Красоту в качестве абсолютной основы бытия человека невозможно определить через другие категории. В этом статусе она тавтологична: красота есть красота. Попытки определить ее окольным путем через иные понятия уводят от понимания сущности красоты в сторону. Онтологическое разворачивание красоты в структуре мироздания должно быть представлено как добывание красоты из нее самой, как генетическая конкретизация. Красота не привносится извне, она возникает из собственной основы, из самой себя. Применительно к конечному миру — из собственной субстанции.

Красивая школа не может стать красивой путем разукрашивания ее чем-то не присущим самой школе, привнесенными в нее из области политики, права, религии, мифологии, этики, науки, искусства и т. д. Все они должны быть получены в пределах самой школы, из школьной жизни, в тех составляющих элементах, из которых состоит школа как социальный феномен, отличающийся от других социальных институтов. Школьная политика, или политика школы, не строится на примере лучших образцов политики правительства или политики как таковой. Школьное право, или правовая школа, это вовсе не есть адаптация правовых норм общества к повседневной жизни школы. Школьная религия, или религия школы, не есть преподавание в школе божьего закона. Школьная этика, или этика школы, не ограничивается требованием соблюдения в школе общественных нравственных норм. Школьная наука, или наука школы, опять же не есть преподавание в школе различных наук или руководство школой на основе научных стандартов. Школьное искусство, или искусство школы, не есть бурное развитие в школе художественной самодеятельности и различных кружков художественного творчества. Разумеется, все это присутствует и должно присутствовать в школе. Но это, как мы сказали выше, лишь эмпирическая сторона дела. Теоретическая же состоит в том, что школьная политика, право, мораль, религия, искусство и т. д. — все это станет элементом Красивой школы лишь тогда, когда они, во-первых, будут выработаны на основе реальной, конкретной, действительной жизни школы, а не привнесены в нее со стороны. Во-вторых, будут служить метафизической, в сказанном выше смысле, основой целостности школьной жизни, учителей и школьников, т. е. если они (школьная политика, право и пр.) в бурной и кипучей эмпирии школьного бытия служат началом покоя, стабильности, возвращения каждого мгновения, каждой детали к сущности бытия. Все, что есть в школе, будет элементом Красивой школы тогда, когда каждый элемент выполняет две философские (теоретические) функции. Первая — этот элемент, кроме эмпирической своей значимости, служит метафизическим звеном, соединяющим суету конкретной действительности каждодневных забот и хлопот с принципами мироздания. Вторая — он служит тем невидимым для глаза, но всегда доступным для разума основанием целостности, единства жизни каждого школьника, каждого учителя и школы как отдельного социального института. Обе эти функции охраняют от абсолютизации какой-либо крайности. Например, во всем искать полезность или вовсе ею пренебрегать. Красота — тот элемент, который присутствует в каждом как неугасающая ностальгия по единству самому себе, по целостности, которая разорвана конкретной эмпирической стороной нашей жизни. Быть целостным — значит, быть миром, а не только его отдельной частью, фрагментом, пусть даже самым значительным. В терминах религии — это ностальгия тварного человека по богу, по утерянной в Эдеме райской жизни. Что бы человек ни делал, и как бы хорошо ни шли его дела — все это лишь эмпирическая сторона, лишь одна сторона жизни, бытия вообще. Она, как бы ни была хороша, красочна и полна, все равно недостаточна, чтобы человек был полноценным, истинным, счастливым. В ней не хватает той самой детали, которую привносит красота, — божественного покоя, вечной стабильности, абсолютной энтропии. С помощью красоты человек присутствует у себя дома, через красоту он ориентирован в мире вещей и в мире собственной духовной жизни, а не блуждает, потерянный в просторах вечности и бесконечности, раздробленным на кусочки и испуганным. В теоретическом плане красота есть метафизическая часть нашего бытия, скрепляющая нас с абсолютом, трансцендентом, природой, социумом и каждого из нас с самим собой. Без этого элемента человек останется простым природным существом, деталью мироздания, созданной им для выполнения функции гармонизации бездушной природы. Без красоты человек будет пребывать в жизни лишь в форме эмпирического сна (иллюзии). Все, что он сделает, исчезнет вместе с ним, не оставив даже временного следа. Эмпирическое понятие красоты в каждой точке жизни должно быть дополнено теоретическим ее понятием. В понимании античных философов красота была состоянием космоса, естественной частью которого был человек. Но жизнь человека по стандартам космоса могла осуществляться лишь через телесное и интеллектуальное напряжение человека, который должен был сам отрегулировать свою жизнь. На наш взгляд, это правильная позиция. Человек — существо активное. И не просто активное, а разумно активное. Поэтому его практическая деятельность должна включать обязательно теоретические элементы. Односторонний эмпиризм почти всегда приводит в конечном счете в тупик, оказывается исчерпываемым вариантом развития человека. Рассмотрим это на конкретном примере одного из долгих иллюзий педагогики — на примере формирования всесторонне красивого человека.

Детям необходимо давать всестороннее развитие, что включает музыкальное, экологическое, коммуникативное, нравственное и так до бесконечности. Истина эта банальная, с которой вероятно никто спорить не будет. При этом предполагается, что речь идет о действительной всесторонности человека, а не только об его эмпирическом аспекте развития.

А зачем? Ответ прост. Чтобы он не был однобоким, духовно бедным, абстрактным, примитивным человеком. Действительно, здесь простота — зло, то самое, что хуже, как говорит народная мудрость, глупости. Чем человек многостороннее, тем лучше. Тем он богаче духовно, и тем он более жизнестойкий практически. Тоже банальность. И спорить тут не о чем. Предельно все очевидно, просто и ясно.

Однако, видели ли вы хоть одного абсолютно всестороннего человека, даже не абсолютно, а просто всестороннего? Нет. И не потому, что в нашем мире статусом абсолютного обладают немногие события: например, движение и смерть. Даже простая относительная всесторонность — вещь чрезвычайно редкая. Большинство из нас, ставших «узкими» специалистами в какой-то области, в зрелом возрасте вспоминают, что они ходили в музыкальную школу, посещали изостудию, кто-то и на балет ходил, и на художественную гимнастику или на дзю-до, и на курсы японского или китайского языка, участвовал в олимпиадах по математике и химии, пробовал себя на эстрадных и театральных подмостках, писал стихи и пр. и пр. Вот — всестороннее развитие! Все это ушло, и оказалось, в основном, пустой тратой времени. Милые бабушки и родители обокрали безнаказанно время нашей жизни. Отобрали в погоне за какой-то химерой, существующей лишь в их голове, время нашего детства. Для большинства детей эта погоня родителей за призрачным всесторонним развитием — мучение, каторга, наказание, насилие. Предвижу вопрос: «А на что тогда тратить время детства? Было бы лучше, если бы сидел дома, тупо уставившись на потолок? Гонял во дворе дурной мяч? Или изгалялся по интернету?» Дело не в том — чем ребенку заниматься. А в том, как это делать — насильственно и с отвращением или свободно и с радостью. «Изгалеш» по интернету лучше балетной школы, если первое по свободному выбору и доставляет ребенку радость, а второй по железной воле родителей и сплошное наказание.

