– Простите… а вы обращались к врачам?

Я сказал, разворачивая шелестящую обертку:

– Много раз… Но это неизлечимо.

– Как жаль… – Она опять шагнула. И оглянулась вновь. – Простите… но разве и Старик сказал, что неизлечимо?

Я сразу почувствовал, с каким значением сказано это слово – «Старик».

– А кто он такой?

– Как? Вы даже не слышали про Старика?!

– Я… не здешний. Я совсем недавно приехал…

– Это самый знаменитый колдун! Но не простой колдун, не сказочный, а… научный. Он лечит такие болезни, от которых отказываются врачи…

Я лизнул мороженое и вздохнул. Не объяснишь ведь этой замечательной девочке, что я совсем из других краев и, наверно, даже из другого времени. Что скоро я проснусь и…

– Мальчик, вы непременно должны сказать про Старика своим родителям! Он живет на улице Веселых маляров, дом пять.

– Спасибо, я обязательно…

Она присела опять и убежала – туда, где мелькал красно-желтый, гудящий под ударами ладоней мяч.

А я взялся за эскимо.

Вкус был… ну, прямо как в рекламе по телевидению: «райское наслаждение». И я половину порции сам не заметил как сглотал. И только тут спохватился: надо ведь оставить Серёжке!.. А чего это его так долго нет? Где застрял?

Но тревожиться всерьез пока было некогда: мороженное быстро таяло. Белые капли падали мне на ноги, и я даже чувствовал кожей холодок. Это меня порадовало. Но мороженное следовало спасать, и – делать нечего – я прикончил его. Осталось только плоская палочка с черными буквами: «Компанiя бр. Сидоровыхъ».

Фамилия – как у Серёжки!

Но куда же он все-таки девался? Я наконец занервничал изо всех сил. И вот тогда он появился! С креслом.

Это было старомодное сооружение с плетеной спинкой, с литыми, без накачки, шинами, без ободов для рук.

Серёжка сердито сопел:

– Вот, только такой тарантас добыл. Да и то с трудом…

– Ничего! – Я ликовал в душе, что Серёжка – вот он! Такой родной среди этой ласковой, но все же чужой и старомодной жизни. – Ничего, что тарантас! Так даже интереснее!.. А пока тебя не было, со мной тут… уже познакомились. Мороженым угостили. Я хотел половину оставить тебе, а оно тает, тает, а тебя все нет, нет… И теперь только вот… – Я показал палочку. – Эта «Компанiя», случайно, не твои родственники?

– Не-а… – Он со смехом взял палочку. – Ну, не беда, что ничего не осталось. Поделим это… – И сломал палочку пополам. Сунул половинку в нагрудный карман, а мне отдал другую. Ту, что со словами «…бр. Сидоровыхъ».

«Мы ведь тоже почти что „бр“. Неважно, что я Смородкин», – подумал я. И отвел глаза, потому что Серёжка эту мою мысль, кажется, прочитал. Я тоже затолкал палочку в карман рубашки, а Серёжке сказал небрежно:

– Эта девчонка… ну, которая угостила… она говорит, что в городе есть какой-то Старик. Что он лечит все болезни…

Серёжка молчал. Я вдруг увидел, что он не просто молчит, а со странным напряжением на лице. Словно вспомнил о неприятном деле. Потом он ответил, глядя мимо меня:

– Вообще-то я знаю этого Старика…

– Знаешь? Откуда?

– Я же здесь не первый раз… Ладно, поехали!

– К нему?

– К нему …

Но я видел, что Серёжке не хочется к Старику.

– Серёжка, не надо. Все равно он меня не вылечит. А если и… Это же не по правде! Утром проснусь – и все как раньше…

– Это утром, – возразил Серёжка хмуро и строго. – А здесь тебе разве не хочется побегать? Чтобы мы вместе…

Да, правильно! Ведь в своих снах я мог бы вместе с Серёжкой гулять по Туманным лугам, по Заоблачному городу! И может быть, играть с теми ребятами на площадке. «Вот видите, мальчик, Старик – настоящий волшебник».

– Тогда поехали! Или… тебе почему-то нельзя туда?

– Это не важно… – И в два счета Серёжка усадил меня в непривычное, твердое и просторное кресло.

Нам торопливо, заботливо так, уступали дорогу. У мостика через ручей с водопадом подбежали два маленьких кадета в белых мундирчиках с золотыми шнурами, в высоких фуражках.

– Позвольте вам помочь!

Серёжка позвонил. Он был молчалив. Я ни о чем его не спрашивал: понимал, что назревает какое-то новое событие. Доброе?! Или наоборот?..

На улице Веселых Маляров тесно стояли трехэтажные дома. Балконы почти смыкались над головами. Твердые колеса запрыгали по булыжной мостовой. Среди булыжников рос редкий овес.