Вход/Регистрация
Лабиринт Мёнина
вернуться

Фрай Макс

Шрифт:

— Вы были наемным убийцей? — опешил я.

— Нет, что вы, Макс. Это была не профессия. Так, любительство. Просто я слишком серьезно относилась к поэзии.

— Если вы убивали плохих поэтов, сто — это слишком мало; если же гениальных, цифра чересчур велика, — заметил я.

Клер оживилась.

— Вы все очень правильно понимаете, — она дружески сжала мою руку, чего за ней прежде не водилось. — «Сто — слишком мало» — о, еще бы! Но у меня не было задачи убить всех плохих поэтов. Я — здравомыслящий человек и прекрасно понимала, что это невозможно. Но плохой поэт — это полбеды. Существуют гораздо более опасные типы. Они пишут стихи к именинам, свадьбам и юбилеям. Стихи ко дню окончания средней школы. Стихи в честь Пасхи. Высокопарные стихи по поводу всякого торжества, какое только может случиться в их бессмысленной жизни.

— Знаю, как же, — хмыкнул я. — И этих безобидных дурачков вы убивали?

— Именно эти безобидные дурачки уничтожили магическую составляющую поэзии, — жестко сказала Клер. — Их трудами поэзия стала обычной ритмически организованной речью. Эта разрушительная техника описана еще в Библии и называется «поминать всуе». Понимаете ли вы, что это значит — потерять магическую составляющую?

— Догадываюсь, — горько усмехнулся я. — Я сам, кажется, потерял свою «магическую составляющую».

Впрочем, горечь моя прошла почти сразу. Секунду спустя я и сам удивлялся собственному пафосу.

— Вам виднее, — сухо заметила Клер. — Но речь сейчас идет не о вас, а о поэзии. В юности я была достаточно наивна, чтобы полагать, будто дело еще можно поправить.

— Вы убивали людей, которые писали стишки к праздникам? — уточнил я.

— К праздникам и не только… Но суть вы уловили верно.

— И вас не поймали? — недоверчиво спросил я.

— С чего бы? — она пожала плечами. — Меня невозможно было заподозрить. С точки зрения следствия, у меня не было решительно никаких побудительных мотивов. В нескольких случаях их смерть была мне чрезвычайно невыгодна: ущемлялись мои материальные, карьерные и прочие интересы. К тому же я была очень ловка и осторожна — сейчас сама удивляюсь.

— И чем это закончилось? — осторожно поинтересовался я.

— Как видите, ничем. Поэзия так и осталась ритмически организованной человеческой речью. Сотня трупов ничего не изменила. Мне следовало родиться на тысячу лет раньше: тогда еще можно было что-то исправить… Когда я поняла это, я занялась другими вещами.

— А сами-то вы писали стихи? — бестактно спросил я.

— Да. Недостаточно плохие, чтобы наложить на себя руки, — невозмутимо парировала Клер. — Но читать я их вам не буду. Не время, не место. Да и не нужны вам стихи — ни мои, ни чьи-то еще.

У меня на языке уже крутился вопрос: как ее-то занесло в Тихий Город и много ли народу помнит ее за пределами этого призрачного Мира, но я вовремя вспомнил, что Альфа предостерегала меня от разговоров на эту тему.

В течение нескольких вечеров после этого разговора я пожирал Клер глазами, пытаясь вообразить себе, как она подсыпает яд в бокал незадачливого сочинителя или таится с охотничьим ружьем в глубине чужого сада… Но любопытство мое довольно быстро угасло. И не потому, что Клер перестала казаться мне загадочной и интригующей. Дело было не в ней, а во мне. Я утратил способность испытывать искренний интерес к чему бы то ни было. Печальных доказательств тому я собрал великое множество.

Бородатый Сэмюэль, флегматичный, приветливый и, кажется, бесконечно добродушный от природы дядька, поведал мне, что в прошлом принадлежал к тайному братству Бешеных Псов. Члены братства стремились к «прижизненной трансформации духа и тела»; основной рецепт самосовершенствования, изложенный Сэмюэлем, мог бы шокировать кого угодно.

Эти люди давали собаке, издыхающей от бешенства, укусить себя, после чего пытались выжить, не прибегая к спасительным прививкам. Они полагали, будто человеческая воля способна не только обуздать смертельную болезнь, но и воспользоваться ее мощью в своих целях.

Неофит, впрочем, мог и даже должен был обратиться к врачу, но не ранее, чем через неделю после укуса; некоторым, впрочем, удавалось продержаться дольше. Сам Сэмюэль очень гордился тем, что отправился лечиться только через двенадцать дней после первого укуса, когда окружающий мир уже изменил свои цвета, а глотательные движения давались ему с величайшим трудом. Курс уколов, сделанный с катастрофическим опозданием, как ни странно, помог. Впрочем, Сэм утверждал, будто ни один из членов их тайного братства не умер на этом этапе посвящения.

За первым испытанием следовало второе — семь лет спустя, после того как организм полностью утрачивал приобретенный в результате лечения иммунитет к бешенству. После второго укуса обращаться к врачу запрещалось. Основатели братства полагали, что за этот срок неофит должен был успеть подготовить свой организм к полной трансформации.

По словам Сэмюэля, примерно четверть его товарищей погибла; остальные же, в том числе и он сам, получили право именоваться Бешеными Псами и считали себя чем-то вроде оборотней — с той, однако, разницей, что их облик практически не менялся; преображался только дух.

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 118
  • 119
  • 120
  • 121
  • 122
  • 123
  • 124
  • 125
  • 126
  • 127
  • 128

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: