Шрифт:
Та пробормотала извечное 'вашество' и скрылась с глаз своей госпожи. Та же глубоко вздохнула, чуть плотнее сжала губы, выпрямилась и решительно направилась в малую приемную у своих покоев. Перед тем как войти в приемную, Яшма помедлила. Встретить человека, который ждал ее там, требовало от нее доли храбрости. В конце концов это был отец ее ребенка...
... Яшма подозревала, что с Витором что-то не в порядке. Он имел множество удовольствий на стороне, но ни разу не был озабочен появлением на свет бастарда. Учитывая, что королевская семья никогда не отказывается от таких детей и не скрывает их, давая права младших, ненаследных княжичей, то этот факт был показательным. В дальнейшим подозрения оправдались. Брак с Витором на протяжении двух лет был бесплоден и вины Яшмы в этом не было. Женщина ни минуты не усомнилась в последнем. С ней все было в порядке. Но все вокруг считали иначе. Княжна Мирайя, эта сухая вобла, уже ждала ребенка, и старый Князь, решительно объявил, что тот, кто первым подарит ему внука или внучку, и наследует ему. Унизительная насмешка, явно указывающая на ущербность прежде всего Яшмы. Этого она стерпеть уже не могла.
А Витора вполне устраивало его положение. Нет, он был бы не прочь надеть венец Князя, но... он верил, что Мирайя, и ее муж, и так отдадут ему большую часть власти. А раз так, то о чем волноваться? А возможно он просто не верил, что отец сдержит свою угрозу.
А вот Яшма не желала рисковать.
И тогда появился он - сонерес Вереск. Статный воин, сильный, жесткий, с темными волосами и серыми глазами, что прожигал ее горящим взором, а на турнире громогласно объявивший ее единственной дамой сердца. Витор тогда посмеялся над тем, но Яшма обратила свой взор на рыцаря в ответ. Сонерес был влюблен и был согласен на все, чем она и воспользовалась. Через два месяца она осознала, что беременна. Она не волновалась и не беспокоилась. Сонерес и Витор оба были черноволосы, сероглазы, среднего роста. Так что ребенок не мог ее выдать, а настоящий отец будет молчать. Он же хочет, чтобы его дитя приняло венец Князя?
Радостная весть о ее положении старого Князя не обрадовало. Он заявил, что они поздно спохватились и решение уже принято. Яшма чуть не взвыла тогда. С нее было довольно этих насмешек, презрительных взглядов и превосходства этот мелкой, миленькой Мирайи! Она мечтала, чтобы эта тварь сдохла со своим выродком! Она кричала Витору, чтобы он что-то сделал, молила его подумать о их будущем... но лишь угрюмо молчал или кривился в ответ на ее истерики. Вереск лишь молча выслушал ее, а потом улыбнулся и сказал, что все устроит... Только нужно дождаться удобного момента.
И через девять месяцев Княжна Мирайя, наследница своего отца, вместе с мужем и младенцем, четырех месяцев отроду, погибла, разбившись в карете. Правда младенца не нашли, но о последнем мало кто знал. Старый князь, несмотря на горе, понимал все проблемы, что обязательно возникнут спустя годы, и не желал их. Он был вынужден объявить наследником своего сына... чтобы в будущем не возникло сомнений в законности его власти.
Вот так, Витор стал Князем, а Яшма одела венец Княгини...
Угрозой для нее неожиданно стал тот, кто помог ей избавиться от соперницы. Сонерес... Яшма прекрасно понимала, что однажды мужчина может попытаться шантажировать ее, чтобы оторвать кусок пирога себе. От него следовало избавиться. В этом не было сомнений. Простая отставка дело не решит. Но и Вереск понимал все достаточно ясно и первым нанес предупреждающий удар...
– Выпей со мной вина, - прошептала Яшма, целуя любовника.
– Моя Княгиня...
– усмехнулся он, пропуская ее волосы сквозь пальцы.
– Вино это лишнее... я же все... понимаю.
И Яшма впервые осознала за ту ночь, что его взгляд изменился. В нем не было восхищения, только горечь и... обида?
– О чем ты? Что случилось?
– Ничего. Как же вы прекрасны...
– он нежно поцеловал ее локон, не отрывно смотря на нее полными горечи глазами.
– Я люблю вас, но умирать... не хочу.
– Что... что ты говоришь?
– В прошлый раз был кинжал... но вы испугались. В этот раз, полагаю, вино и яд?
– Вереск... как ты можешь?!
– Ш-ш-ш... моя княгиня. Не надо. Не надо бояться меня. Я уйду сам, а вы забудете меня. В конце концов - кто я? И кто ваш муж? Он даст вам более достойную оправу... Я же вам надоел. Я не глупец. Вы боитесь, что я разрушу вашу жизнь... Этого не будет. Я уеду и забуду вас, постараюсь, но и вы... забудьте меня. Если сможете, видя нашего сына.
– Вереск, что ты говоришь?
– едва выговорила Яшма, чувствуя собственную фальшь в этой игре в возмущение.
– Довольно. Довольно этой лжи, игры... Довольно. Я ухожу, вы остаетесь. Но... больше никаких попыток, моя Княгиня. Никаких, и никогда. Вы же не хотите, чтобы ребенок Мирайи однажды вернулся?
Яшма неверяще застыла.
– Да, он жив. Я спрятал его у надежных людей.
– Это девчонка...
– Не угроза? Ошибаетесь. Это, как ее воспитать...
– У нас сын...
– У меня их... еще двое. Да, я буду рад если он возьмет венец Князя. В будущем это сулит большую выгоду... вот только, будущее должно наступить. Поэтому, мы оба, не будем делать глупостей. А теперь... прощайте, моя княгиня...
И Вереск ушел. Ушел, исчезнув из ее жизни на долгие тринадцать лет.
Чтобы появиться вновь в этот день.
Яшма, чувствуя, как обрывается сердце, открыла двери и вошла в приемную. Высокий мужчина у окна, в рыцарском облачении, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, обернулся и склонился в поклоне.