Действительное решение вопроса об искусственном человеке и искусственном интеллекте, на наш взгляд, лежит именно в анализе невозможности создания искусственного общества, где и могут найти «нет-скептики» научное доказательство своей позиции. Каким бы парадоксальным на первый взгляд не показался наш вывод, он звучит именно так: долгая история попыток создания «искусственного человека» выявила антиномичность начала человеческой истории. Вначале должно было возникнуть человеческое общество как нечто нераздельно целое (общество без «человеков»), которое только и могло очеловечивать рождающихся детенышей особей биологического вида «гомо сапиенс». Человеческое общество было, а «человеков» еще нет — так невероятно звучит этот вывод. История первобытного общества представляется как история дифференциации первичной тотальной целостности общества, как история его дробления на отдельные части, сегменты, сферы, фрагменты и элементы. В ходе этого процесса и начинает формироваться феномен отдельного человека как общественного индивидуума. Лишь в обществе человеческий детеныш может стать социальным существом — так было в начале истории человечества, таким остается механизм социализации и индивидуализации новорожденных детей и сегодня. Онтогенез в сжатом виде повторяет филогенез. Точнее, принципиальная схема онтогенеза покоится на тех же принципах, что и филогенез.

Милосердие было нужно людям всегда. Что же это такое? Чувство? Мысль? Слово? Действие? Или общественное событие, которое можно организовать и которым можно управлять?

Попытаемся заглянуть за ширму внешней суеты вокруг явления, которое именуют милосердием. Начнем издалека: чтобы прыжок получился дальним, нужен хороший разбег и нужно иметь высокий трамплин.

В животном царстве есть так называемый имитационный рефлекс. Механизм подражания, заложенный в недрах зоологического бытия, заставляет особь неумолимо повторять поведенческий акт другой особи. Рыбы, идущие косяком, как по команде, копируют манеру плывущих впереди. То же можно наблюдать и в стае птиц. Действие рефлекса подражания можно наблюдать и у высших животных. Механизм имитации эволюционно совершенствуется и приобретает у животных сложнейшие формы. Отголоски этого механизма есть и у людей. Вспомним заразительность зевания или неумолимость ответа улыбкой на улыбку. Разумеется, у людей этот механизм поведения отодвинут на периферию регуляторов человеческих поступков. Но это в зоне осознаваемого поведения. А как в низшем этаже психики — на уровне бессознательного и подсознательного?

В подражании осуществляется синхронизация действий. Поведение одного как бы резонансом вызывает аналогичное поведение другого. Почти как в механике. Соответствующе настроенные струны будут резонировать.

Резонанс — физическое явление, когда состояние одного объекта передается другому, если они соответствующим образом настроены, синхронизированы. Эффект резонирующих струн известен почти каждому человеку. А резонанс переживаний, хотя испытали и испытывают его многие люди, привлекает внимание лишь узкого круга специалистов-психологов.

Одно маленькое замечание методологического характера. Мы рассматриваем бессознательные и подсознательные механизмы резонирующего поведения человека не как атавизмы, реликты или рудименты животных качеств, сохранившиеся в современных людях. А несколько иначе. Демаркацию между зоологическим миром и социумом мы выносим за скобки. Это отдельный, большой, сложный и интересный вопрос. Мы предлагаем гипотезу, что резонансные переживания — это заглушённые всем историческим развитием рациональности сенсорные механизмы контакта предлюдей — семейства троглодитов (ископаемых людей). Поздние сознательные механизмы поведения, как мы считаем, скрыли более ранние чувственные формы бытия сообществ предлюдей тех давних времен. У нас речь идет о человеке ископаемом (fossilis) и человеке современном (recens).

Милосердие, на наш взгляд, один из таких достаточно самостоятельных сенсорных механизмов, сохраняющихся у современных людей в форме бессознательных стимулов поведения. Чтобы понять, какую роль это чувство выполняло у троглодитов, попробуем проследить механизм его возникновения у современного человека.

Милосердие — чувство, связанное с наличием как минимум, двух индивидов: милосердствующего и обездоленного. Без первого нет милосердия, ибо некому милосердствовать. Но не будет этого чувства и без второго индивида, без того, о ком милосердствуют и к кому направлено действие первого. На первый взгляд, роль второго индивида пассивна. Он будто лишь объект, нуждающийся во внимании. Но это, как увидим, не совсем верно.

Зададимся простым вопросом: почему вид обездоленного существа может не вызывать у нас никаких стимулов к помощи ему? Ответ, вроде, лежит на поверхности: потому что мы — черствы, бездушны и т. д. Но почему же тогда в иной ситуации эта же черствая душа без видимой причины болит и ноет при виде обездоленного человека или даже бездомной дворняги! Раньше при виде этого бродяги ругал его за лень, спитый вид, что картину родного города портит, а тут вдруг расчувствовался, полез в карман за грошом, совершенно не вспоминая, что без этого самого гроша придется домой добираться, после работы, пешком. Ответ, что совесть заговорила, ничего не объясняет, ибо такой же поверхностный, как и прежние обвинения в бездушности и черствости. Вдумаемся, в самом деле, почему сотни раз вид немощных стариков и старух, просящих подаяние в подземных переходах, оставляет нас равнодушными, а в другой раз совершенно бескорыстно мы бросаемся вдруг помогать?

«А черт его знает!» — ответил один мой знакомый на мои приставания с этим вопросом. Хорошо черту, но хотелось бы узнать и нам.

Заметим для начала несколько моментов. Чувство милосердия возникает в нас спонтанно, вдруг, нежданно-негаданно, стихийно, бессознательно, не контролируемо.

Во-вторых, оно абсолютно бескорыстно, без расчета. Если и есть корысть, мы его не осознаем, не знаем, не рефлексируем.

В-третьих, это чувство возникает «из меня», изнутри, а не по чьему-то совету, призыву, тем более, приказу.

В-четвертых, возникает как команда, как приказ, как стимул, отменяющий все прочие, кроме одного, данного — милосердствования. Это чувство, как бы подавляет и отменяет все остальные. Оно становится полным властителем нашего бытия, внутреннего и внешнего, мысленного и практического.

Как оно возникает? Почему возникает? Что оно такое? Вот вопросы, которые вопиют, требуя ответа, чтобы понять суть милосердия. Но прежде еще одно отступление «по поводу».

Если чувство милосердия возникает спонтанно, вдруг, непредсказуемо, то все, что планируется заранее, как бы хорошо, нравственно оно не было, не имеет отношения к милосердию. Это может быть хорошо, сто раз, миллион раз замечательно, но это что-то другое, чем милосердие. Чувство милосердия не планируется заранее, оно возникает вдруг, неожиданно, спонтанно. Если в мое желание помочь обездоленному вклинивается «трезвая мысль», что отдам только то из кошелька, без чего могу сам обойтись, то будьте уверены — это не милосердие. Все, что угодно, тоже положительное, миллион раз пусть будет положительное, но не милосердие. Милосердие нерасчетливо, не обдуманно-расчетливый шаг помощи бедному, а спонтанно возникающий акт состояние-деяние. Поэтому, если планируют, когда, где, кто, как, кому, сколько, за что, зачем и почему будут помогать и сострадать, то это не милосердие.