По моим понятиям, деревня находилась недалеко, но я не учла физические возможности Бести. Добрались мы туда уже в полной темноте. Правильней было бы попроситься в первый же дом, но Бести упрямо прошагала почти всю улицу, выбирая жилище по каким-то одной ей ведомым признакам. Поскольку я вынуждена была пользоваться ее органами чувств, я ощущала себя почти слепой (днем я такого дискомфорта не испытывала). Выбрав, наконец, дом с одним тускло освещенным оконцем, Бести несмело постучала в дверь. Некоторое время было тихо, потом огонек в окошке задрожал и задвигался, словно переставляли с места на место светильник. А потом дверь перед нами распахнулась.

– Кто здесь?
– сурово спросил возникший на пороге человек. Свет, падавший сзади, не позволял рассмотреть его лицо, обрисовывая только черный силуэт фигуры.

– Добрый человек, не откажите мне в ночлеге, - попросила Бести.

– Ступай на постоялый двор, это чуть дальше. А у меня не ночлежка!
– человек хотел закрыть дверь.

– На постоялый двор меня не пустят без денег, - Бести снова начала всхлипывать, - Пожалуйста, добрый человек, не прогоняйте меня!

– А я, значит, настолько добр, что должен тебя пустить за бесплатно?

– Я отработаю!

Какое-то время человек словно колебался, но потом кивнул:

– Ладно, заходи.

Войдя следом за хозяином в комнату, Бести сразу же устало опустилась на лавку у самой двери. Человек же прошел к стоящему в центре комнаты столу, уселся там на хозяйское место, повернувшись к нам лицом. Наконец-то я смогла его хорошенько рассмотреть.

Человек был стар. Седые волосы, схваченные надо лбом кожаным ремешком, длинными спутанными прядями спускались до самых плеч. Коричневое лицо изрезано глубокими морщинами, больше похожими на шрамы, нижняя часть скрыта седой же бородой. Особенно жуткое впечатление производила пустая правая глазница. Зато левый глаз смотрел остро, зорко подмечая все нюансы. Подметил он и впечатление, которое произвела на Бести его внешность. Однако, несмотря на преклонные годы, человек не выглядел дряхлым. Тело скрывала мешковатая одежда, но руки, которые он положил перед собой на столешницу, сцепив пальцы, говорили о немалой силе. Кажется, Бести тоже это заметила и поняла.

– Спасибо Вам, добрый человек...

– Ты когда последний раз ела?
– перебил старик.

– Не помню...- смутилась Бести, - кажется, утром...

Так же молча человек поднялся, пошел к шкафу в углу. Достал завернутый в чистую тряпицу хлеб, отрезал щедрый ломоть. Плеснул в железную кружку молока из глиняного кувшина.

– Ешь, - поставил эту нехитрую снедь на стол.

Пока Бести ела со старательно скрываемой жадностью, старик бросил на лавку овечью шкуру.

– Ляжешь здесь.

Прежде, чем Бести прожевала кусок и смогла членораздельно ответить, суровый хозяин скрылся за цветной занавеской, отгораживающей часть комнаты, давая понять, что не намерен вести разговоры.

Физическая усталость сделала свое дело - Бести уснула, едва улегшись на импровизированной постели. Даже не услышала, как вернувшийся хозяин убирал со стола. Я не выходила из тени, наблюдая за стариком. А он сидел за столом, все так же пристально смотрел на Бести, потом принес из-за занавески тонкое одеяло и укрыл спящую. Кажется, ему не нравится выслушивать благодарности - решила я.

Состояние сна, в которое погрузилась моя госпожа, открыло для меня массу возможностей. Во-первых, сами собой исчезли некоторые запреты (оказывается, Бести создавала их сознательно!), и я почувствовала себя в тени немного свободней. Во-вторых, я могла без помех копаться в ее воспоминаниях, чем я не замедлила воспользоваться. Конечно же, в первую очередь меня интересовал Элириэн. Попытавшись вызвать его образ, я обнаружила еще одну восхитительную штуку - я могла управлять снами Бести! При этом эмоции, которые она переживала во сне, были столь же ярки и натуральны, как и наяву! Просто замечательно!

Я заставила Бести снова и снова вспоминать всю историю ее общения с Элириэном, но так и не поняла, почему его возвышение не позволяет Бести теперь обратиться к нему. Когда я попыталась внушить ей желание найти своего знакомого, я наткнулась на мощный запрет, словно крепостная стена, ощетинившаяся наконечниками копий! А Бести, не просыпаясь, снова заплакала... Меня-то это не сильно беспокоило, но могло потревожить нашего наблюдательного хозяина... Я поспешила снять внушение. Придется мне поискать другой способ воздействия.

Утром наш неразговорчивый хозяин проснулся первым, однако Бести будить не стал, вышел из дома. Я понаблюдала за следом его ауры - человек не ушел от своего жилища, чем-то занялся во дворе. Я воспользовалась его отсутствием, чтобы пообщаться с госпожой.

– Бести, я не понимаю, чего ты хочешь. Если ты нуждаешься в чем-то, достаточно просто сказать мне. Все можно получить у этого человека; он уже достаточно стар, чтобы умереть.

– Господи, Дайна, какой ужас! Зачем убивать его, если он и так помог мне?