Агент Омега-корпуса (Сборник)

Аннотация

Остросюжетный роман Т. Свиридова переносит читателя в отдаленное будущее. Кучка авантюристов, обосновавшихся на планете Додарб и случайно проникших в тайны неведомой цивилизации, намеревается захватить власть в Галактике. Спецслужбы Содружества семи гуманоидных миров направляют на борьбу с ними своих лучших агентов.

Тимур Свиридов Агент Омега-корпуса Научно-фантастический роман Пролог Каждый раз под утро, если удавалось прилечь, снился один и тот же сон. Он пробегал полусгнившие деревянные ворота, за которыми начинался полный таинственности лес. Всякий раз была весна, между влажными стволами деревьев, сквозь темную прошлогоднюю листву, поднимались к небу нежные зеленые ростки. Он бежал все дальше, не чувствуя усталости, забот, груза прошлого. Здесь он был дома… Сон всегда кончался одинаково: он просыпался, и снова вокруг были металлические стены «Станции-001», принадлежавшей КВС – Комитету Взаимодействия Содружества. Реальный дом был здесь. Мысленно Виктор не раз проклинал работу, заставлявшую безвылазно находиться в стальной конуре без окон. Но судьбу эту выбрал сам, потому, что человечеству по-прежнему нужны люди, способные на риск и самопожертвование. Виктор Лылов был начальником особого операционного отдела Внутреннего Бюро КВС. Иначе говоря, руководил знаменитым Омега-корпусом. Сорокалетний, энергичный, скупой на слова. Умел предельно быстро усвоить и переработать массив информации по очередному делу, точно наметить план предстоящей операции, определить конкретных людей, способных эту операцию выполнить. Лылов не терпел лишних предметов, обстановка в кабинете была спартански проста: два длинных черных стола с креслами. Но, словно дань щемящим снам, на одном из них стояла причудливая, тоже черная ваза с живыми цветами. Свободное время, если таковое находилось, он посвящал растениям, искусно подбирая букеты, срезая лишние листья, расставляя цветы так, что даже простые одуванчики смотрелись фантастически. Многие считали его чудаком, темнокожие лиогяне скептически пожимали плечами, невозмутимые уроженцы Ариестры чуть поднимали брови, и только во взгляде сициан читалось понимание. Сейчас в вазе были три удивительно выносливых сицианских цветка, изломанные линии белых веток переходили в синие вертикальные цветы. Сициане знали толк в цветах. Мир, более древний чем Земля, умел ценить красоту природы. Может быть, поэтому они так и не вышли в большой космос? Может именно нежелание жить в уродливых стальных коробах космостанций заставило их отказаться от освоения Пространства, невольно отдавая пальму первенства людям Земли? И не потому ли стал тревожным местом Правый рукав Сфинкса? Лылов прошел к рабочему столу, опустился в кресло. До визита к шефу оставался почти час. Можно было немного расслабиться, но мысли против воли крутились вокруг странных обстоятельств «дела Сфинкса». Связавшись с центральным информкомпом станции, вызвал запись с «легендой Боржа»: он уже почти верил, что она имеет отношение к «делу Сфинкса». Двухметровый экран ожил, на нем появились очертания небольшой каюты, какие бывают на станциях старого образца: отделка под дерево, кресла по периметру стен, круглый стол точно в центре помещения. Пятеро человек – трое лиогян, мрачного вида ариестрянин и юноша-джозлусианец – замерли в неудобных позах. По экрану проскочила надпись: «ЛЕГЕНДА БОРЖА»; АНКЕТА ВБ 5678/452/А; ЗАПИСЬ АГ; ГОД 375, Эмин Люди ожили, повернувшись к одному из лиогян, который сидел, прикрыв глаза, с сосредоточенным выражением на массивном мясистом лице. …– Ну так вот, – послышался рокочущий бас, – он тогда еще ни черта не понимал, что с ним приключилось. Думал, планета как планета, прилетел с бригадой – и давай копаться в земле и рассылать всякие автоматы. Подрядился составить план-карту ископаемых на средних глубинах, а когда лиогянин за что-то берется, поверьте мне, он это сделает, даже если конец света начнется. – Ты вроде хотел легенду рассказать, – высоким тенорком напомнил джозлусианец. Лиогянин усмехнулся, показав острые белые зубы: – Ты слушай, Клай, не обманешься. Мямар у него был, хороший такой зверек, умный. Но однажды ночью он вдруг пропал. Все спали, а двери были открыты: планета пустая, бояться нечего. Утром Борж Бимскерк позвал своего любимца – никто не отзывается. – Мямар сам ушел? – недоверчиво спросил ариестрянин. – Сам, конечно. Борж принялся искать его по территории станции, но безрезультатно. Выбежал наружу – а на Пустой Планете стоял летний сезон, чистое пекло, с ума сойдешь. Лиогяне, конечно, парни выносливые, и не такие условия выдерживали, но все же в полдень на той планетке и им было не сладко. А главное, Борж за мямара боялся: ведь по такой жаре в песках без воды долго не протянешь. – Вернулся бы к вечеру зверь, ничего страшного, это бывает, – сказал джозлусианец. – Не вернулся бы, – мрачно откликнулся ариестрянин. – Мямар или уходит с позволения хозяина, или уходит, чтобы не вернуться. – Правильно, – обрадовался лиогянин. – Вот тут-то Борж и припомнил, что говорила его старуха. Он знал, что без мямара она его и на порог не пустит, итак кaждый раз перед рейсом пилила, чтоб не таскал с собой бедное животное. Короче, целый день мотался Борж по жаре, компактолет чуть не запорол, но все впустую. К вечеру вернулся как выжатый тюбик. Он уже прикидывал по пути, не купить ли взамен другого мямара, но ведь старуха сразу заметит, да и цены на мямаров – не подступишься. – Это точно, – сказал джозлусианец. – В общем, скверное было положение. И в этот момент он услышал вдали странное верещанье. На Пустой Планете не водились животные, так что он сразу насторожился, слава Богу, у лиогян слух-любой позавидует. Борж двинул в ту сторону и через некоторое время увидел своего мямара на верхушке песчаного бархана. Животное металось из стороны в сторону, словно места себе не находило. Время от времени мямар замирал и кричал необычным голосом – вроде птичьего щелканья, с собачьим тявканьем. – Откуда тебе все так точно известно, Бэвил? – усмехнулся один из соотечественников рассказчика. – Не перебивай! – крикнул джозлусианец. – Мямар, увидев хозяина, радостно подпрыгнул и начал остервенело рыть лапами песок. «Мохнатый, – укоризненно сказал ему Борж, – зачем же ты так далеко убежал?» Но мямар продолжал так быстро рыть, что