— Хо—о, вечерок выдаться хоть куда,— заметил кто—то. Войон лежал на спине, вяло помахивая всеми четырьмя руками.

— Вы не вправе так поступать со мной,— пищал пленник.— Во имя Че…— Стоявший ближе всех к упавшему полисмену уин размахнулся огромной клешней. С громким, напоминающим пистолетный выстрел щелчком отхватил ему голову.

— Впервые вижу, как один из этих болтунов получать достойный окорот,— заметил Джик—джик.— Ты справился с ним как раз вовремя, Фут—фут, прежде чем он назвать имя Червя…— Он смолк и посмотрел на Ретифа.

— Во имя Червя,— подхватил тот.— Как насчет капли гостеприимства?

— Ты со своим большим речевым аппаратом,— пробормотал кто—то с отвращением.— Ладно, вернемся в лагерь. По крайней мере, мы можем поджарить на дорогу полицейского.

Четверка уинов подняла безжизненное тело, кто—то подобрал голову.

— Тебе повезло, что ты назвать имя Червя,— охотно заговорил Джик—джик.— Старина Хуб—хуб уже готов был отобедать.

— Мое упоминание о Черве снимает меня со списка блюд?

— Во всяком случае, дает тебе время приводить свой мысли в порядок.

— Мне сдается, что в твоем замечании сокрыто множество значений, и все они неприятны.

— Хо—о, это совсем просто, детина. Это значит, мы держать тебя пять дней в загородке, а потом освежевать для старомодный племенной пирушка.

Вперед сунулся свирепый с виду уин.

— Как насчет того, чтобы подрезать несколько кромок сейчас — просто попробовать на вкус?

— Отойди, Хуб—хуб,— предостерег Джик—джик.— Никаких закусок между обед—ужин.

— Идем, Мясо—с—неба,— окликнул свирепый пигмей.— Заводи свои колеса.— Он протянул клешню, чтобы ткнуть Ретифа, и с воплем отскочил, когда тяжелый меч отхватил ему с дюйм заостренного кончика клешни.

— Глянь, что он делать с моим резаком! — взвизгнул пострадавший.

— Ты напроситься на это, Хуб—хуб,— сказал Фут—фут.

— Мне нравится простор вокруг меня,— пояснил дипломат, небрежно поигрывая мечом.— Не тесните меня.

Уины отступили — пятьдесят или более темных, поблескивающих тварей, похожих на огромных муравьев—солдат,— они окружали широким кольцом Ретифа, доспех которого ярким пятном выделялся во мраке. Хуб—хуб заверещал, показывая всем поврежденную клешню, а пламя факелов играло на его металлических боках.

— Я отныне снимать этот кусок мяса со список жратвы! — вопил он.— Я провозгласить его на статус племени!

— Э, Хуб—хуб, ты что, спятить? Что за дурацкий идея…— протестующее загомонил народец.

Джик—джик обратился к разъяренному соплеменнику:

— Он отрубить тебе часть, а ты теперь подружиться с ним. В чем идея?

— Идея в том, что мне не нужно ждать пять дней вернуть себе свой кусок! — объявил Хуб—хуб.— А ну—ка все назад…— Он повелительно взмахнул двухфутовой, смахивающей на стальной капкан клешней.— Сейчас я подрезать этот ходульник под размер!

Уины повиновались, разочарованные, но уважающие племенной обычай. Хуб—хуб заплясал перед Ретифом, который ожидал, стоя спиной к дереву, с острым как бритва палашом в руке, на лезвии которого играли блики пламени. Пигмей засеменил к дипломату и, проведя пару финтов (высокий и низкий), здоровенной боевой рукой сделал свирепый выпад — маленькими щипцами. Затем завершил атаку ударом мощной клешни, отскочившей с громким звоном от нагрудного доспеха Ретифа. Пигмей зашатался после ответного удара повернутого плашмя клинка.

— Хо—о! — заверещал Джик—джик.— Старина Хуб—хуб в этот раз отхватить кусок не по зубам!

— Закончим на этом, коротышка,— предложил Ретиф.— Мне не хочется насадить тебя на вертел, пока мы не познакомились поближе…

Уин снова напал, вращаясь на паучьих ножках, сделал обманное движение и ударил боевой клешней.

Меч Ретифа описал сверкающую дугу и мелодично прозвенел, прорубившись сквозь прочный как сталь металлохитин. Огромная клешня упала на землю.

— Он… отрубить мне резак…— еле пробормотал Хуб—хуб.— А теперь он проткнуть меня наверняка.— Пигмей принял оборонительную стойку, на обрубке повисли капли тягучей темной влаги.

— Поделом тебе, Хуб—хуб! — крикнул кто—то.

— Что, если я отпущу тебя? — Шагнув вперед, Ретиф коснулся острием клинка тонкой шеи уина.— Обещаешь быть паинькой и говорить только тогда, когда тебя спросят?

— Я себя так чувствовать, что отговорить навек,— объявил Хуб—хуб.

— Прекрасно.— Ретиф опустил лезвие.— Иди с миром.

— Ловкий трюк, детина,— заметил Джик—джик.— Ему придется отращивать новый рука шесть месяцев, а пока что он научиться держать жвала на замке.