— За дело, что ли? — прапор нетерпеливо передернул затвор автомата. — Возьмем парней на мушку, мигом выложат все, что знают.

— Не торопись, Лёха. Вездеход, тебе слово.

— Они вооружены? — карлик нежно поглаживал Шестеру, сидевшую у него на плече. — Представляют угрозу?

— У старика скальпель. Он намазывает им тушенку.

— Тогда никаких «на мушку». Надо спокойно поговорить.

Толя кивнул:

— Правильно. Я иду первым, вы — сзади. Не обнаруживайте себя раньше времени. Если что — прикроете.

— Эх, а лучше бы все-таки на мушку! — разочарованно вздохнул прапор. — По личному опыту знаю. Автомат Калашникова, брат — самый надежный путь к взаимопониманию!

Под разглагольствования Аршинова Толик передал Носову «инструмент для налаживания взаимопонимания» и, уже не скрываясь, направился к столу, за которым сидел Куницын. Самим коротким путем.

Сначала старик услышал шаги. Подняв голову, встретился взглядом с Томским. Пальцы его задрожали, скальпель упал на стеклянную крышку стола. Блимц!

— Здравствуйте! — Толя приветливо улыбнулся. — Здравствуйте, Исай Александрович! Меня зовут Анатолий Томский.

— З-з-здравствуйте…

Куницын раскрыл рот, но из него вырвалось только какое-то сипение. Продолжить он смог лишь после того, как набрал полную грудь воздуха.

— Здравствуйте, дорогой товарищ Томский. Извините, не вижу, кто вы по званию. Ох, что за ерунду я несу… Друзья мои! Бросайте все. Сюда! Да где же вы?! Скорее сюда! Ох…

Поток слов оказался слишком большим. Старик потерял дар речи. Он просто улыбался. По дряблым щекам текли слезы. Томский хотел сказать что-то, подошел ближе, чтобы успокоить Куницына. Не успел. Старик рухнул на колени и, завладев ладонями Толика, принялся их целовать.

Томский был потрясен не меньше ученого. Он не знал, что делать. В голове вертелись обрывки мыслей. Вспомнилась некогда прочитанная история индейцев майя, которые приняли испанских конкистадоров за богов, спустившихся с небес. Услужливая память тут же отыскала подходящий случаю сюжет из поэтического наследия Гумилева:

Изрядно повозившись, Томскому удалось, наконец, поднять Куницына с колен и усадить на стул. Старик все еще не мог говорить, лишь тер ладонями мокрые щеки и тряс седой головой. На его зов пришли Теченко и Лютц. Они тоже молчали и с нескрываемым удивлением рассматривали вооруженного незнакомца. Тем временем Аршинов убедился, что обитатели Академлага не представляют опасности, и покинул укрытие. Подошел к Толику и Вездеход. При появлении карлика по лицу Отто пробежала тень. Он поспешил опустить глаза.

Однако самое большое впечатление произвел на ученых выход Шестеры. Почувствовав, что находится в центре внимания, ласка с величавой неторопливостью проследовала к столу, запрыгнула на стеклянную крышку, обвела всю компанию победным взглядом и принялась уплетать тушенку из раскрытой банки. Война войной, а обед по расписанию.

— "Uber mein Gott! Was soll das [7] ? — прохрипел Отто, судорожно подергивая кадыком. — Што это за звер?

— Гм… Интересно, — на лице Теченко отчетливо читалось желание незамедлительно взять у ласки пробу крови, а затем помесить животное в клетку для дальнейшего изучения. — Обратите внимание, товарищи, у него шесть лап!

— Новая порода, выведенная гениальными советскими учеными! — воскликнул обретший дар речи Куницын. — Я знал, я верил, что наша наука шагнет очень далеко! Подумать только: шесть лап!

Вездехода перестал забавить интерес троицы к ласке. Он подошел к столу, сгреб зверька в охапку и прижал к груди.

— Не он, а она. Ее зовут Шестера. И она вывелась сама по себе. Гениальные советские ученые тут ни при чем.

— Я понимаю. Все понимаю, — поспешно закивал головой Исай Александрович. — Да вы присаживайтесь, товарищи! Мне, признаться, так неловко, что вы застали нас… гм, в рабочем, так сказать, обличье… Отто, друг мой, принесите, пожалуйста, чистые халаты. Да-да. Мы работаем. Продолжаем свои исследования и готовы представить партии и правительству полный отчет об успешном завершении эксперимента. Данные почти готовы. И это поразительно, товарищи! Пульс и давление у всех в норме. Поначалу ощущалась легкая слабость, но уже все прошло. Теперь только — зверский аппетит. Да садитесь же!

Томский принял приглашение и опустился на стул. Какие гениальные советские ученые? Какие партия и правительство, к свиньям собачьим? Старичок, наверное, не в себе. Пульс и давление у него в норме, с аппетитом тоже все в порядке, а вот крыша, явно, протекает. Такое случается у эмоционально-неустойчивых личностей от жизни в замкнутом пространстве.

— Видите ли, Исай Александрович…

— Вдвойне приятно, что вам, представителю власти, известно мое имя! — улыбнулся Куницын. — По известным нам обоим причинам, я, так сказать, на некоторое время выпал из списка московской профессуры и искренне рад, что не забыт в научных кругах…