И тут мне пришла идея. А вдруг она записала свой пароль где-то в заметках на голографе, чтобы не забыть. Глупо, но такое предположение я сделал, опираясь на то, что Ден блондинка, пускай и крашеная. И действительно, к моему облегчению, нашел пару заметок, в которых было написано нечто, похожее на пароль, и один из этих вариантов подошел, открыв доступ к перезагрузке паспорта. Другой, видимо, был паролем от чего-то еще.

– Эвелиса, иди сюда, – позвал я.

Она присела рядом, включив свой голограф, ввела свой пароль, перезагрузив свой паспорт, затем удалила его с устройства (конечно, в виртуальной памяти он остался, как и паспорт любого человека, когда-либо зарегистрированного с 2087 года) и скачала паспорт Алисы Ден.

– Готово, – неуверенно произнесла она. То, что мы сейчас сделали с ее голографом – уголовно наказуемое преступление, поэтому я сейчас, как никто другой, понимал, откуда эта неуверенность в ее голосе.

– Я мог бы убрать ее отсюда совсем в другое место, – шепнул Брайан, – но, боюсь, люди СВ засекут использование Дара, а так как мне нужно будет сюда вернуться, это рискованно.

– Долго она будет в отключке? – спросил я, нахмурившись.

– Ну, двое суток точно, – заверил меня парень.

– Тогда нужно спрятать ее, чтобы, пока длятся эти двое суток, никто не нашел ее.

Я огляделся по сторонам, и приметил картонные коробки из-под какой-то голограммной техники, стоящие у стен одного из домов. Разорвал пару штук и передал их Брайану, который постарался закрыть ими журналистку. Меня все это время не покидало мерзкое ощущение, будто мы маскируем труп. Спустя короткое время, мы вдвоем уставились на нашу работу. Прикрытая разодранными коробками журналистка лежала в самом темном углу узкого проулка.

– Сомнительно, – протянул я.

Брайан в ответ пожал плечами и произнес:

– Надо убираться.

И я и был с ним абсолютно согласен.

– Эвелиса, посмотри, где сейчас она живет. Едем пока к ней на квартиру. Нужно где-то переночевать.

Поймав такси, мы поехали, а затем полетели прочь из Старого города. Снова исторический лондонский пейзаж сменился привычным для меня видом небоскребов и воздушных магистралей. На одной из самых верхних улиц и находилась квартира Алисы Ден. Расплатившись с таксистом, который высадил нас на площадке, прикрепленной к небоскребу, находившейся на сотни метров выше земли, мы зашли в подъезд, поднялись на лифте на нужный этаж и нашли указанную в паспорте квартиру. Эвелиса вызвала экран голографа и приставила его к замку – дверь открылась. Как же хорошо, что с помощью страницы паспорта можно открыть дверь, если ты случайно потерял открывающий ключ-карту.

Чем дальше мы заходили в своей афере, тем беспокойнее я себя чувствовал. И я не сомневался, что, когда всё это закончится, независимо от исхода, совесть будет долго и мучительно грызть меня всю жизнь. Хотя нет. Уже сейчас ощущаю уколы совести. Подумать только, я ограбил человека, а потом незаконно проник в его жилище!

Когда мы вошли и огляделись, трудно было не удивиться, какая большая и роскошная квартира журналистки. Были б мы грабителями, то после ограбления этого жилища, точно разбогатели бы, мрачно подумал я. Одна только прихожая занимала столько места, сколько половина моей квартиры. На полу в просторном коридоре лежал светло-бежевый ворсистый ковер, на который в своей грязной обуви я не решился наступать.

– Хотел бы я такую квартирку, – выразил Брайан общие мысли.

От описания комнаты, в которой мы переночевали, я вас избавлю, потому что, боюсь, если стану рассказывать, то не смогу должным образом передать ее обстановку, выполненную в прекрасном вкусе. Скажу только, что в ней стоял диван и огромная двуспальная кровать, покрытая дорогим шелковым покрывалом. На диване расположилась Эвелиса, а мы с Брайаном заняли это огромное ложе.

…Проснулся я рано утром. Солнце только поднималось из-за горизонта, который был великолепно виден из широкого окна спальни, находившейся под самым шпилем небоскреба. Прекрасный вид. Небоскребы - все гораздо ниже того, в котором мы находились - обведенные золотым контуром света восходящего солнца, тонули в тумане. Шпили зданий пронзали кучевые облака и поднимались из их белой ваты, искрящиеся в солнечном свете, а далеко-далеко из бело-прозрачной дымки восходило само солнце, медленно поднимаясь в голубое небо. День будет погожий.

Наверное, в грозу здесь еще более потрясающий вид, и, раз на то пошло, молнии часто будут бить в шпиль этого небоскреба, что само по себе захватывающее и пугающее явление.

Эвелиса мирно спала на диване, а Брайан, проснувшийся раньше меня, стоял около окна, почти припав к стеклу лбом. Заметив, что я проснулся, он оглянулся и посмотрел на меня. Большие карие глаза парня были печальными. Еще никогда на его лице я не видел такого депрессивного выражения, как сейчас. Глупо было спрашивать, в чем дело, ведь отчасти я сам прибывал не в радужном настроении оттого, что мы натворили прошлой ночью.

Я встал и подошел к нему, надеясь завести разговор, но о чем заговорить, не знал. Поэтому молча уставился в окно, снова созерцая прекрасную картину восхода.

– Никогда не совершал преступлений, – к моему удивлению, еле слышно проронил он, прижавшись лбом к окну и закрыв глаза. На стекле появилось облачко от его дыхания.

– Я тоже, – ответил я, пожав плечами. И, недобро усмехнувшись, добавил, – можно считать, что я уже уволен. Ведь ты наверняка знаешь, о чем я думаю.

– Знаю, – согласился он. Между нами возникла холодная скорбная пауза, пока он, наконец, тяжело выдохнув, тихо продолжил, озвучивая мои мысли. – Теперь дороги назад нет. И милиция недолго будет выяснять, кто пристукнул Ден. Но, надеюсь, мы окажемся на корабле прежде, чем за нами явятся твои коллеги. Но когда мы вернемся… если мы вернемся, для нас уже подготовят камеру в тюрьме.