только лопатки мелькали. «Что ты тут нашел, дуралей? – покачал головой Борж. – Ну ладно, давай помогу». Он начал копать рядом, и скоро им удалось вырыть ямку поболее метра. Внезапно пальцы Боржа наткнулись на что-то твердое. Он вырыл камень, потом еще один и остолбенел от удивления. За все время работы никому из экспедиции не удалось найти ничего, кроме песка, в этом районе. С первого взгляда Борж понял, что это такое. Хотя камни и были сверху покрыты чем-то зеленым, свежие царапины ярко отсвечивали на солнце желтым. Золото! – Неужели золото? – поразился джозлусианец. – Он держал в руках теплые на ощупь самородки и шатался как пьяный. Золото, с тех пор как лиогяне начали специализироваться на производстве битронных бэев, было в большой цене. А мямар терся загривком о самородки. – Он его почуял, что ли? – недоверчиво усмехнулся ариестрянин. – Все может быть, – загадочным тоном произнес Бэвил. – Что это за планета? – тихо поинтересовался джозлусианец. – Пустая Планета. Координат не знаю… Лылов движением пальца остановил запись. Рассказчик на экране замер с открытым ртом. В сотый раз он просматривал ленту с «легендой Боржа», а также «легенду Пилипа» и, «легенду Винкса». В каждой из них рассказывалось, как сбежавший без видимой причины мямар разыскивал с помощью неведомого шестого чувства небольшие залежи, не более полусотни килограммов, ценимых в Содружестве минералов. У Боржа это было золото, у Пилипа – ирит, у Винкса – «Очи Цирцеи». Было удивительно, что каждый находил то, что хотел бы найти. На планетах Лиого нуждаются в золоте – и Борж видит золото. На Шагаре в цене серебристый ирит – Пилип находит именно его. Драгоценнейшим камнем для любого сицианина является минерал «Очи Цирцеи» – и Винкс обнаруживает этот камень. Легенды о неизведанной Пустой Планете пользовались популярностью среди звездолетчиков, и каждый, кто мог позволить себе роскошь приобрести мямара, таскал его за собой по Пространству, насильно выгоняя на каждой планете. Цена на зверьков, естественно, подскочила на биорынках Содружества до немыслимых высот. Умевший увязывать самые, казалось бы, далекие друг от друга события в единую цепь, Лылов чуял, что легенды о мямарах неким образом касаются «дела Сфинкса». Во время предварительного подбора материалов выяснилось неожиданное: все три персонажа легенд реальны. Каждый из них непонятным образом раздобыл когда-то золото, ирит и «Очи Цирцеи», а потом бесследно канул. Исчезли и минералы. И что самое интересное, во время этих удачных полетов путь каждого проходил через Правый рукав Сфинкса… Было еще несколько обстоятельств, имеющих касательство к тревожной зоне: повышенная активность секций философов-блоссистов на планетах систем, окружающих Правый рукав Сфинкса, а также необыкновенная находка оперативников ВБ Ариестры – непонятный минерал редлит, идентифицировать который не удается уже несколько месяцев. Сфинкс ставил загадки. Нужен был человек, способный их разгадать. * * * В кабинете шефа царили приятный, чуть сладковатый запах и ослепительно яркий после коридорной полутени белый свет. Массивная холодная дверь захлопнулась с легким щелчком, словно сомкнулись огромные челюсти, отгораживая его от остального мира. Мир остался позади, но его проблемы перешагнули порог вместе с Виктором. Впрочем, они были здесь постоянными гостями. – Здравствуй, Виктор. Шеф Внутреннего Бюро КВС джозлусианец Сэм Стревеле приветливо махнул рукой и указал на кресло перед собой. Виктор отметил про себя, что за последние дни у шефа ясно очертились серые круги под выпуклыми глазами, а всегда имевшая зеленоватый оттенок кожа приобрела землистый цвет. Стревеле невесело усмехнулся: – Темпы похвальны, однако выглядишь неважно. Сколько спал за последние сутки? Ничего не ответив, Лылов опустился в кресло перед огромным столом. – Ну ладно, – буркнул Сэм, – приходится жертвовать сном, раз времени в обрез. Итак, ты ознакомился с «делом Сфинкса» и пришел со своим планом, не так ли? – Он мучительно закашлялся, сотрясаясь всем телом. Виктор тактично выждал, пока пройдет приступ, аккуратно положил на стол пластиковые информационные карточки. Стревеле прокашлялся, откинулся на спинку кресла, блаженно прикрыв глаза и положив руку на огромную покатую грудь. Бурные годы молодости и возмужания шефа прошли здесь же, в Омега-корпусе ВБ, а теперь многочисленные ожоги и ранения не давали ему спокойной жизни. И все же в свои семьдесят два года он по-прежнему обладал цепкой памятью и на редкость здравым умом. Грузный и малоподвижный, очень высокий для джозлусианца, Стревеле производил внушительное впечатление, несмотря на мешковато сидевшую синюю форму. – Уже более десятка лет, – начал Лылов, – стеллиум Сфинкса в лоциях гражданского флота означен зоной повышенной осторожности. Только за последние четыре года зафиксировано исчезновение двенадцати кораблей после выхода с трасс в зону Правого рукава Сфинкса, в том числе пяти – за последний год. Звездный патруль спец-К-флота КВС, направленный в минувшем году в Правый рукав, по невыясненным до сих пор причинам не смог выйти с трассы к системам Шичи и Рухи. От облета по целине, по понятным соображениям, отказались. – Стоит ли перечислять общеизвестные факты? – перебил Стревеле. – Твои предложения? – Считаю целесообразным послать в Правый рукав два малых корабля и незаметно высадить в каждой из систем группы, скажем, из трех человек. – Только с целью сбора информации, – шумно завозился в кресле Стревеле. – Испытывать твои микрогруппы в таком серьезном деле, где речь идет, заметь, не просто о жизни человека, а о судьбах многотоннажных межзвездных лайнеров с сотнями людей на борту – недопустимо. – Он облизал свои полные темные губы. – Они провалят операцию, до времени раскрыв наши карты. Собирать информацию – пожалуйста. Отправь своих ребят, но без права вступать в конфликт. Лылов нахмурился. Еще за месяц до официального распоряжения шефа он начал разрабатывать программу внедрения трех групп в зону стеллиума Сфинкса и рассчитывал, что время на подготовку операции будет выделено пощедрее. Но Стревеле торопил и ужимал все сроки. Правый рукав Сфинкса был неприятным и опасным местом; острые на язык звездолетчики награждали его самыми нелестными эпитетами. В ходу были гипотезы о существовании в стеллиуме комплекса неявных черных дыр, о гибельной