до 4600 метров. Нормально. Все равно перед бомбометанием придется снижаться до полутора километров.

Только когда безымянный городок вновь возник на горизонте, капитан Ливанов разрешил разбить строй. Чувствовал он себя при этом неуверенно. Даже странно. Далеко не первый боевой вылет. Вражеских истребителей в пределах видимости не наблюдается. Стрелки бдят у кормовых установок. И все равно — по спине пробежал неприятный холодок. Оставшись только с одними ведомыми, Владимир чувствовал себя, как голый посреди многолюдной улицы. Привычка летать только плотным строем, черт бы ее побрал!

На боевой курс легли без доразведки, за десять километров до цели. Макс Хохбауэр выбрал себе вытянутую полумесяцем рощицу, в которой он успел приглядеть нечто похожее на танки. Идем со снижением. Моторы уверенно поют свою походную песню. Бомбардировщик наплывает на рощу. Под крыло убегает дорога с брошенными автомобилями, в стороне остается цепочка окопов.

Последние секунды перед сбрасыванием. Нервное напряжение нарастает. Глаза беспрестанно ощупывают горизонт. Руки живут своей жизнью, самостоятельно реагируют на короткие команды штурмана. Напрямик, минуя мозг. Это привычка, въевшиеся в плоть и кровь навыки боевого пилота.

— Пошли, родимые! — вопит Хохбауэр.

Машина вздрагивает, нос немного задирается к небу. Уходим с набором высоты. Позади бомбардировщика рощу перечеркивают два огненно-дымных рубца. Как будто кнутом стеганули. Ведомый отбомбился почти одновременно с комэском.

— Воздух!!! — истошно орет Сергей Зубков.

Владимир плавно двигает сектор газа и тянет штурвал на себя. Голова летчика крутится из стороны в сторону, глаза, как шальные, готовы выскочить из орбит.

— Где?! Мать твою!

— Справа! Четверо. Пикируют! А-а! На тебе! — гневную тираду стрелка-радиста перебивает короткая басовитая очередь «березы».

Владимир успевает включить рацию и бросить в эфир: «Истребители!» Теперь главное — не теряться. Один ведомый держится, как приклеенный, а Загребущий приотстал, отвлекся, выбирая себе цель. Надо срочно собирать строй. Как назло эскадрилья разбрелась по небу, словно стадо коров без пастуха.

Англичане рядом, свалились, как снег на голову. Вот они, четверо «Спитфайров» проскочили мимо бомбардировщика Ливанова и догоняют одинокий самолет с цифрой «33» на фюзеляже.