– Палок с одним концом не бывает, – и теперь ее губы гладят мои скулы. – Я не могу иметь только часть тебя, поэтому забираю всего… Но только если всего. Ты мой?

– С первой секунды, любимая…

Ее губы, как крылья бабочки, порхают по моим – нежность…

Я не целую в ответ, хочу просто чувствовать ее ласку.

И я чувствую…

И еще чувствую, как она дрожит в моих руках. Сосредотачиваясь, понимаю, что под руками мокро.

– Маленькая…– шепчу ей в губы, – ты мокрая вся… простынешь… отпусти меня, пожалуйста. Я сам не могу оторваться.

Звонко чмокает меня в губы последний раз и, закрывая глаза, откидывается на сиденье.

Улыбается…

Дрожит.

И я, наконец, отводя глаза, давлю на газ.

Мы просто молчим и улыбаемся. Слова пока не нужны…

Притормаживаю у ближайшего «Винного погребка», целую ее руку и под вопросительным взглядом выхожу, оставляя ее в машине.

Спускаюсь по винтажной лестнице вниз и попадаю в мрачный псевдоготический винный магазин.

Девчонка за стойкой радостно распахивает глаза.

– Добрый вечер! Чем могу помочь?

– Добрый вечер. Вы можете прямо сейчас приготовить глинтвейн?

– Конечно! – суетится она. – Из какого вина? Какого объема? С какими специями?

– Что-нибудь некрепкое из сангрий, но дорогое. Две пинты. Из специй корица и гвоздика.

Девушка уже выливает одновременно две бутылки красной жидкости в нагревающийся контейнер.

– Как упаковать? Бокалы нужны?

Вспоминаю нашу первую встречу и с улыбкой качаю головой – она не любит пить из бокалов.

– В две бутылки.

Нахожу глазами подходящие из темного толстого стекла и указываю на них.

– Может быть, еще шоколад?

– Да. Швейцарский. Молочный. Вот эту розу, – выбираю красивый шоколадный цветок размером с кулак. – И бутоны живых роз добавьте, пожалуйста…

Вспоминаю, кому обязан сегодняшним счастьем, и добавляю:

– И вот эту коробку конфет доставьте, пожалуйста, по этому адресу.

Пишу на бланке заказов адрес Алисы и добавляю в нужной графе подпись: «Одной гениальной Крохе…», выбираю подходящую открыточку – стебную девочку с сигареткой, улетающую на воздушном шарике – и вкладываю ее в бланк заказа.

Девушка озвучивает сумму, и я, добавляя щедрые чаевые, забираю из ее рук пакет со своими покупками. Она на секунду задерживает его в руках и…

– Приходите к нам еще…

Блять… флиртует.

Знала бы ты, милая…

Флирт с безумно влюбленной элитной шлюхой это… дело абсолютно неперспективное!

Не могу сдержать улыбку и, кивая, быстро выметаюсь.

Запрыгиваю в машину. Ее глаза закрыты, и все еще улыбается.

– Белла… – карие омуты тут же распахиваются и захватывают меня в плен.

Что я хотел сказать?

Забыл…

– Ты что-то купил?

Ах, да…

– Это глинтвейн, чтобы согреться, – передаю картонный пакет ей в руки. – И шоколад…

– Спасибо…

Ныряет ручкой в пакет, и я не могу отвести глаз от этого ее движения, потому что изящный рукав кружевного платья делает его каким-то мистическим.

В руке материализуется алый бутон, весь в каплях дождя. Подносит его к лицу и нежно ласкает его губами.

Это, блять, невыносимо красиво!

– Замри… – шепчу я, доставая телефон. Ее глаза в удивлении распахиваются, но она послушно застывает, и я делаю несколько снимков. Тут же выставляя один из них в качестве обоев на экран телефона.

Убираю телефон в карман и трогаюсь дальше под ее пристальным взглядом.

Белла достает одну бутылку теплого вина и, скручивая крышку, делает несколько глотков.

Боюсь даже смотреть… Надо, блять, как-то вести машину.

– Вкусно! – на светофоре протягивает бутылку мне, и я тоже делаю несколько глотков. Через силу. Потому что она смотрит, как двигается моя гортань от каждого глотка, как тогда…

Черт… Хочу ее.

– Ты согрелась? – голос не слушается, и она улыбается, разглядывая меня. Ее взгляд скользит по моей челюсти по горлу и уходит куда-то за ворот моего свитера.

Требовательный вой клаксона сзади напоминает мне, что я вообще-то должен ехать. И я еду.

– Пристегнись, – прошу я все еще тем же одуревшим голосом, но она не слушается, забирая у меня бутылку и снова прикладываясь к ней.

Доезжаем, наконец-то, до дома. Открываю ей дверь, помогая выбраться из машины и сходя с ума от того, как ее ножка в охерительно высокой шпильке упирается в асфальт. Разрез демонстрирует мне все прелести, и я послушно съедаю это блюдо глазами.

Возбуждение оттеняется жуткой ревностью – она провела в этом кружевном безобразии несколько часов в компании других мужчин. Они, блять, смотрели на нее! Он, блять, целый вечер лапал ее глазами!