для кораблей спонтанной гиперактивности пространственных полей, сродни той, что выбросила недавно экспедицию академика Ленка из свободной зоны Целле к самым Баркотовым астероидам. Институт освоения выслал уже две автоматические экспедиции для изучения феномена Сфинкса, однако они шли по целине, значит лететь им несколько стандартных лет, и результаты исследования будут очень не скоро. Но теории – дело научных учреждений, а обеспечение безопасности – обязанность служб Внутреннего Бюро КВС. Правый рукав стеллиума Сфинкса простирался вытянутым эллипсом на сорок семь световых лет. Семнадцать мелких звезд с планетными системами, заурядная провинция. Уже не один десяток лет эта числящаяся малоисследованной территория находилась под юрисдикцией Сиция. Мир Сиция, более древний, чем Земля, отличался замкнутостью и тяготением к старым традициям, а как следствие – малой активностью в освоении новых пространств. Входя на правах равенства в Содружество, сициане охотно позволяли экспедициям соседей разведывать новые земли своей периферии, особенно не вникая в цели и методы их работы. Этот заброшенный край, конечно, был бы идеальным местечком для всякого рода антисоциальных элементов, но пираты-серкеры имели привычку гнездиться поблизости от более посещаемых зон, где была возможность поживиться, нападая на мелкие суденышки. После того как случаи исчезновения кораблей в Правом рукаве Сфинкса участились, ВБ КВС направило туда усиленный звездный патруль с базы на Мирте. Разделившись, патруль за полгода обследовал пятнадцать планетных систем, но не смог выйти с ноль-трассы к звездам Шичи и Рухи, несмотря на неоднократные попытки. Трассы – специально пробитые в Пространстве, очищенные от вещества силовые трубы – позволяли звездолетам передвигаться с мультисветовой скоростью. Сложная навигационная аппаратура сама выводила корабли в нужной точке наружу, и дальше они следовали по космической целине на каботажном ходу. Движение на больших скоростях по целине было невозможно из-за множества помех в виде межзвездного вещества. Но в случае с патрулем автонавигаторы каждый раз ошибались, выводя корабли в тех местах, откуда на каботажных скоростях до цели предстояли многие годы полета. Это было тем более странно, что регулярно, дважды в год, в системы Шичи и Рухи беспрепятственно входили рейсовые звездолеты. Естественно, ВБ КВС воспользовалось этим обстоятельством для неявного инспектирования обеих систем, но и в космопортах базовых планет, и в небольших поселках рядом с ними все было в порядке. И эта видимая тишина в сверхопасной зоне не могла не рождать беспокойства. Потому что выдергивать корабли с трассы или уводить их мимо – задача, сложноватая для обычной техники. В теорию же о стихийных силах природы не верилось. Лылов подготовил несколько агентов Омега-корпуса для смены персонала в обоих космопортах, но решение Стревеле перечеркнуло эти планы. В соответствии с решением Директората КВС шеф настаивал на немедленной высадке больших десантов в тревожные системы. Он считал, что это лучший вариант решения. Сэм Стревеле был джозлусианцем. Он не сильно отличался от жителей Земли или Ариестры, хотя мелочи могли бы покоробить непривычный взгляд: утолщенные суставы, зеленый оттенок кожи, морщинистое толстощекое лицо с необычно богатой мимикой. Сэм принадлежал к первому эшелону тех молодых людей, что полетели учиться премудрости старших братьев по Содружеству в институты, специально созданные для обучения юношей и девушек новооткрытых миров «молодой тройки». Предки Стревеле у себя дома из поколения в поколение занимались расследованием преступлений, поэтому неудивительно, что он избрал ту же профессию. Был, как и все джозлусианцы, легким на контакт, словоохотливым и незлопамятливым, а выдающиеся логические способности быстро продвинули его по службе. В свое время методы, усвоенные им еще на Джозлусе, давали хорошие результаты, но в последние годы, когда все больше и больше сторонников во Внутреннем Бюро завоевывала концепция «усечения зла в зерне», Стревеле явно становился обузой. Лобовые удары и силовое давление не отвечали требованиям времени. Психотехники и энергосоматики Содружества предложили комплекс особой всесторонней подготовки акторов Внутренних Бюро. Сверхэнергетичные и сверхчувствительные, такие агенты способны были в одиночку или в составе групп выполнять задачи, по размаху и действенности сравнимые с операциями больших соединений Спец-К-флота. Проникая в самое сердце нелегальнойорганизации, они разрушали ее, не давая злу распространяться. Строгий энергетический самоконтроль, владение методами гипноза и обездвиживания, умение длительные сроки обходиться без воды и пищи, способность вхождения в чужое биополе делали агентов нового поколения людьми в высшей степени надежными и эффективными. Одиночек-универсалов было пока мало, а группы, как полагал Лылов, еще не успели окончательно сработаться. Но за ними было будущее. К сожалению, переворот в тактическом и стратегическом мышлении Внутреннего Бюро еще не произошел. Стревеле считает, что гораздо лучше послать армаду военной техники, чем трех человек. – Во-первых, – начал Лылов, – нам до сих пор неизвестны истинные причины пропажи кораблей в Правом рукаве Сфинкса, следовательно, мы не имеем достаточных оснований для отправки туда больших воинских сил. Планируемая акция спец-К-флотов потребует ощутимых затрат, а результат, возможно, будет нулевой. Стревеле шумно выдохнул и промолчал. – Во-вторых: если все же эта зона является пристанищем серкеров, при подходе эскадры они попросту скроются. Подготовку такой широкомасштабной операции невозможно удержать в секрете. И в этом случае результат тоже будет нулевой. Виктор смолк, внимательно глядя за реакцией шефа. Слово «результат» для Стревеле было святым. Джозлусианец был гордым человеком и очень заботился о «служебной чести». Сэм прищурил выпуклые глаза, и на мгновение Лылову показалось, что он читает его мысли. – И третье, – продолжил Виктор, – посылать большую эскадру совершенно неразумно без предварительной рекогносцировки, после которой будет окончательно известна расстановка сил. – Вот с этим я совершенно согласен, – закивал шеф. – Но, встретив пиратов, группа просто не сможет не вступить с ними в конфликт. – Лылов выразительно посмотрел в холодные глаза Суревеле. – Если вы, конечно, хотитеих возвращения. – Ну, не надо сгущать краски, Виктор. Я имел в виду, что твои ребята просто не должны брать на себя слишком большие задачи. Будет совсем неплохо, если им удастся привезти «языка». Ты говоришь – две группы? Что ж, пожалуй, разумно. Давай-ка определим им время на операцию… Скажем, неделю. Лылов понял мысль шефа и улыбнулся. Стревеле, опасаясь, что группы ввяжутся в серьезные действия, решил сковать им руки сроками. В самом деле – что можно успеть за неделю? – Итак, решено, – сразу повеселев, сказал шеф. – Высылай своих парней, а я пока буду готовить эскадру. Пусть две тройки хорошенько осмотрятся на новом месте. И еще вот что… Если не ошибаюсь, Сфинкс в земной мифологии – это сказочное существо, задававшее загадки, да? Неразрешимые загадки. И кто-то все же отгадал их. Как звали того человека? – Эдип. – «Миссия Эдипа». Так и назовем операцию. Как тебе? – Ну да, неплохо, – пожал плечамиЛылов и сдвинул брови. Он не любил красивых названий. * * * «Старкад» Илья Моросанов заметил сразу, хотя звездолет терялся среди колоссальных сигарообразных громад курсовых кораблей, изящных «звездных игл», покрытых массивной броней тихоходных целинников «скарабеев». Маленький дискоид «Старкада» примостился на самом краю стартового поля, поблескивая сталью в лучах утреннего солнца. Внешне он ничем не отличался от базовой модели выпускаемых Ариестрой «микроходов» – звездолетов сверхмалого тоннажа, и мало кто мог бы догадаться, что в действительности представляет собой эта машина. Технический сектор ВБ КВС фактически перестроил корабль, оставив лишь внешнюю скорлупу. Бездна техники, оружия, приспособлений для экранировки и слежения – вот что такое на самом деле был «Старкад». Илья отметил время-до назначенного срока оставалось около десяти минут. Прежде чем идти к кораблю, он решил осмотреться, тем более что уже несколько раз слышал о космодроме на Маге. Мага, бывший военный спутник Лиого, ныне был меккой туристов, слетавшихся со всех уголков обжитого Пространства. Рядом со стартовым полем юрко сновали фисташкового цвета вагонетки, наполненные людьми семи миров. Рослые торжественные лиогяне, обслуживающие туристов, были одеты в ниспадающие розовые балахоны, ярко и празднично смотревшиеся на фоне их темно-лиловой кожи. О воинственном прошлом Маги напоминали рядами уходящие к горизонту огромные металлические валы с тут и там возвышающимися округлыми башенками. Внутренности спутника – прежде сплошь казармы, ангары да арсеналы – ныне были до отказа набиты увеселительной техникой, в изобилии созданной изобретательным народом Лиого. Лылов решил, что стартовать «Миссия Эдипа-1» будет с Маги. К Додарбу, второй планете Шичи, были и более короткие пути, но Виктор любил нетривиальные ходы. «Миссия Эдипа-II», летевшая с аналогичным заданием к системе Рухи, стартовала тоже отсюда. На поверхности спутника было довольно холодно, и, чтобы согреться, Илья решил пробежаться, тем более что время уже поджимало. Водитель проезжавшей мимо вагонетки предложил подвезти его, но Моросанов только помотал головой, и тот покатил дальше. Вблизи сорокаметровый дискоид «Старкада» уже не казался таким маленьким. Он походил на две сложенные тарелки, в месте стыка схваченные зигзагообразным швом. Пять тонких стоек прочно упирались в металлическое основание космодрома, лифтовая труба шлюза, спущенная с корабля, манила к себе зияющим овалом люка. Вбежав в капсулу, Илья перевел дух и поправил комбинезон. Поднимаясь, Моросанов подумал о просчете Лылова: несмотря ни на что, нельзя было идти на поводу у Стревеле и расформировывать готовые группы. Предстоит опасная и тяжелая работа, очень важно уверенно чувствовать плечо напарника, необходима «сыгранность» членов маленькой оперкоманды. Малейшая неточность, крохотная частица психологической несовместимости – и все насмарку. Лылов не прав. Это настоящий риск. Наверху сдвинулся в сторону блистер внутреннего люка, и Илья увидел перед собой высокую тощую фигуру пожилого сицианина. Глубокого синего тона глаза его пытливо и мудро смотрели из-под изогнутых седых бровей. На вид ему было около шестидесяти, но во всем облике чувствовалась какая-то оптимистическая молодая энергия. Одет он был в стандартную летную форму, сидевшую с особенным изяществом, свойственным сицианам. – Добрый день, – сказал встречающий приятным баритоном. – Вирист Ю-Стега, капитан «Старкада». Рад приветствовать вас на борту нашего судна. – Илья Моросанов. – Он пожал протянутую ладонь. – Пройдемте в рубку. – Сицианин улыбнулся, обнажив поразительно ровные белейшие зубы. – Познакомлю вас с пилотом. Коротким коридором они вышли к центральной части корабля и оказались перед темной овальной дверью. Распахнув ее, Вирист пропустил Моросанова вперед. В рубке сидели двое мужчин, при виде Ильи оба поднялись и улыбнулись. Он подумал, насколько разные у них улыбки. Сидевший ближе лиловокожий гигант со светло-малиновыми пятнами на лбу, видимо лиогянин-полукровка, осклабился как-то нахально и озорно, словно старому знакомому. За этой веселостью чувствовалась бьющая через край жизненная энергия. Второй, ариестрянин, улыбнулся одними губами. – Давайте знакомиться. – Он прошел в центр рубки. – Илья Моросанов, сотрудник ВБ КВС, гражданин Земли, ведущий группы «Миссия Эдипа-1». – Проходи, садись, – зычным басом загремел гигант. От предков-лиогян ему достались смазанные черты лица, бычья шея и сильный грудной бас. – Я пилот Уко Фток, гражданин мира Сиция, хотя по происхождению скорее лиогянин. Думаю, мы отлично споемся. Можно сразу на «ты»? Мы с Крисом уже… – Кристофер Шанс, – четким бесстрастным тоном перебил его второй, – актор пятого разряда Внутреннего Бюро Ариестры. Илья пожал обе протянутые руки и внимательно взглянул в глаза ариестрянина. С ним ему предстоит серьезная и, скорее всего, опасная работа. Кристофер Шанс производил впечатление холодного и рассудочного человека. По внешнему виду он вполне мог сойти за землянина – льняные прямые волосы, округлая форма черепа, привычная фигура. Ариестрянское происхождение выдавали только розовый оттенок кожи да удлиненные уши. Мускулистый и довольно рослый, он сразу понравился Илье, и это было хорошо. Моросанов знал, как важно, чтобы будущий напарник при первой же встрече рождал симпатию. Из-за кресла, горделиво приосанясь, вышел