– Может махнемся, командир?

– Не прокатит. Коней на переправе не меняют. Все мы люди приметные. Я – слепец, Бодрен – эльф, Купава… – Стас запнулся, подыскивая определение. – Купава – Купава и есть. В вас же с Войтиком не только изюминки нет, даже урюка не видно. Да, согласен, наш Веселин без сценического образа. Но ему твой костюмчик не подойдет.

На лице Толяна отразилось недоумение.

– И по высокости, и поперек себя, – пояснил Стас. – К тому же Веселин, как благородный человек, не бросит в беде своего друга и командира. Правда, Веселин?

Но Веселин, набегавшись за день, уже спал, привалившись к дереву.

– Молодость, молодость… – с тихой грустью прошептал Стас и повернулся к эльфу. – Да, брат эльф, были когда-то и мы рысаками. А сейчас только звук остался. И то чаще всего неприличный. Купава, не подслушивай, когда взрослые разговаривают! Жаль, придется разбудить.

– Зачем? Пусть спит, – пожалел парня принц.

– Все должно быть строго по сюжету. Как автор сценария и главный режиссер спектакля, вынужден настаивать, мой друг, на этом. Орки – зритель капризный. На раз халтуру расколют. А если к зрителям присоединятся капюшонники? Хорошо, если только тухлыми яйцами забросают. Хотя, и в этом тоже радости мало. Нет, перекусим, и на вязки. Искусство, особенно высокое, требует жертв.

– Слав, ты когда-нибудь говоришь серьезно?

– За кого вы меня, типа того, держите, милостивый государь? – Стас обиженно поджал губы. – Я вам не как-нибудь, а так оно и есть!

Наспех поужинали, и непривычно молчаливый Войтик, как всегда, сконфуженно улыбаясь, притянул, спеленав, арканом к дереву.

– Если что, одним ударом рассеку.

– Спасибо, отец родной, за ласку и заботу, – Стас одобрительно мотнул головой. – Век помнить буду.

Войтик поперхнулся.

– Ты же сам, вождь, про натуру говорил.

– Вяжи, вяжи… Опричник!

Клонило ко сну. Купава уронила голову на его плечо и сладко спала, не испытывая неудобств.

– Лобастый так и не появился, – пробормотал сквозь сон принц.

– Рядом. Что ему делать у костра? Ночь – самое время для охоты, – неохотно отозвался Стас. И показал пальцем на Толяна. – Замочим харю, как любят говорить братки этого младенца.

– Когда я так говорил?

– Я разве сказал, что ты?

Придраться было не к чему и Толян успокоился.

Стас снова задремал. Но эльфу в веревках в эту ночь уснуть не удавалось. Вздыхал, ворочался…

– Еще чуть-чуть придется потерпеть, – сквозь дремоту успокоил его Стас. – За это время втянемся в предгорья. А в зеленке нас не одна собака не найдет.

– Я о другом, Слав.

– Говори тише. Ребят разбудишь.

– Не пойму я, Слав, почему ты согласился принять камень от брата? Ты же знал, что в тайне это долго удержать не удастся.

– Снова здорова. Если бы не я, его мог подобрать кто угодно.

– Брат был так плох?

– Его практически не было. Призрак! Он и бокал с вином в руке держать не мог. Амулет в один прекрасный момент мог просто-напросто потерять его призрачную плоть и оказаться на полу… в лучшем случае.

– Несчастный брат! – вздохнул эльф. – Но почему…

– Почему вы на него повесили всех собак? А я нет?

– Допустим…

– Друг мой, вы жили в то счастливое время, когда мир был прост и ясен, как учебник арифметики. Вот враг, вот друг. А дважды два всегда четыре. И наше дело правое… Вышли два поединщика из строя, этакие добры молодцы Войтиковой наружности, поколотили друг друга, и дело в шляпе. В моем мире был даже князь, который недругу отправлял эпистолу. А в ней слова – «иду на вы» и ломил стеной. Не война, а праздник для души. Развлечение. А стоило столкнуться с кем-то похитрее и… фиаско. Из черепа же чарку сделали. Оковали золотом и на ночь винцо потягивали.

– Но ты же сумел найти того, кто прятался за спиной брата?

– Милый мой, я жил и воевал в другом мире и в другое время. И по другим законам. В которых нет места рыцарству. Где не воюют стенка на стенку. У меня другая война. Ее плохо видно. Но зато она по эффективности превосходит самые кровавые баталии. Время больших батальонов кончилось еще при том, кто это изрек.

– Касание смерти?

– Пусть так. Найди эту точку. И бей. Иногда достаточно просто легкого прикосновения. В такой войне нет героев, о которых пишут стихи, слагают легенды и поют песни. Но нет и крови. Или почти нет.

– И поэтому ты все делаешь сам?

– Это моя профессия. Тайная война. И потом, почему сам? Есть Леха, Войтик, Веселин, Толян, Хруст, Свист… Подрастают волчата. И ты, мой принц. Если позволишь так считать, – помолчал, дожидаясь ответа.

– Будь иначе, разве таскался бы я с тобой по лесам?

– Помнится, в моем мире были семилетние войны, тридцатилетние… Даже столетняя была. А я хочу, чтобы их не было. Я работаю, и, если хочешь, убиваю не для войны… Прости, дружище, заболтался.