Разорвав связи с этим миром, приобретя тем самым «чистую» свободу (например, достигнув нирваны), можно в последующем слиться с Богом. «Атман» становится равным «Брахману», индивидуальная конечная душа растворяется во всеобщей мировой вечной душе {17} . «Обрести в себе Бога, в чистоте прилепиться к Нему и слиться с Его неслияннейшим светом, насколько доступно человеческой природе, невозможно, если помимо очищения через добродетель мы не станем вовне, а вернее выше самих себя, оставив заодно с ощущением все чувственное, поднявшись над помыслами, рассуждениями и рассудочным знанием, целиком отдавшись в молитве невещественным духовным действиям (энергиям), получив незнание, которое выше знания, и наполнившись в нем пресветлым сиянием Духа, так что невидимо увидим (курсив мой — В. X.)награды вечного мира» {18} . К тому, как можно увидеть невидимое, осязать неосязаемое, вкушать безвкусное, слышать молчание (бесшумное), обонять то, что не имеет запаха, мыслить без мыслей, т. е. жить в абсолютно идеальном виде, мы еще вернемся в конце этой статьи. Забегая вперед лишь отметим, что абсолютно идеальное бытие вечно и неизменно, бесконечно и неопределенно, в силу чего бессмертно. Точнее, жизнь безжизненна, а смерть бессмертна — не поджидает и не наступает, она самодостаточна и не может выйти за свои пределы, не может перейти в «иное», в свою противоположность — в жизнь. Но для того, чтобы достичь этого в потустороннем мире, необходимо начать умерщвлять конечные дух и плоть уже в период земной жизни. Избавившись заблаговременно от подверженных тлену и суду времени смертных качеств (радостных и печальных чувств и мыслей, телесных и духовных потребностей, желаний и страстей), загодя еще при жизни можно обеспечить себя билетом в рай — в страну вечного блаженства и счастья, где нет ничего негативного: ни лжи, ни зла, ни уродства, ни горя, ни болезней, ни нищеты. И самое главное — там нет различия между жизнью и смертью, так пугающего смертных разумных существ. Великий Эпикур считал, если бы удалось избавить людей от страха смерти, то они могли бы быть действительно счастливыми еще при этой жизни.

Вечное божественное бытие не имеет контрастов, драмы противоречий и конфликтов. И тот, кто его достигнет, познает высшую истину человеческого бытия, доведенного до абсолютного (божественного) совершенства. Это ли не высшая цель человеческого бытия! Сам человек достиг совершенного предела своего бытия, соединив существование и сущность в пике абсолютной идеальности. Таков восторг и пафос адептов этих концепций. Ничего земного не жаль: ни радостей, ни печалей — ради божественного счастья, любви и бессмертия! «Кто воздержанием очистит свое тело, силой Божией любви сделает свою волю и свое желание опорой добродетелей, а ум в просветленной молитве отдаст Богу, тот получит и увидит в самом себе благодать, обещанную всем, кто чист сердцем» {19} . В чистой божественной любви — рай и бессмертие, преодоление смерти смертью, жизни — жизнью.

Что интересно: во всех без исключения вариантах освобождаться от земного рекомендуется с помощью разумных земных средств и способов. Для этого собраны тончайшие эмпирические наблюдения над телом и душой человека, которые могли бы оказать честь некоторым областям современной биологии и психологии. Наиболее детально разработанной является именно эта негативная часть: наука уничтожения в человеке человеческого. Здесь успехи несомненны и налицо. Великий восьмеричный путь Будды представляет собой великое учение об освобождении от всего человеческого. В этом же направлении идут поиски «опрощения» и у Л. Н.Толстого. Как при жизни избавиться от всего материально обусловленного, земного, конечного выяснено достаточно полно и хорошо. Успехи в этом направлении безусловны, порой даже впечатляющи. Тому, как оставаясь живым, перестать быть человеком, можно научиться.

Второй этап вызывает затруднения уже в логике рассуждений. Если освободились от всего конечного земного, то дальнейшее продвижение к Богу должно осуществляться как-то по-особенному, ибо ничего тварного и профанного не должно быть, в том числе и среди вспомогательных средств. Да они и бесполезны, ибо дальше идет особый мир — вечный, божественный, совершенный, абсолютно истинный, где конечный ум со своим инструментарием жалок и бессилен. Наиболее последовательные концепции, например, исихазм, понимая это, предлагают на роль сверхдеятельности (где практическая и мыслительная стороны полностью совпадают) м о л ч а н и е. «Кто стремится в любви к соединению с Богом, тот избегает всякой зависимой жизни, избирает монашеское и одинокое жительство и, удалившись от всякой привязанности, старается без суеты и заботы пребывать в неприступном святилище исихии. Там он, избавив душу от всяких вещественных оков, связывает свой ум с непрестанной молитвой к Богу, а вернув через нее себя целиком самому себе, находит новый и таинственный путь к небесам, как бы неосязаемый мрак посвятительного таинственного молчания (курсив мой — В. X.),и неотрывно прилепляясь к нему умом, с невыразимым наслаждением в простейшем, всесовершенном и сладостном покое и поистине в исихии, т. е. безмолвии, взлетает выше всего сотворенного» {20} . Молчание выступает как абсолютная альтернатива земной бренной деятельности как предметной, так и духовной. Молчание трактуется как единая активность, в нерасчлененной форме содержащая в себе и чувства, и мысли, и слова, и моторику. Оно одновременно и слово, и дело любви, приближающей человека к Богу. В различных концепциях на роль сверхразумного и сверхъестественного способа постижения (освоения, усвоения) Бога предлагались и интуиция, и молитва, и религиозный экстаз, и плач (вспомним, знаменитый «плач Ярославны»), но чаще всего — л ю б о в ь. Через обесчеловеченность к обожествлению, через умерщвление к бессмертию.

