– Вставай и завтракай без меня, я стираю… Дай-ка и рубашку твою выстираю. Почему она у тебя такая мятая и в мусоре? Трава какая-то прилипла… – (В самом деле, почему?) И в кармане сор… – Мама вытряхнула на одеяло плоскую желтую палочку. С мелкими черными буквами!

Белый свет поплыл вокруг меня.

– Мама, не выбрасывай!! Дай!..

Палочка – длиной с мизинец. Один конец закругленный, другой обломан. И отпечаток на свежем дереве: «…бр. Сидоровыхъ».

– Собираешь всякую дрянь, – вздохнула мама. А я стиснул плоскую лучинку в кулаке. Кулак прижал к груди. А сердце там: бух!.. бух!.. бух!.. Словно эхо гулких барабанов Космоса…

После этого я все утро жил как во сне. Вернее, в полуобмороке. Вроде бы все делал как надо: отвечал на мамины вопросы, умывался, разогревал гречневую кашу, жевал ее… Но мысли были об одном: скорее бы пришел Серёжка!

И он пришел! Веселый такой, чуть запыхавшийся.

– Здрасте, Ирина Григорьевна! Ромка, привет…

Мама заулыбалась – Серёжка явно ей нравился, хотя сегодня явился он не в «парадном виде», а обычный, слегка растрепанный.

Я молча потянул его в свою комнату.

– Садись…

Он послушно сел на край моей постели, понял что-то. Я разжал кулак. Палочка лежала на ладони буквами вверх.

Серёжка с полминуты смотрел на палочку, и лицо его делалось все строже, тоньше как-то. Даже красивее.

Потом он запустил два пальца в свой нагрудный карман и достал такую же плоскую лучинку.

Мы не сговариваясь соединили обе палочки. "Компанiя бр. Сидоровыхъ» было написано на них.

Серёжка чуть улыбнулся, поскреб своей щепочкой подбородок и глянул мне в глаза: «Ну, вот видишь! Теперь ты все знаешь…»

Гулкие барабаны Космоса снова зазвучали во мне.

– Значит, не сон? – шепотом сказал я.

– Значит…

– А почему ты сразу не объяснил?

– Ну… – Он опять заскреб подбородок. – Я думал, вдруг ты не поверишь, если узнаешь раньше срока… Да я ведь намекал!

– Когда?

– Да тыщу раз! Объяснял, что сон бывает не просто сон, а переход в другое пространство…

Да, правда. Но тогда… Однако спросить о себе сразу я не решился. Спросил про другое – и с легкой опаской:

– Серёжка, ты кто?.. Инопланетянин?

Он округлил глаза, белесые ресницы растопырились.

– Я?.. Ты с какой печки упал? Я – Серёжка Сидоров с улицы Партизанской. И больше никто… Просто мне повезло: забрался однажды на эстакаду и нашел дорогу в Заоблачный город…

– Я не про Город. Ты умеешь превращаться в самолет!

Серёжка пфыкнул губами. Скинул кроссовки, сел на моей тахте по-турецки. С подчеркнуто небрежным видом.

– Подумаешь! Да это каждый пацан сможет, если приспичит… Ну, не каждый, но многие… Я же объяснял – это с перепугу!

– Не ври, что с перепугу… Разве ты каждый раз пугаешься перед тем, как превратиться?

– Теперь-то нет, конечно! Теперь это просто… Ты тоже сможешь научиться, если захочешь.

Горькая печаль накатила на меня. И я спросил наконец и о том, что мучило:

– Но если это не сон, если все по правде… тогда почему тамя хожу, а здесь не могу?

Серёжка сразу затуманился. Спустил с тахты ноги:

– Я не знаю… Наверно, это зависит от Старика. Тамон решил тебе помочь, а про тутне подумал. Что ему до наших забот? Они ведь просто капелька среди всех его космических проблем… А может быть, есть и другая причина…

– Какая?

– Может быть, Старик не всесилен. В том пространстве сумел тебя вылечить, а до нашего его сила не достает…

– Серёжка… а он и кто?

– Не знаю, – сказал Серёжка неохотно. – Он изучает Безлюдные пространства и, кажется, даже управляет ими. То есть не совсем управляет, но пытается там что-то переделать… какие-то структуры… Он сам такая же загадка, как эти пространства.

– А они… Пространства эти… Серёжка, они зачем?

Серёжка опять сел по-турецки – ноги калачом. Но уже не с дурашливым видом, а серьезный такой, будто маленький мудрец.

– Это, наверно, неправильно спрашивать: зачем?.. А зачем Земля, звезды? И все на свете?.. Оно есть, вот и все. И эти Пространства – тоже… Старик говорил, что сейчас они отдыхают. Как поля…

– Какие поля?

– Ну, когда идет весенний сев, не все поля засевают, некоторые оставляют, чтобы земля отдохнула! Называется – пар… Старик объяснял, что и пространства в разных измерениях должны отдыхать от людей. Тем более, что люди постоянно делают глупости: воюют, природу портят… Второй раз пустынные пространства вредных людей на себя не пустят. Знаешь почему? Потому что каждое Безлюдное пространство сделалось живым. Люди ушли, а оно как бы сохранило человеческую душу…