Шрифт:
— Что? — спросил и Димка. Во взгляде его мелькнула веселая искорка.
— Ага, — сказал Димка и улыбнулся.
— Ну, — произнес Сережа и протянул руку.
Димка далеко отвел свою ладошку и с размаху вложил ее в Сережину ладонь. Он теперь смотрел совсем открыто и улыбался, как всегда, как раньше. Это был, наконец, обычный Димка. И Сережа ощутил горячий прилив благодарности. Он был готов теперь для Димки сделать все, что угодно: с третьего этажа прыгнуть, в бой кинуться… Хотя виноват-то был все-таки этот обормот Димка, а не он, Сережа. И если Димку угораздит опять опоздать на вахту, не миновать ему новой нахлобучки.
Вместе с Димкой и Кузнечиком они отремонтировали пенопластовый замок. Его нужно было снять на кинопленку в лучах сильных фотоламп, на фоне косматых снежных облаков. Почти в сумерках. На экране зрители увидят красивую белую крепость, в которой укрылся от врагов и ночной непогоды хитроумный кардинал Ришелье. Там он строит козни против трех мушкетеров и их товарища — д'Артаньяна.
…В небольшом городке, на берегу реки, по которой ходили дымные пароходы, жил-был веснушчатый и лохматый мальчик Андрэ. А попросту говоря, восьмилетний Андрюшка. И жилось ему не очень-то весело. Мальчишки дразнили, потому что рыжий, тетушка за каждый пустяк ставила в угол и не давала компота, школьный учитель мосье де Раздолбон придирался и делал в дневнике дурацкие записи.
Однажды Андрюшка обиделся. Не так, как раньше — на минутку, а крепко — навсегда. Он решил бросить дом и уйти в мушкетёры.
Андрюшку долго уговаривали не делать глупостей. И тетка, и учитель, и даже мальчишки, которые осознали свое неправильное поведение, обещали больше не дразнить, а мосье де Раздолбону посадить в портфель живую крысу, чтобы он тоже перевоспитался.
Андрюшка не отменил решения. Напрасно ему говорили, что мушкетеров сейчас и на свете нет, что водились они раньше, в другую эпоху, и даже в других местах. Андрюшка знал, что мушкетеры есть, потому что недавно видел их сам, когда стоял в углу и украдкой поглядывал на экран телевизора.
Андрюшка готовился к походу всерьез. Воткнул в берет большое куриное перо, приделал к старым валенкам отвороты и жестяные шпоры, из толстой проволоки и консервной банки смастерил длинную шпату. Лошади у Андрюшки не было, и он взял березовую палку, а к ней приделал конскую голову из картона.
— Ну, скачи, скачи, — сказали ему. — Далеко не уедешь, к ужину все равно вернешься. Только людей насмешишь.
И Андрюшка, правда, смешил. Когда проявили первую пленку и запустили кинопроектор, все просто лежали от хохота.
Маленького Андрюшку-д'Артаньяна играл настоящий Андрюшка Гарц. Он был на три года старше своего героя, но это ничуть не мешало. Невысокий, щуплый, в своем дошкольном костюме, из которого не очень даже и вырос, Андрюшка вполне сходил за восьмилетнего. А играл он, как артист. Это все сказали, когда выбирали человека для главной роли. Даже Данилка уступил, хотя сам сначала метил в д'Артаньяны (говорил, что пускай фильм и не цветной, но рыжего должен играть самый рыжий).
На длинной бумажной ленте нарисовали дорогу — с деревьями, каменными горбатыми мостиками, мельницами и старинными островерхими домиками. Эту ленту засняли на кинопленку. А потом на фоне белой стены сняли на ту же пленку скачущего Андрюшку. Это комбинированная съемка. Получилось, что Андрюшка скачет по дороге.
Ну, совершенно невозможно было без смеха смотреть, как лихо несется он на березовой палке-лошади, как взбрыкивает худыми ногами, на которых болтаются валенки со шпорами, как уговаривает своего «коня» перепрыгнуть через канаву, а когда «конь» отказывается наотрез, закидывает палку на плечо и пешком бредет в обход…
Кто хочет, тот добьется: скакал, скакал Андрюшка и все же добрался до старой Франции. Там, в таверне «Жареный петух», он повстречал Атоса, Портоса и Арамиса.
Сначала доблестные мушкетеры не приняли всерьез храброго малыша. Они долго хохотали, когда Андрюшка попросился к ним в товарищи. И было очень смешно, как Андрюшка пытался доказать, что он уже большой, показывая шпагу и шпоры.
Потом стало не только смешно. Андрюшка сделался похожим на маленького, растрепанного, но боевого петушка. Олег снял крупным планом его лицо, и на экране все увидели Андрюшкины глаза. Это были глаза обиженного мальчишки, над которым хватит смеяться. Лучше не надо смеяться. Себе дороже.
Андрюшка с размаху рубанул шпагой по столу и швырнул под ноги мушкетерам берет.
Через полминуты господа мушкетеры убедились, что проволочная шпага — совсем нешуточное оружие. От полного конфуза их спасло только нашествие кардинальского патруля. Вот тут-то мушкетеры и Андрюшка объединились и всыпали гвардейцам!
Когда мушкетеры вручили ему боевую шпагу, все сразу забыли о нелепых Андрюшкиных валенках, о плаще из теткиного платка, о детском бантике у ворота. Было совсем не смешно, было здорово, как он взял и стиснул клинок…