Еще до окончания записи альбома, в июле 1987 года, были выпущены два сингла — семидюймовый «Dislocated//Chet» и двенадцатидюймовый с добавленной «Purple People Eater». В январе 1988 года выпустили еще один сингл — «She Took My Breath Away//Cayman Island». В хит-парады эти сорокапятки не попали. Точно так же канул в Лету и альбом Accidentally On Purpose, вышедший в феврале 1988 года (на виниловой пластинке, в отличие от компакт-диска, отсутствовали последние три песни из синглов).

Не совсем хорошо шли дела и в стане DEEP PURPLE. Практически был сорван летний тур по США — билеты продавались из рук вон плохо, мало зрителей приходило и на сентябрьские выступления в Европе. На этом фоне все больше обострялись отношения между Гилланом и Блэкмором.

Дошло до того, что Ритчи бросил Иену в лицо тарелку со спагетти (по словам «пострадавшего», гитарист решил, что именно Гиллан полил их ему кетчупом). Правда, сам Блэкмор как-то сказал, что это была месть за то, что тот налил ему томатный соус в туфли. Как бы то ни было, «томатные разборки» ярко свидетельствовали о кризисе в группе.

Летом 1988 года Иен вместе с Берни Марсденом выпустил сингл «South Africa//John». Помешенная на первую сторону «Южная Африка», написанная Марсденом — это яркий политический манифест, направленный против апартеида, песня с отличной мелодией. «John» (композиция авторства Гиллана) — неплохой номер среднего темпа, где Иен показывает мастерство владения губной гармошкой. Увы, этот сингл показал, что певец находится не в лучшей вокальной форме. Есть в его голосе страсть, есть эмоции, но нет характерной звонкости, этого знаменитого гиллановского «серебра».

В ноябре 1988 года музыканты PURPLE принялись работать над очередным альбомом, но незадолго до этого разгорелась настоящая война. Иен настаивал на том, чтобы сочинять и записывать песни в Нью-Йорке. Его логика была такой: там жили менеджеры, рядом обитали Ритчи и Роджер, у которого дома была хорошая студия. Другие же хотели записываться в глубинке. Гиллан настаивал на своем, и тогда Пэйн предложил ему самому найти студию.

«Невероятно! Я спросил его, он что, не понимает — приличные студии давным-давно забронированы, а потом опять назвал его… (следует матерное слово, за полгода до этого на пресс-конференции в Италии Гиллан уже обзывал Пэйна подобным образом, — прим. автора).Я сказал: «Брюс, в твои обязанности входит убирать камни с нашего пути, но вместо этого я только и слышу: «мне не хочется это делать», «это невозможно»». Я сказал, что меня сводит с ума, когда в группе, ради которой я готов умереть, приходится сталкиваться только с отрицательными эмоциями».

Еще раз «обложив» матом Пэйна, Иен заявил, что от него толку, как с козла молока. «После этого Ритчи вышел из комнаты, не сказав ни слова. Джон, перед тем как уйти, сказал что-то, но я не расслышал. За ними последовал Брюс. Остался Роджер. Роджер, мой старый и верный друг, встал, и опершись кулаками в стол, бросил мне в лицо: «Иен, на этот раз ты зашел слишком далеко!»»

Вот так группа оказалась в уже привычном Стоу. Гиллан утверждает, что Блэкмор опять тянул одеяло на себя, отодвинув в сторону остальных музыкантов. В качестве примера он рассказывает об одной из репетиций, на которой Пэйс, Гловер и Лорд играли очень интересную блюзовую вешь. Иен подключился, что-то напевая, но тут зашел Ритчи, воткнул шнур гитары в усилитель и начал играть совершенно другую тему. «Я сказал ему: ну что же ты делаешь?! Ведь это была классная вещь!», — а Ритчи хотелось играть по-другому, и остальные безропотно присоединились к нему. Вне себя от возмущения, я вернулся в отель. Группа постепенно становилась коллективом, аккомпанирующим Ритчи Влэкмору».

Впрочем, остальных музыкантов положение вещей явно устраивало, ибо вскоре Гиллана попросили не приходить на репетиции. Оставшись не у дел, он вернулся в Англию. Ленты с инструментальной «подкладкой» приходили ему по почте, но Иен возвращал их обратно, мотивируя это тем, что материал «сырой» и не вдохновляет его на сочинение текстов.

Диск-жокей станции «Radio City» Фил Истон (Phil Easton), приятель Гиллана, прослышав, что тот хотел бы воспользоваться вынужденным отпуском и провести ряд концертов, подбросил Иену идею возродить его альтер-эго — Гарта Рокетта. Истон познакомил Гиллана с гитаристом Стивом Моррисом (Steve Morris). Стив был ливерпульцем и выступал с группой EXPORT. Во времена начала «новой волны британского хэви-метал» (NWOBHM) это была главная надежда Ливерпуля.

Стив стал музыкальным директором гиллановского проекта, подобрав музыкантов для очередного воплощения Garth Rockett And THE MOONSHINERS. Он взял с собой коллег по EXPORT: ритм-гитариста Гарри Шоу (Harry Shaw) и барабанщика Лу Розенталя (Lou Rosenthal). В группу также вошли клавишник Марк Бакл (Marc Buckle) из THE QUEST и бас-гитарист Кит Малхолланд (Keith Mullholland) из RAGE (ранее выступал в NUTZ).

«Предполагалось, что все будет держаться в большой тайне, мы просто проведем своеобразную репетицию перед публикой, не делая никакой рекламы. Но новость распространилась очень быстро и вышла за пределы Ливерпуля. Даже Тони Айомми позвонил мне из Бирмингема, чтоб узнать, правда ли это», — вспоминает Гиллан.

Музыканты репетировали в ливерпульской «Cumberland Tavern». Дебютный концерт группы состоялся 18 февраля 1989 года в «Floral Hall», г. Саутпорт. Иен назвал это успешное выступление «квантовым скачком» из состояния, в котором он пребывал несколько недель назад. Он решил не играть песни DEEP PURPLE, посему во время тура, проходившего по клубам северо-западной Англии, исполнялись рок-н-ролльные стандарты и песни времен сольной карьеры Гиллана. Иен сам финансировал этот проект, что, по его словам, было ошибкой. Впрочем, как коммерческое начинание он его не рассматривал. Билеты стоили всего два с половиной фунта стерлингов. «Если быть откровенным, то гастроли с Garth Rockett And THE MOONSHINERS отвлекли от дел DEEP PURPLE очень кстати, хотя и не открыли во мне дополнительных источников энергии».