Алогизм не требует доказательств. Все эти качества, несомненно, содержат элемент иррациональности. Возможно, в них есть также элементы бессознательного и подсознательного. Не исключено, что они имеют особые, отличные от рассудочного и разумного, функции познания. Но дело в том, что они все без исключения носят земной характер, имеют конечные (смертные, бренные, тленные) параметры. Если заявлено, что с помощью земного и конечного путь к Богу закрыт, то мы попали в тупик элементарного формально-логического противоречия. И ничего удивительного, что тысячелетняя практика ни разу не увенчалась успехом. Нет! Случаи, когда достигая нирваны, люди впадали в галлюцинации и чувствовали себя в блаженстве, вероятно, были неоднократно. Были, видимо, и видения всякого рода. Исихасты, несомненно, видели свой «нетленный свет». Но факт — никто из них не стал ни богом, ни бессмертным, ни кем-то иным сверхъестественным. Барьер времени и конечности остался непреодоленным. На мой взгляд, они при жизни сами себя уничтожили, лишили возможности действительного бессмертия. Путь к бессмертию есть, но не здесь, выход, на наш взгляд, в противоположной стороне, в другом конце туннеля материального конечного бытия. Об этом ниже.

Как следствие основной идеи в этих концепциях утверждается, что приверженность к земному, конечному, бренному есть свидетельство деградации в сторону Сатаны, смерти, вечного небытия, уродства, зла и лжи. Смешно! Там тоже ждет бессмертие, но только адское. В смешном скрыто всегда великое. На полюсах возможного диапазона саморазвития человека одинаково его ждет бессмертие. Это симптоматичная мысль. Глубокая мысль, но понятая религией неверно. На наш взгляд, доказательство наличия в нашем мире зла, лжи, уродства удается всем, а не только религии, намного лучше, чем описание альтернативы несовершенной жизни. Ругать нашу жизнь было всегда легче, чем расхваливать божественную. Религиозная философия постулирует бессмертие как неизбежность. И в этом она права. Не права же в утверждении, что оно за чертой естественного мира. Бессмертие здесь, в конечном мире, но в бесконечных формах. Это последнее и затрудняет понимание сути дела. Старая философия говорит, что бессмертие ждет всех нас в потустороннем мире. Все труды здесь направлены лишь на то, чтобы определиться с райским или адским бессмертием. Ради первого и надо заниматься заранее умерщвлением всего конечного в себе. Из этого постулата исходили и Сократ, и стоики, и средневековые мыслители, и более поздние сторонники этой концепции. Личное бессмертие есть и оно нас ждет в потустороннем сверхъестественном мире, нам же дана свобода выбора — самим определиться, что нам нужно: рай или ад. Сакральный смысл конечной жизни именно в этом выборе: понять и выбрать самим рай или ад — вот высший смысл разумного бытия, отличающий людей от прочих тварей божьих. В этих концепциях творчество человека направлено на истребление в себе всего земного, чтобы на финише стать способным любить Бога.

Сторонники второйточки зрения отрицают возможность превращения конечного в бесконечное, отрицают трансформацию тленного в божественное. Все конечное, бренное, тленное, профанное обречено быть самим собой. Поэтому всю полноту человеческого бытия и его высшие истины надо искать и реализовывать в период земной жизни, ограниченной природной и духовной естественностью. Никакого сверхъестественного бытия и истины нет, эти поиски — пустая трата времени. Силы познания и дел нужно направить на то, чтобы прожить коротенькую человеческую жизнь в масштабах вечности, стремясь достичь абсолютной полноты каждого мгновения. Личное бессмертие возможно лишь в памяти потомков за заслуги в деле усиления человеческого в человеке, за вклад в развитие культуры. Сверхъестественных миров, где нас ждет бессмертие, нет.

Автору этих строк ближе именно вторая позиция. Но с одной существенной оговоркой. Да, человеческое бытие начинается и кончается здесь, на земле. Оно является конечным во всех смыслах, кроме одного. Человек, пока он жив, может бесконечно менять качественно и количественно свою жизнь. Он может свести ее до уровня простой биологической (или даже животной) чувственности примитивного существования. Можно прожить свои несколько десятилетий по-разному: как простое живое существо, регулярно исполняя биологические функции, или как разумный человек. Различие в том, что разум позволяет увеличить до бесконечности любое качество, любое свойство, любое состояние человека — хоть чувства, хоть мысли, хоть дела. Все: и любовь и ненависть, и дружбу и вражду, и воображение и память, и мысли и слова, и любые дела — можно чувствовать, мыслить и делать как по-божески, так и по-сатанински. Таковы предельные полюса. Каждый миг жизни может остаться пустым или быть заполнен бесконечным содержанием. И когда речь идет о том, что потусторонней жизни не будет, что нет личного бессмертия, что все начинается и кончается здесь, то это надо понимать не как призыв ограничивать содержание жизни чисто биологическими процессами, а как призыв спешить жить и не терять времени на пустые ссоры и выяснения отношений. Творчество должно быть слугой наполнения конечной жизни бесконечным в потенции содержанием. Время жизни — это масштаб, в котором потом будет реализовано наше настоящее бессмертие в пределах мира конечных вещей и событий.