Если всестороннего развития невозможно достигнуть, возможно, мы имеем дело с идеалом? Но, возможно, с идолом. Вещи — разные. Кант в своей знаменитой работе «О педагогике» пишет, что идеал, хотя и является образом недостижимого, не следует от него отказываться. Идеалы служат ориентиром в мелкой суете повседневности. Они, как маяки, бросают направляющий луч в судьбе человека. В самом деле, как не упустить возможного шанса, что наш ребенок имеет талант поэта, художника, спортсмена, музыканта, математика, изобретателя и т. д., если не попробовать его потренировать во всех сферах. У него же не написано ни в свидетельстве о рождении, ни на лбу, что перед нами будущая посредственность или гениальность. Это отцу Сократа, Сафрониксу, было просто: пошел и узнал у оракула, как ему воспитывать сына. Сегодняшние тесты и эксперты дают лишь вероятностные прогнозы и оценки. Кстати, оракул гласил, чтобы отец не мешал развитию сына, судьба которого предопределена богами. В наше время оракулы — мошенники, им доверять нельзя, как и «научной педагогике» со всеми ее тестами и экспертизами. Оракулы в свое оправдание могут хоть сослаться на случай с Сократом, а у «научной педагогики» нет даже такого единственного примера подтверждения хотя бы какого-либо смехотворно простого прогноза или экспертизы. Вот и служит идеал «всестороннего развития» прикрытием для родителей, надеющихся и желающих выявить, по выражению Паганини, «не коснулся ли их дитяти крылом ангел», не скрывается ли в нем талант или даже гений. Когда годам к 13–14 выясняется, что в семье растет нормальный ребенок, родители, наконец, хоть и разочарованные, успокаиваются, махнув рукой и на гениальность, и на всестороннее развитие. При этом прощения за предыдущие годы издевательства и насилия, конечно, не просят, оправдывая свою неудачу неудачно сложившимися объективными обстоятельствами. Но детям, потерявшим нормальное детство в результате «благих» намерений родителей дать им всестороннее развитие, от этого не легче. Повзрослев, за это приходится расплачиваться в полной мере. Потерянное детство дает о себе знать и физически, и духовно. Эта область еще одно из «белых пятен» современной педагогики.

Величие Сухомлинского-педагога не в том, что он вырастил десяток гениев-математиков, сотни талантливых инженеров, политиков, музыкантов, художников, поэтов, учителей. Кажется, ни одного, кто чем-то прославился. Он заслужил памятник тем, что не лишил в своей школе детей детства, детского счастья жизни.

Примитивно понятый идеал всесторонности превращает жизнь ребенка в бесконечную линейную последовательность механического накопления всевозможных знаний, навыков и умений. Папа учит ездить на велосипеде и настойчиво хочет, чтобы мальчик обязательно стал олимпийским чемпионом. Мама водит в музыкальную школу, чтобы из мальчика получился Лист или Чайковский. Бабушка — в балетной школе растит Васильева или Нуриева. Дед готовит, как минимум, Мичурина в школе юных натуралистов. Брат готов пожертвовать временем, если из него получится новый Кассиус Клей или Тайсон. Учат, водят, прививают, формируют — и все это «филькина грамота». Никакой всесторонности никогда еще не получалось и, вероятно, не получится. Такова суть и результат эмпирической всесторонней красоты человека.

С точки зрения формирования всестороннего человека — все пустая трата времени. Во-первых, эмпирическая цепочка почти бесконечная, зависящая лишь от фантазии родителей. Во-вторых, ясно, что эмпирически всесторонний человек — идеал, практическая реализация которого не только невозможна, но — и это главное — никому не нужна. Важно одно: чем будет заполнена жизнь человека. Но это «главное» никто не может определить извне. Его определяет каждый человек сам, кто путем «проб и ошибок», кто интуитивно, кто доверившись родителям или книгам. Кто как — но непременно сам. Но есть проблема. Ребенку это сделать самому не под силу. Если ждать, есть риск упустить время. И родители берут на себя непосильную для них ответственность и полномочия, устраивая многолетнюю экзекуцию своему малышу на основе прямолинейно и упрощенно понятого идеала всестороннего развития.

Здесь как нигде и никогда со всей очевидностью выступает порочность и недостаточность механистической методологии и линейного мышления.

Попробуем посмотреть на дело с иной точки зрения. Рассмотрим всесторонность как состояние не актуальное, а потенциальное. Если трактовать как актуальное состояние, получается вышерассмотренная картина, когда простодушные родители, мучительно для себя и малыша пытаются в «конечного ребенка» (конечного в пространстве — физическом и социальном, конечного во времени, ограниченного в материальных и духовных условиях, средствах, обстоятельствах) вместить («утоптать») бесконечное множество качеств. Идеал всесторонности не призыв исчерпать неисчерпаемое, а… комплимент человеку, что он — единственное существо на Земле, которое может реализовать себя в любом конкретном конечном качестве из океана бесконечных возможностей. В этом отличие людей от зоологических существ, у которых нет свободы выбора и их качества жестко установлены биологическими детерминантами, видовыми границами.