Я, блять, что, потянулся к ней?!

Черт, да!

Ее зрачки расширены, между нами сантиметров пятнадцать. Белла облизывает губу, и я начинаю стекать на пол, наблюдая, как ее язык медленно…

– Отлично! – хлопает нам Сэм, и я, отмерев, с шумом вдыхаю воздух и с психом отворачиваюсь, пытаюсь унять свое бунтующее тело – сердцебиение, дыхание, эрекцию…

Белла, поджав губы, в очередной раз заходит на свой нервный круг по сцене. И садится на колени недалеко от нас.

– Эту часть так и работайте! Поэмоциональней только… – добивает меня Сэм. – Побольше страсти… И еще давай мы на тебя что-нибудь более откровенное наденем, – оборачивается он к ней.

Белла слегка морщится.

– Это обязательно?

– Ну, это блядское место, и прикид должен соответствовать…

– Ладно, – закатывает глаза Белла, – только оставь на мне штаны.

– Хорошо, – усмехается Сэм. – Постараюсь не сильно заголять тебя сегодня.

– Да че вы, как замороженные!? – психует Сэм. – Прижмись к нему…

Сэм впечатывает в меня Беллу, и мы каменеем. Мои руки зависают около нее.

Не могу прикоснуться к ней.

Не хочу делать ей неприятно.

– Какие-то проблемы? – вздыхает он, безнадежно показывая на мои замершие руки. И я уже готов идти к Царевне, чтобы она остановила это безумие.

– Белла, в чем проблема? Ты одна идеальна. С Роном моментально станцевались… Тебе Лекс, блять, с утра кончить не дал, что ли?

Вот, блять, гондон!

Она закрывает глаза. Открывает. Никаких эмоций.

– Алекс! Ну, ты-то? – разводит руками Сэм. – Ты же профессионал. Расслабь девочку…

Бляяя, ну зачем..!?

Белла спотыкается и тут же заходит на еще один круг.

Сэм уже весь испсиховался с нами.

– Короче. У вас перерыв минут десять. Идите, покурите что ли, и потом все должно быть в ажуре.

Уходит.

– Пойдем… – кивает мне Белла головой.

– Куда? – сглатываю я ком в горле.

– Куда послали… Есть сигареты?

Киваю и иду вперед, как на Голгофу, показывая дорогу в курилку.

Я что-то должен сказать? Что?

Или она хочет еще раз проехаться по нашей теме?

Я, блять, больше не вынесу эту херню, которую она говорит мне. Которую она чувствует ко мне. И к себе.

Захожу. Отрываю окно. Достаю сигареты. Оборачиваюсь.

Белла запрыгивает рядом на подоконник, поджимая под себя ноги. С ее плечика съезжает свободная маечка. Очень хочется поправить и пройтись пальцами по ее коже. Они еще помнят это ощущение. Мои глаза на уровне ее впадинки на шее. Я вижу, как быстро бьется ее пульс. Хочу успокоить его губами.

Опять начинаю сходить с ума…

Оставляя сигареты с зажигалкой на подоконнике, отворачиваюсь, чтобы, блять, мои руки не зажили собственной жизнью.

– Что будем делать с этим? – спрашивает она, несколько раз затянувшись.

– Давай подключим Валери… – предлагаю я, – пусть зарежет эту идею с нашим совместным выступлением.

– Не вариант… Я тогда лучше сразу уйду с этой работы…

– НЕТ! – вспоминаю я ее нелегкую ситуацию, – тоже не вариант…

– Черт… – зло вздыхает она. – Не знаю… Тебе неприятно это? Ну, прикасаться ко мне? Танцевать со мной…

В горле запершило от бредовости ее предположения.

– ЧТО?! – разворачиваюсь я в шоке, – нет… Белла, ты…

И тут же догоняю, откуда эта мысль…

– А тебе? Тебе неприятно, да? Я теперь неприятен тебе?

Она молча курит, а я задыхаюсь от отчаяния.

Я знал, конечно…

– Не знаю… – ее голос, как лед. – Поделись секретом. Как там ты это делаешь? Похеру же, с кем… Может, научишь? Облегчишь мне ситуацию…

В животе опять разрывается бомба, и я не выдерживаю.

– БЛЯТЬ! – срывает меня. – Посмотри на меня!

Она поднимает глаза. Отвращение? Гнев? Отчаяние?

А я сгораю перед ней. Меня колотит.

– Не презирай меня, пожалуйста, Белла… Достаточно того, что я и сам…

Ее глаза становятся глубокими и внимательными. Она опять всматривается в мои… И я теряю связь с реальностью, не в силах даже моргнуть.

Ее рука взлетает, словно ласточка, и зависает на уровне моих глаз, и они закрываются.

«Пожалуйста! Притронься ко мне…» – замираю я.

И ее пальцы касаются моих ресниц. На долю секунды… Но это рай! Болезненный мазохистский рай. Мое сердце бьется от почти смертельной дозы незаслуженных эндорфинов!