— Мама, — протянула Галя, сделав вид, что несколько обижена и даже шокирована такой реакцией, — я давно хотела сделать тебе хоть какой-то подарок. Тебе не нравится? Так и скажи мне, я в следующий раз с кем-нибудь проконсультируюсь. Это сердолик, камень теплый, такой как бы домашний бог.

— Да, — согласилась польщенная мать, — к тому же это символ противоречивого сердца.

— Ну и что же из этого следует? — развела руками Галя.

— Да что ты, милая, — улыбнулась мать, — сердце всегда противоречиво. Спасибо, дай я тебя поцелую, моя гениальная доченька.

Изольда мрачно смотрела на сестру из противоположного угла.

— Я про тебя помню, не грусти, — успокоила она сестру, — я просто не успела подобрать нечто достойное тебя. Хотела купить ноты, но что-то засомневалась и передумала. Завтра пойдем покупать платье.

Как видно, это вранье подействовало на Изольду успокаивающее, она быстро закивала, развеселилась, и они сели вместе обедать. Кусок ветчины, свежий белый хлеб и душистый чай внезапно укрепили довольно-таки зыбкий и непрочный мир в этой комнате.

— Хоть сегодня и нет никакого праздника, — говорила Галя, разливая чай, но этот день я назначаю особенным, ведь сегодня мне пришла в голову очень умная мысль.

— Это поразительно, — улыбнулась Софья Григорьевна, поворачивая голову и разглядывая себя и новые серьги в небольшом старинном зеркале, несколько затуманенном. В нем Галя всегда видела себя взрослее, чем была на самом деле, сдержанной и таинственной.

— Они тебе очень к лицу. Ты даже помолодела, мам.

— Да нет, — отмахнулась та, — я в том смысле, что тебе пришла в голову мысль, да еще и умная. И чем же она замечательна?

— Всем, — ответила Галя, — ты ведь не можешь не согласиться, что у меня особое отношение к Франции.

— Да-да, — послушно согласилась мать. — По-русски ты говоришь порой чудовищные вещи. А французский тебя худо-бедно организует.

Никишин в этот вечер домой не пришел, что несколько разочаровало Галю. Она подумала, что однажды старшина просто исчезнет из этой квартиры так же внезапно, как появился, и что она будет делать без него?

Оказалось, что слишком многое связано каким-то таинственным образом с ним. Рядом с Ярославом она чувствовала себя одновременно и слабой, и защищенной. Его твердые, устоявшиеся взгляды на окружающий мир освобождали старшину от колебаний и сомнений.

Она несколько раз выбегала на шум в коридоре, решив, что пришел муровец. Но всякий раз возвращалась ни с чем.

Утром произошел скандал из-за очереди в туалет. Улучив момент, когда армянин вышел из него, на ходу застегивая пуговицы на ширинке, Ольга Витольдовна, оттолкнув Галю, проскользнула в туалет и закрыла щеколду. Это уже было пределом наглости.

— Открой дверь, дешевка, куда полезла без очереди? Попробуй только выйди, утоплю тебя в собственном дерьме! — Галя пришла в неистовство.

— Не выйду, пока не позовете милицию.

— Заткни хлебало, лахудра, — прошипела Галя, сделав «козу» Ольге Витольдовне.

Никишин поймал ее за руку в коридоре, когда она шла, ничего не видя перед собой.

— Ты что бунтуешь? — сурово спросил он. — Сейчас я тебя привяжу к креслу и допрошу с пристрастием.

— Да уж, пожалуйста, — разъяренно кричала Галя.

Услышав Ярослава, Шемякина осторожно открыла дверь.

— Хулиганка задержана, — насмешливо бросил он Шемякиной. — С ней будет проведена разъяснительная работа.

Бережно втолкнув Галю в свою комнату, Никишин аккуратно закрыл дверь и только после ткнул пальцем в сторону кресла.

— Садись, а привязать себя можешь сама. Ты зачем на певицу набросилась? Она и так не в себе.

— А что она себе позволяет? — Галя наигранно возмутилась, — примадонна хренова, ну вот кто она такая, черт побери? Я видеть ее не могу.

— Все ее видеть не могут, — примирительно произнес Никишин. — И друг друга тоже, но такова международная обстановка в коммуналке.

— Какая муха тебя укусила? Жених, ссора, разрыв, депрессия, — прищурился он, доставая из шкафа какие-то консервы, стеклянные банки, несколько шоколадок, коробку конфет, вилки, ножи, бутылку красного вина и «Белую головку».

Еще минута — и она рассказала бы старшине о всех своих приключениях, случившихся на прошлой неделе. Но какая-то сила сдавила ее горло, да так, что она поперхнулась и закашлялась. Никишин налил ей воды.

— На, выпей, — он легонько похлопал ее между лопатками.