Шрифт:
– Я запуталась… – она зарылась пальцами в светлые волосы.
– Ты поступила к нам в тот же день. Врачи не могли держать тебя в больнице. Твои реакции были слишком резкими… буйными. Не помогало даже успокоительное. Шок, боль, вина, непонимание, потеря любимого и плюс ко всему боль физическая. Именно два последних компонента наиболее сильно повлияли на твое состояние. Твой разум разрывался между осознанием ужаса и любовью к Ганзелю. Но справедливость победила.
Девушка остановилась, глядя в пустоту. В реальности ощущая боль разрывающегося сердца.
– Ты успела набрать номер. Официального вызова не было, но твой номер зарегистрирован на твоего отца. Они были обязаны проверить. На наше счастье они успели вовремя. Еще немного и тебя вряд ли успели бы спасти. Операцию делали в срочном порядке. Доктор Штекенгер – мой хороший друг. Он-то мне и позвонил. Ты проснулась намного раньше намеченного срока и постоянно звала Ганзеля. Полиция расценила все по-своему. Но я не мог в это поверить… просто не мог…
– Почему?
– Я знал тебя еще совсем ребенком. Ты была той, кто мог днями и ночами выхаживать больного воробушка. А когда тот все равно умер, так как крыло было переломлено слишком сильно, то еще очень долго винила в этом себя.
– Это было так давно, – она горько улыбнулась.
– Но ты не изменилась, – он положил ей руку на плечо. – Такие как ты не изменяют своим идеалам.
– Каким?
– Ценить чужую жизнь.
Они погуляли еще какое-то время и повернули обратно.
– Герхард.
– Да?
– Вы думаете, я смогу забыть Ганзеля?
– Эта любовь запечатлена болью. Ты не забудешь его, пока не проснешься… ото сна, имя которому прошлое…
* * *
Жить на последнем дыхании; видеть истину в глазах других людей; жалеть обо всем, что было; топить боль в собственных воспоминаниях; терпеть, наивно надеясь, что все, что происходит, происходит не с тобой. А на улице идет дождь. Вечный, беспробудный… и не видно солнца.
Иногда кажется, что внутри живет множество разных людей. И каждый из них проживает свою нестерпимую, непередаваемую историю. Но почему-то среди этих историй нет ни одной, где есть слово Счастье. Одна лишь боль и сожаление. Одно метание души и разрывающееся в клочья сердце. А ведь так хочется дышать… а вокруг лишь вакуум… темно и ничего не видно… В груди дыра, которая ноет. Сердце стонет в предсмертных судорогах…
Хочется закрыть глаза и оказаться совсем в ином месте. И больше никогда не вспоминать эту жизнь. Пусть прошлое останется в прошлом, пусть боль превратится в прах. Пусть искусственное солнце перестанет обжигать глаза, а дождь – будоражить воспоминания.
«Я – лишь маска своих страхов. Я – лишь тень своей души. Я – никто… но этот никто – я».
Научиться жить вместе с болью. Научиться дышать пустотой…
«Что если это мой шанс? Мой последний шанс…»
Глава 9
«Сил нет даже, чтобы закричать…»
Сол резко распахнула глаза, садясь на кровати. Тупая боль – тянуло вены. Она выдернула проводки и трубочки из своего тела.
– Что за черт?!
Руки жутко болели от уколов. Она зажмурилась. Прошлое никак ее не отпускает…
* * *
Через 2 дня Сол с горем пополам отпустили домой. Ей поставили неутешительный диагноз: нервное перенапряжение и никотиновое отравление. За время пребывания в больнице Сол постоянно ставили капельницы, но при этом дали отоспаться. Однако врачи все равно настаивали, чтобы она еще пару дней побыла дома… в покое.
* * *
Лекции прошли спокойно. Рихард больше ее не трогал. Сейчас Сол стояла на улице и курила, вглядываясь в небеса. Звонок мобильника вернул ее на землю.
– Да, – она ответила на незнакомый номер.
– Это Ганс.
Время замерло всего на секунду.
– Что тебе нужно?
– Хочу поговорить.
– Не стоит.
– Я настаиваю.
Машина подъехала буквально через минуту.
– Прошу, – перед ней распахнулась задняя дверца.
Девушка забралась в машину и сразу же повернулась к собеседнику.
– Что ты хочешь?
– Отмщения.
Что-то внутри нее взорвалось, моментально разжигая пламя гнева.
– Тебе мало? – грубо.
– Я хочу сразиться с тобой.
– Ты самоубийца? – злая усмешка.
– Пока на твоем счету нет ни одной смерти… Только трупы.
«Бьешь по больному?!»
– Как ты спишь по ночам?