Нет лучшего способа располагать к себе людей, как поддакивать их взглядам, курить фимиам их недостаткам и рукоплескать всему, что они делают, и нет ничего настолько дерзкого и смешного, чего нельзя было бы заставить проглотить, приправив похвалами.

Нет ничего более сладостного, чем сломать сопротивление красавицы.

От книжной мудрости глупец тупее вдвое.

Подражай людям в их склонностях, следуй их правилам, потворствуй их слабостям, восторгайся каждым их поступком – и делай из них что хочешь, это самый лучший путь, можно смело играть в открытую… Пересаливать не бойся, тут и самый умный человек, как последний дурак, явный вздор, явную нелепость проглотит и не поморщится, если только это кушанье приправлено лестью. Нельзя сказать, чтобы это было честно, но к нужным людям необходимо применяться. Раз другого средства нет, виноват уже не тот, кто льстит, а тот, кто желает, чтобы ему льстили.

Самое несносное в любви – это спокойствие. Безоблачное счастье может наскучить, в жизни никак нельзя обойтись без приливов и отливов: с препятствиями любовь разгорается сильнее, и наслаждение ценится больше.

Терять поклонников кокеткам тяжело, / И чтобы вновь привлечь внимание, с годами / Они становятся завзятыми ханжами. / Их страсть – судить людей. И как суров их суд! / Нет, милосердия они не признают. / На совести чужой выискивают пятна, / Но не из добрых чувств – из зависти, понятно. / Злит этих праведниц: зачем доступны нам / Те радости, что им уже не по зубам?

Тот, кто хочет обвинять, не вправе торопиться.

Ученость в дураке несноснее всего.

Что бы ни говорили, есть в человеке что-то не-обыкновенное – такое, чего никакие ученые не могут объяснить.

(28.02.1533–1592)

Французский писатель, философ-гуманист.

Родился вблизи Бордо в дворянской семье. Закончил Тулузский университет и получил судейскую должность. В 1571 г. вышел в отставку, поселился в родовом замке Монтень, где приступил к написанию своего главного труда «Опыты». Первые две книги этого произведения вышли в 1580 г., третья книга и добавления к первым двум носят в основном автобиографический характер. В этих литературно-философских произведениях автор делится своими размышлениями над различными историческими фактами, наблюдениями над бытом и нравами самых разных людей. «Опыты» отличаются подлинно гуманистической моралью, направлены против суеверия и схоластики, фанатизма и жестокости светских и духовных властей – это проверки, испытания, которым автор подвергает свои мнения по различным вопросам.

Бесчестные средства, с помощью которых многие в наши дни возвышаются, ясно говорят о том, что и цели также не стоят доброго слова.

Бич человека – это воображаемое знание.

Благоразумию также свойственны крайности, и оно не менее нуждается в мере, чем легкомыслие.

Бог оказывает свою чудодейственную помощь не нашим страстям, а вере и религии; но эта помощь оказывается через людей, которые используют ее в своих интересах, между тем как должно было бы быть наоборот.

Брак – не что иное, как приятное совместное проживание в течение всей жизни, полное устойчивости, доверия и бесконечного множества весьма осязательных взаимных услуг и обязанностей.

Бывали поражения, которые в своей славе не уступают величайшим победам.

В делах веры слабость нашего разума больше нам помогает, чем его сила, и наша слепота ценнее нашей прозорливости.

В начале всякой философии лежит удивление, ее развитием является исследование, ее концом – незнание.

Величайшее испытание – занимать место, где нельзя сделать ничего хорошего так, чтобы это сразу же не было учтено и взвешено, где малейшее доброе дело касается стольких людей зараз и где своим внешним поведением вы действуете прежде всего на народ, судью недостаточно справедливого, которого легко и обморочить, и удовлетворить.

Вожделение и пресыщение в равной мере заставляют страдать нас и когда мы еще не достигли наслаждения, и когда перешли его границы.

Вожделения бывают естественные и необходимые, как, например, голод или жажда; либо естественные, но не необходимые, как, например, половое общение; либо и неестественные и не необходимые: таковы почти все человеческие вожделения, которые и искусственны и излишни.

Вообще говоря, то, что мы называем обычно друзьями и дружбой, это не более чем короткие и близкие знакомства, которые мы завязали случайно или из соображений удобства и благодаря которым наши души вступают в общение. В совершенной же дружбе они смешиваются и сливаются в нечто до такой степени единое, что скреплявшие их когда-то швы стираются начисто и они сами больше не в состоянии отыскать их следы. Если бы у меня настойчиво требовали ответа, почему я любил моего друга, я чувствую, что не мог бы выразить этого иначе, чем сказав: «Потому, что это был он, и потому, что это был я».

Воспоминание о былом счастье усугубляет горе.

Всякий может фиглярствовать и изображать на подмостках честного человека, но быть порядочным в глубине души, где все дозволено, куда никому нет доступа, – вот поистине вершина возможного. Ближайшая ступень к этому – быть таким же у себя дома, в своих обыденных делах и поступках.

Высокомерие складывается из чересчур высокого мнения о себе и чересчур низкого о других.

Глупость и мудрость сходятся в одном и том же чувстве и в одном и том же отношении к невзгодам, которые постигают человека: мудрые презирают их и властвуют над ними, а глупцы не отдают себе в них отчета; вторые, если можно так выразиться, не доросли до них, первые их переросли.

Говорить о себе, превознося себя, лучше, чем ты есть на деле, не только всегда – тщеславие, но также нередко и глупость. В основе этого порока лежит, по-моему, чрезмерное самодовольство и неразумное себялюбие.

Гордыня – вот источник гибели и развращения человека; она побуждает человека уклоняться от проторенных путей, увлекаться новшествами; она порождает стремление возглавлять людей заблудших, ставших на стезю гибели; она заставляет человека предпочитать быть учителем лжи и обмана, чем учеником в школе истины.