необычный зверь. Илья и раньше видел мямаров, но все же с любопытством рассматривал животное. Бежевый, с бордовыми подпалинами на подтянутом брюхе, мямар хранил невозмутимое выражение на узкой морде. Короткая шерсть его топорщилась ежиком, черные брови и бородка контрастно выделялись. Особенно необычно смотрелась крупная шишка между большими треугольными ушами. Насколько Моросанов помнил, до сих пор точно не было известно, зачем она нужна мямарам. Вырост между ушами, безусловно, способствовал возникновению легенд об удачных похождениях мямаров на таинственной Пустой Планете. Кстати, Лылов связывает эти легенды с Правым рукавом Сфинкса. Не случайно ариестрянам, выразившим желание послать своего актора, было предложено направить агента, имеющего собственного мямара. Хозяин и зверь были чем-то неуловимо похожи друг на друга: оба с каменным выражением на лицах, молчаливые и скупые на движения, но за этой малоподвижностью чувствуется тугая пружина, готовая в любую секунду молниеносно развернуться. – Его зовут Багдо. Животное служебное. Лучше всего, если вы не будете обращать на него внимания. Мямар запрыгнул в освободившееся креслои лег, не сводя напряженного взгляда с Моросанова. – Хорошийзверь, – понимающим тономсказалВирист Ю-Стега. – Багдо! – рявкнул Уко. – Ты почему занял место хозяина? – Пусть лежит, – Крис бросил быстрый взгляд на пилота, – он занял лишь мое кресло, а мое место занять не в состоянии. Фток надул огромные лиловые щеки и покачал головой. Кристофер подошел к Моросанову и негромко сказал: – Много слышал о вас. Считаю честью работать в вашей группе. – Где вы проходили курс спецподготовки? – поинтересовался Илья. – База «Синий лист» на Зике. Это пока единственное заведение подобного рода у Ариестры, – ответил Шанс и добавил тише: – Может быть, перейдем на «ты»? – Вот-вот, давно пора! – подскочил в кресле Уко, демонстрируя прекрасный слух. – Нас всего пятеро, трястись на этой колымаге предстоит никак не меньше стандартного месяца. Контактировать надо поживее. Крис бросил выразительный взгляд на пилота, и Илья понял, что панибратство Фтока не находит одобрения в его душе. – Нас пока еще не пятеро, – Вирист отвернулся от экрана и лучезарно улыбнулся, – если не считать мямара. В этот момент дверь в рубку распахнулась, и на пороге показался задумчивый молодой человек лет тридцати, тонкий в кости, с высоким бледным лбом и большими серыми глазами. Он печально улыбнулся, словно извиняясь, что явился позже других, и сделал приветливый жест. – Здравствуйте, – произнес он негромким ясным голосом. – Я Хеликс Йоронг. «Таргянин явился, – подумал Моросанов, – группа в сборе. Теперь можно трогаться». Часть первая Загадки Сфинкса Глава первая 1 Первая ночь после высадки 00 ч. 30 м. – Додарб, – медленно произнес Илья Моросанов. И замер, прислушиваясь к странному звучанию этого шершавого слова. В ночной тишине пустыни звук сразу канул, растворился в плотном воздухе. Вновь возникло тревожащее ощущение моментальной и неразрывной связи с новым миром, этой непонятной планетой. Они были друг перед другом – человек и пустыня, покрывавшая поверхность Додарба, оба предельно собранные, цельные, сильные. Пески Додарба представились сознательной сущностью, он ощутил некий контакт, будто все бесчисленные барханы обернулись к нему, прислушались, что происходит в его душе, ждут его действия. От несоизмеримости маленького человеческого существа и целой планеты этот контакт ощущается еще острее – парадокс. Илья замер, стараясь продлить ощущение, ибо по опыту знал: первое знакомство с новым миром – решающее. От того, как тебя примет планета, как произойдет твое слияние с ней, и будет зависеть весь ход последующей операции. В то, что это так, Илья верил твердо и не раз убеждался в собственной правоте. И теперь, словно слившись в молчаливом мгновенном диалоге с целой планетой, остро сознавал это всеобъемлющее «я – ты», словно песню на два голоса, подобно далеким предкам, жившим в холодных и темных пещерах, что наделяли душой все природные стихии. – Здравствуй, Додарб! – прошептал Моросанов. На спине возник холодок, и начала пульсировать энергетическая точка в переносице. Была ночь. В лицо веял легкий холодный ветер. Звезды висели так же редко и были так же тусклы, как в небе Земли. Отливая ртутным блеском, покатые спины барханов тянулись к горизонту. Вокруг на тысячи и тысячи километров простиралась голая, бесплодная пустыня. Додарб! Ощущение эмоциональной слитности с природой, только что захлестнувшее сердце, стало слабеть, уступая место сухому рационализму сознания. Моросанов запрокинул голову и устремил взгляд в небо. Он уже достаточно хорошо ориентировался в местном звездном рисунке и просчитал, где из тени вынырнет сверкающая звездочка патрулера. Сверяясь с часами, понял, что до появления спутника еще почти четыре минуты. Илья вдохнул полной грудью сухой плотный воздух, пахнувший будто бы смолами или асфальтом. Весьденьэтот запах неотступно преследовал его, но уже к вечеру приелся, стал обычным фоном. Наверное, скоро он вообще перестанет восприниматься. Моросанов оглянулся. Сзади наползли с десяток пустозвонов и теперь покачивались, словно водоросли в воде. На их корявых пунцовых ветвях гроздьями висели розовые звонцы – шиповатые шишечки, издававшие еле слышный дребезжащий перезвон. К этому тоже надо было привыкнуть. Додарб был планетой призраков, а с призраками трудно чувствовать себя в безопасности. Даже если знаешь, что они бесплотны. Илья легонько пнул пустозвон, нога без помехи прошла через мираж. Видение было потрясающе реальным, как в объемном голографическом видео, только без транслятора. Очередная загадка Додарба, причемне самая большая. Планета поражала с первых шагов, сделанныхпо ее поверхности. В то время как ни один из приборов не показывал никаких отклонений обычных параметров, регистрируя безжизненное пространство на сотни километров вокруг, перед высадившейся группой в замутнившемся воздухе прорисовался, сверкая гранями удивительных зданий, чудный город. Довольно компактный, он устремлял пирамиды своих будто подсвеченных изнутри зданий ввысь, к неспокойным небесам. Зеленовато-синий, он поражал разнообразием цветовых оттенков, казался наполненным жизнью и силой. В голову бы не пришло сказать, что его не было. Что это мираж, пустота, небыль. «В