– Ты согласна? –спросил он, громко и нетерпеливо, а она начала паниковать, понимая, что сейчас ответит, и он положит трубку, а в следующий раз позвонит только в случае крайней необходимости.

– Да.
– все же шепнула она, зная, что молчание затянулось.

– Отлично! –подытожил Маркус, от чего Аня чуть не закатилась истеричным смехом. Какое "отлично", Маркус?! Черный юмор сейчас не к месту.

– Постарайся обдумать все до завтра, хотя бы где хочешь остановиться на первое время. Возможно лучше вернутся домой, пока не решишь... Или может быть к Маргарите?

– Я подумаю!

– Тогда сообщи мне о своем решении!

– Хорошо.
– вновь кивнула она, уже не разбирая слов.

– Как Диана?

– Хорошо.
– мертвым голосом ответила на автомате, молясь, чтобы он заканчивал с этим всем скорее. И словно поняв ее, Маркус попрощался и сразу же отключился, повергая ее в пучину отчаянья. Она сидела на полу, сжимала в руке телефон, прижимая его к мокрой щеке, и не знала, просто не знала, что ей делать дальше, как ей жить. Распухшее, ненормальное, горящее яростным огнем бессилие, сжигающее все на своем пути - вот, что внутри, и не осталось ничего... И так хотелось об этом кричать, но они молодцы, справились. За такое надо Оскар давать, потому что его "отлично" и ее "хорошо", когда жизнь вытекает – это целое искусство, которое станет их визитной карточкой, стоит только им заговорить. Почему любя друг друга, приходится лицемерить? Потому что мало любви, когда речь заходит о браке. Мало... Ибо множество союзов, которые продолжают существовать, когда в них умирает любовь, потому что есть иное. Есть доверие, есть понимание - фундамент, на котором строятся любые отношения между людьми, и не любовь их причина, а иное... У них с Маркусом всегда были крайности на подобие "я жизнь за тебя отдам, я ради тебя живу", но главного - "я разделю эту жизнь с тобой" не было, и больше никогда не будет. Любовь ослепляла, кружила в вихре эмоций и не позволяла учиться быть вместе, принимать друг друга. Не было спокойствия в их жизни, все время как на американских горках, а так долго не протянешь, либо умрешь, либо сбежишь, ибо лимит душевных сил исчерпан.

Аня долго сидела на полу, глядя в окно, пытаясь осознать, что здесь заканчивается ее жизнь, имя которой - Маркус Беркет, но ничего не выходило, она могла лишь похоронить свои несбывшиеся надежды, а жить придется дальше с этим именем всегда.

К вечеру кое-как подняла себя и стала собираться, после обдумала свои дальнейшие действия и решила поехать к бабушке, о чем сообщила Маркусу в смс-сообщении, услышать его вновь вряд ли бы смогла в таком раскуроченном состоянии. Да и эти его вопросы о планах на будущее вызывали у нее ступор, так и хотелось заорать: "Какое, нахрен, будущее?!". Именно за этим она и поехала к Маргарите, да и куда еще ей ехать, чтобы обдумать свою дальнейшую жизнь, чтобы хотя бы попытаться жить дальше.

В Горно-Алтайск они прилетели к следующему вечеру, Аня была несказанно рада, что отвязалась от миссис Флетчер и еще парочки надоедливых лиц, хотелось одиночества.

Маргарита Петровна с улыбкой встречала дорогих гостей, ничем не показывая своего удивления, а вот Валерий Никифорович был не столь хорошим актером, поэтому, как только суматоха сошла на нет, и Аня, разложив вещи, вернулась в гостиную, где бабушка играла с Дианой, спросил:

– Анечка, все хорошо..?

– Валер, ты это..
– перебила его тут же бабушка, а Аня усмехнулась, благодаря эту всепонимающую женщину за тактичный ход.
– Сходи в магазин, купи там чего-нибудь к чаю, да так... Ну, сам там посмотри.

Валерий Никифорович был мужчиной сообразительным, поэтому лишь кивнул и вышел.

– Спасибо!
– шепнула Аня. Маргарита Петровна тяжело вздохнув, протянула руку, в которую Аня тут же вложила свою, а после обняла бабушку. Диана тоже замерла, наблюдая за плачущей матерью и незнакомой женщиной, которая прижимала ее к себе.

– Прости, что вот так заявилась...
– хрипло извинилась Аня, вытирая слезы.
– Просто мне больше некуда и не к кому обратится!

– Прекрати...
– тихо возразила Маргарита Петровна.
– Это твой дом, и тебе всегда здесь рады. Отдыхай, приходи в себя, а если захочешь, оставайся здесь хоть навсегда! Нам с Валерой скучно вдвоем.

Аня усмехнулась сквозь слезы и прошептала:

– Вдвоем с любимым скучно не бывает...

Маргарита Петровна засмеялась:

– Ну, это когда вы молоды и полны сил.. Устали от разговоров, перешли в иную плоскость, а нам - старикам приходится довольствоваться лишь ими.

Аня тоже засмеялась:

– Бабуль, ну, ты даешь! Ты его любишь?
– вдруг спросила она серьезно.

– Ой, люблю, Анют. Никогда бы не подумала... И вот когда смотрю на вас с Маркусом и так хочется вас стряхнуть хорошенько. Ведь такие чувства не каждому даны, Ань. Люди ищут их, ждут, иногда всю жизнь, как я...

– Уже поздно.
– горько оборвала Аня.

– Ну, что поздно?! Никогда не поздно! Мне сколько лет? И не поздно же! Да мало ли, что он там сказал, мужчины только и делают, что болтают. Как Тэтчер говорила: "Петух может и хорошо кукарекает, а яйца все же несет курица." Поэтому...

Маргарита Петровна говорила тихо, чтобы не спугнуть засыпающую Диану, но твердо. Аня жестом остановила этот поток, слишком больно было, ведь она все это понимает, но уже действительно поздно. Преодолев унижение и стыд, она призналась:

– У него другая женщина...

– А то ли первая! – фыркнула бабушка, от этого стало еще горше.

"Не первая, но теперь особый случай!"

– Она беременна от него.
– вынесла приговор вновь возродившимся после слов бабушки надеждам. Маргарита Петровна замерла, перестала гладить Аню по голове, а спустя мгновение приподняла лицо внучки и заглянула в пустые глаза. Открыла рот, чтобы что-то сказать, потом вновь закрыла, закусила дрожащую губу.

– Жизнь ведь не кончается, правда?
– осторожно поинтересовалась Маргарита Петровна.