пустынях Земли тоже бывают миражи, – подумал Моросанов, – атмосферное явление». Крис, увидев город, замер и едва заметно побледнел, напряженно сверкая глазами. – Этого еще не хватало, – услышалИлья его тихий шепот. И тут же крик: – Ты куда? Стой! Но Хеликс продолжал идти вперед, входя ужев странное искрящееся марево, окружавшее город. – Стой! – снова крикнул Шанс. – Это же простомираж! В походке Хеликса было нечто, заставившее Моросанова иначе взглянуть на призрачный город, нечто благоговейное, сродни преклонению перед красотой. Илья сжал руку Криса, сдерживая его. – Пусть идет. Крис двинул бровями, и губы его сложились в улыбку, столь непривычную на этом суровом лице. Город исчез так же быстро, как и появился. Одинокая фигурка Йоронга замерла на бархане… Потом пришли маленькие бесплотные кустики пустозвонов и вытянутые на два метра в высоту тонкостволые ветреники. Они жили в каком-то другом мире, непонятным чудом соприкасаясь с нашей реальностью. Лишь зримые, но неосязаемые, не давали забыть, что рядом есть нечто, еще неясное, незнакомое людям. Время от времени у горизонта на большой скорости проскакивали красные видения. В отличие от псевдорастений, напористо подползавших к людям, быстроходные миражи у горизонта не терпели приближения к себе, молниеносно уносясь прочь. Додарб был планетой призраков. Додарб был загадкой, которую предстояло разгадать. Хронометрическая биосхема была вживлена на сгибе левого локтевого сустава, и, когда там кольнуло, Илья понял, что засеченные четыре минуты прошли. Он поднял голову и увидел, как на фоне неподвижного звездного рисунка яркой точкой вычерчивает прямую патрулер. Неприятный холодок пробежал по спине – явное свидетельство опасности, исходящей от спутника. Замеры, сделанные им в первые же часы, показали, что над Додарбом патрулируют шесть такого рода аппаратов. Хорошо, что они не обрабатывали поверхность ни в одном из спектров, а то группу пришлось бы маскировать. Судя по всему, основной задачей спутников было контролирование околопланетного пространства. На Додарбе не хотели, чтобы кто-либо незаметно высадился на поверхность. Моросанов протянул руку к опоясывающему голову обручу и опустил на глаза оптическую пластинку. Спутник из крохотной точки вырос в крупный шар. Видно плохо – слепила обшивка борта, но все равно было ясно, что это стандартный разведывательный сфероид производства Лиого. Аппараты такого типа использовались при освоении новых планет. Один из пропавших в Правом рукаве Сфинкса грузовиков шел как раз с комплектом подобной техники. Значит ли это, что грузовик тогда не потерпел крушение, а был захвачен? Илья покачал головой – Додарб не имел достаточных оснований для патрулирования околопланетного пространства. Единственный более чем скромный порт служил обыкновенным пунктом дозаправки рейсовых кораблей. Единственное поселение – база у порта. Заводов нет. Сырьевые разработки не ведутся. За время полета группа детально ознакомилась со всеми материалами о Додарбе. Планета была открыта сравнительно давно – более семидесяти лет назад, в период Некоторого оживления космической активности мира Сиция. Тогда, судя по сводкам, здесь не было ни городов-миражей, ни псевдорастений, ни стремительных красных призраков – обычная пустыня, абсолютно безжизненная и негостеприимная. Удивляло наличие атмосферы, пригодной для дыхания людей. Исследователинезадержались здесь надолго – кварцевый песок не самая большая ценность в Галактике. Был отстроен порт с базой, а также установлены вспомогательные координационные буи для удобства ориентирования в секторе. Правый рукав Сфинкса казался самой заурядной, скучной провинцией. По сообщениям персонала базы, обслуживающей порт Додарба, призраки появились около десяти лет назад. Хрустальный город однажды висел рядом с базой почти неделю, и можно было ходить по его искрящимся нереальным улицам, поражаться странной архитектуре, играючи проникать сквозь дымчатые стены. Тогда снимались сотни фильмов, делались замеры по всем мыслимым параметрам и спектрам. Исследовательская группа с Сиция проработала тут полгода, спецкомплекс КВС – год. Но призраки сохранили свои тайны. «Интересно, – подумал Моросанов, – почему с базы порта ни разу не поступало сообщений, что околопланетное пространство патрулируется?» Факт говорил о многом. Как минимум о том, что люди с базы считали возможным умалчивать о некоторых событиях на планете, и это было тревожно. Над ночной пустыней дребезжащей тонкой трелью внезапно прокатился щемящий звук. Он вызывал неприятный вибрирующий резонанс в ушах, и Илья против воли поморщился. «Оросли-Сфинкс» – так он именовался в официальных сводках, что в переводе с сицианского значило «крик Сфинкса». Это была очередная загадка Додарба, непонятное явление местной природы. Смысл пульсации «оросли» или хоть какую-нибудь закономерность в нем обнаружить не удалось. Каждый раз это было совершенно оригинальное сочетание обертонов, скрипящая музыка планеты призраков. «Оросли» был сродни всем миражам планеты – присутствовал, не имея ни определенного источника, ни адресата. Илья вздохнул и снова покачал головой – сициане напрасно оставили Додарб в покое. Планетой явно стоило заняться посерьезнее. Кто знает, может быть, тогда не пришлось бы засылать сюда оперативную группу Омега-корпуса. Падающая звездочка патрулера в ночном небе внезапно погасла, войдя в зону планетарной тени. Илья откинул пластинку с глаз и двинулся в сторону палатки. Ее покатые бока вынырнули из-за бархана, слабо поблескивая в свете звезд. Рядом уже собралась целая поросль пустозвонов. Песок под ногами чуть слышно хрустел, выдавая шаги. В палатке спал Хеликс Йоронг, уроженец одной из синих планет Тарга. Подойдя, Моросанов увидел, что полог палатки откинут, и удивился – он всегда тщательно герметизировал вход, чтобы внутрь не просачивался назойливый песок. За день, что прошел с момента высадки, они не успели привыкнуть к местным условиям: сутки здесь длились восемнадцать часов. К тому же напряженный ритм работы первого дня давал себя знать – сон не шел, а вызывать его искусственно не хотелось. Илья прилег и расслабился. Сухие песчинки, время от времени поднимаемые легкими порывами ветра, шелестели о прочную ткань палатки, а затем вновь становилось первозданно тихо. Но эта тишина не успокаивала. Согласно тактическому плану, разработанному ВБ КВС, группе надлежало к началу вторых суток разделиться. Каждый из троих пойдет дальше своим маршрутом, каждые пять часов контакт по импульсной связи. Но Додарб и тут припас сюрприз – неизвестной природы поле мешало распространению радиоволн. В досье Додарба об этом не было ни слова. А комплектовать экспедиционеров громоздкой аппаратурой «граса» – гравитационной связи – никому не пришло в голову. Ребята и так были перегружены всевозможной амуницией. Спавший рядом Хеликс вдруг тихо застонал, неспокойно зашевелился. Все-таки он наконец уснул, несмотря ни на что. Способность к адаптации у жителей Тарга просто потрясающая. Конечно, Илья знал, что сейчас, в активированном режиме, он способен бодрствовать, сохраняя ясность ума и твердость руки, не менее двухсот пятидесяти часов, но все же вряд ли стоило упускать возможность отоспаться. Провал со связью не давал покоя, и Моросанов прокручивал в уме различные варианты действий. Базисная Разработка Лылова предполагала раздельное двухдневное ознакомление с планетой с последующим слиянием группы. За это время будет обследована большая часть поверхности и станет ясно, как вести себя дальше. В случае, если на Додарбе не будет обнаружено ничего подозрительного, они должны проследовать в порт. Но что делать теперь? Разделяться, не имея связи? Не слишком ли это безрассудно? Или, может быть, радиоволны гасятся только на ограниченном участке? Снаружи послышался тихий хруст песка – возвращался Крис Шанс, которому тоже не спалось. Впрочем, он еще не закончил свой объем работы – установку под слоем песка метчиков, чтобы в случае неудачи операции подошедшая эскадра спец-К-флота КВС смогла провести расследование. Крис любил работать на совесть, и, если что-то делал, можно было не волноваться за результаты. Моросанов очень уважал за пунктуальность и основательность жителей Ариестры и Лиого. На этих людей можно было положиться. Кристофер тенью промелькнул по палатке, беззвучно и легко опустился рядом. Несколько минут прошли в полной тишине. Илья уже начал понемногу проваливаться в сон, как вдруг послышался тихий удивленный шепот: – До! Ты где? Илья мгновенно очнулся и повернулсяна голос. Крис уловил его движение. – Багдо не у тебя? – Нет. Мямар спал с ними в палатке. Весь день он волновался, метался от одного человека к другому, что было совсем на негоне похоже. Наверное, теперь решил прогуляться. Сталоясно, почему был откинут полог. – А в пустыню он с тобой не пошел? – спросил Моросанов. Крис хмыкнул: – Багдо без меняне уходит. Я приказал ему ждать. И тут же невероятная догадка сверкнула в головеИльи: он припомнил «легенду Боржа». На такойпланете, как Додарб, она вполне могла воплотиться. – Может, еще вернется? – протянул Илья. – Просто вышел проветриться. – Он без меня не смел выходить, – отрезал Кристофер. – Он совсем ушел. Темная фигура поднялась и пошла к выходу. – Пойду поищу, – упавшим голосом сказал ариестрянин – может, еще не успел далеко… – Я с тобой. Слушай, помнишь «легенду Боржа»? – Еще бы! Местечко для таких дел вполне подходящее. Мямара искали до рассвета. Крис был в отчаянии. Всегда послушный, преданный Багдо исчез. Ушел из палатки по какой-то странной прихоти, чего с ним никогда ранее не бывало, и не вернулся к своему хозяину. Напрашивалось предположение, что мямара украли. Но вокруг расстилалась безбрежная и безжизненная пустыня. Исчезновение Багдо было странным и непонятным. К утру, уставшие и озабоченные, они сошлись у палатки. 2 Второй день 08 ч. 40 м Местное солнце достигло высшей точки и замерло там, посылая на пески убийственные волны каленого жара. 0 т зноя воздух стал тягучим и зыбким. Пропали даже блеклые псевдорастения. Казалось, планета решила испытать маленького человека, упрямо продвигавшегося в юго-западном направлении, на выдержку и выносливость. «Слава Богу, сейчас на Додарбе осень, а не лето», – подумал Крис. Воздух разогрелся до сорока пяти градусов, его неприветливые струи жгли лицо и руки. Кристофер решил не подниматься высоко. Ему совсем не улыбалась перспектива быть замеченным с какого-нибудь наземного или передвижного наблюдательного пункта. Компактолет был хорошо экранирован, но не в оптическом диапазоне. После пропажиБагдо отДодарба можно было ждать чего угодно. Вместе с Моросановым он до восхода рыскал в окрестностях палатки, звал, свистел по-особому. Тщетно. Мямар словно испарился. Крис усмехнулся, вспомнив, как после слов Ильи о «легенде Боржа» защемило сердце, как под ночным сиянием звезд реальной и близкой показалась возможность исполнения «легенды». Он даже стал прикидывать, что же именно преподнесет ему пустыня. Вместо этого Додарб зло посмеялся над ними. Багдо пропал, а с ним пропала надежда выяснить причину повышенного интереса к мямарам в этом районе. Утром они, как было запланировано, разделились и двинулись каждый в своем направлении. Крис все теснее прижимал компактолет к поверхности, и ветер порой швырял ему в лицо колкие горячие песчинки. Солнцезащитный шлем с широкими полями спасал только голову. Комбинезон взмок от пота и прилипал к коже. Увеличение скорости против расчетной не давало результата: раскаленный ветер не охлаждал, от него уже саднили открытые кисти рук и лицо. Свободной рукой Крис отер лоб, стараясь, чтобы пропитанный потом песок не попал в глаза. Солнце выжимало из него последние остатки влаги, а запас воды был строго регламентирован. Бедный Багдо. Даже с его выносливостью без воды здесь долго не протянуть. Верная смерть. Странный поступок. Крис отметил в себе тенденцию мыслить короткими, рублеными фразами, будто от жары они тоже усыхали. В глазах начали плавать светлые пухлые круги – признак зрительной усталости. Требовался отдых, но Кристофер лишь сильнее сжал зубы. Скоро полдень минет, а там станет легче. Они разошлись на рассвете, когда из-за горизонта резво выпрыгнуло непоседливое светило. Атмосфера еще хранила ночную свежесть, а ветер почти стих. Через несколько минут после восхода Додарб развернул перед ними ошеломительную панораму грандиозной долины с лесами и рекой, на берегу которой раскинулся очередной хрустальный город. Но времени на тонкие эмоции уже не было, и, подгоняемые трелями «оросли», они стартовали. На горизонте из ничего сформировался крупный розовый объект. Шанс насторожился и откинул вниз оптическую пластинку с обруча. В сильном приближении объект оказался напластованием неровных полупрозрачных кубов. Замерев ненадолго, он вдруг развил немыслимую скорость и скрылся в вихре поднятой пыли. «Странно, – подумал Крис, – если миражи бесплотны, отчего же поднялась пыль?» Это был уже третий призрак с утра. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы спокойно выдерживать провокации Додарба. А ну как это не призраки, а боевые машины окопавшихся тут серкеров? Крис старался не терять бдительности, зорко осматриваясь по сторонам. В душе еще теплилась надежда, что удастся разыскать Багдо. Конечно, он уже отмахал более тысячи километров, но чем черт не шутит? Нет, не мог сам по себе мямар уйти в пески. Это было великолепно вышколенное служебное животное. Крис побывал с ним в переделках и знал цену его сообразительности, силе и мощи крепких белых клыков. Мямары были на редкость привязчивы к людям, у которых жили, хотя, если хозяин им по каким-либо причинам не нравился, уходили при первой подвернувшейся возможности. Характерной особенностью мямаров был необычайно тонкий и точный эмоциональный контакт с хозяином, при котором животное зачастую без слов и жестов понимало волю человека и исполняло ее. Но опять же с оговоркой – если эта воля не вызывала у них неприятия. Это были свободолюбивые и умные создания, и их отношения с человеком строились скорее на основе взаимного уважения и доверия, чем слепого подчинения. Пристегнутый к металлической ферме собранного утром компактолета, чувствуя ребрами его малоподатливое ложе, Шанс безотчетно искал глазами четырехлапую темную фигурку. Может быть, поэтому он не сразу сообразил, что неподвижный предмет, замерший слева по курсу, ничего общего с призраками не имеет. Округлой сигарообразной формы, он косо торчал из песка под углом градусов в пятьдесят. Крис вздрогнул и резко спланировал вниз, почти врезавшись в раскаленный песок. От удара его сильно тряхнуло, но конструкция летательного аппарата выдержала. Не обращая внимания на боль в отбитых руках, Крис тут же сверился с показаниями витаскопа, Убедился, что в направлении странного объекта органической жизни нет, и успокоился. Снова поднявшись в воздух, ариестрянин на предельной скорости подлетел ближе. Ракета зарылась носовой частью в песок. Ее стального цвета корпус покрылся сетью глубоких трещин. Система наружных навигационных приспособлений сметена огненным шквалом, когда-то обрушившимся на небольшое судно. Наискось по борту шел широкий оплавленный след от удара лучевика. Собственно, после такого попадания звездолет должен был разорваться на миллион осколков, но почему-то выстоял. Повезло, если таковое состояние можно назвать везением. Ракета была небольшой, около восьмидесяти метров длины. Двигательная установка фюзеляжной части почти раздроблена. Крис прокачивал в памяти, не было ли в сводках о Правом рукаве Сфинкса сведений о пропаже подобного корабля. Нет, ничего похожего. Значит, список жертв этого веселого местечка можно расширить. На облупившемся борту было невозможно разглядеть флага принадлежности. Чей это корабль, почему его постигла столь печальная участь? Крис снова вытер взмокшее лицо и оглянулся по сторонам, словно отыскивая виновников трагедии. Додарб постепенно начинал поворачиваться к ним своим истинным лицом… Приземлившись и отстегнувшись от компактолета, Шанс обошел сбитую машину. С обратной стороны зияла большая пробоина, через которую можно было проникнуть внутрь. Она располагалась в метре от поверхности, и потому туда еще не успело намести песка. Чувствуя холодок в груди, ариестрянин перелез через иззубренную, рваную обшивку борта. Витаскоп, в числе прочих приборов вмонтированный в обруч на лбу, по-прежнему показывал отсутствие органической жизни. Значит, внутри никого не было. Опасаться нечего, и все же… Пробоина вела в темный корабельный коридор, уходивший глубоко вниз. Солнечные лучи не проникали сюда, в полумраке было трудно ориентироваться. Крис пристегнул к запястью схит, перевел его в режим фонаря. Подсвечивая себе, начал спускаться, цепляясь за поручни на рифленых стенках. Из хвостовой части с искореженной двигательной установкой он двинулся к носовым отсекам. Через несколько минут, весь покрытый градинамипота от напряжения, он опустился по наклонной шахте коридора до жилого сектора. Здесь было куда прохладнее. Первая каюта, куда он проник, была явно нежилая, пустые кровать и стол отсвечивали металлом. Под лучом фонаря сверкнули осколки, части разбитого стенного экрана, в глубоких нишах шкафа толстым слоем лежала мелкая песчаная пыль. Стараясь не поскользнуться на наклонном полу, которым служила бывшая стена, Крис осторожно подполз к шкафу. В глубине одной из секций одиноко лежала темная квадратная коробка. Вытащив ее и отерев пыль, он узнал комплект пищевых брикетов для кормления домашних животных. Мысли ариестрянина против воли вернулись к Багдо, и он вспомнил, что одно время кормил мямара подобной пищей. На противоположной стене был закреплен прямоугольный лист бумаги с неразборчивым рисунком. Лист был ветхий, а изображение абстрактным – ничего не разобрать. Крис сполз по полу ниже и копнул носком ботинка ворох мусора, скопившегося в углу у стены. На свет вылетели старая щетка для волос, обрывки оберток, пустые пластиковые коробочки, смятые бумажные носовые платки. Люди, жившие здесь, были неряхами. В следующий раз нога зацепила что-то потяжелее. Протянув руку, Крис вытащил блок с видеокартонами. Это уже было кое-что: с помощью таких записей наверняка удастся идентифицировать корабль и личности погибших. Когда он начал карабкаться обратно к выходу, взгляд наткнулся на цветную голографию. Это было удивительно: несмотря на катастрофу, проектор работал. Тонкая, изящно сложенная сицианка тревожно всматривалась в объектив. Раскованная поза, голова чуть откинута назад, выше лба – желтая диадема. В глазах странная смесь надменности, трогательной обреченности и ожидания. Казалось, девушка предчувствует судьбу того, кого отправляла на этом корабле. Крис подполз к стене, открыл крышечку проектора и выковырнул скользкий кристаллик. Картинка с девушкой погасла. Сунув кристаллик в карман, стал выбираться из каюты. Еще немного спустившись по коридору, ариестрянин уперся ногами в песок. Коридор заканчивался резко и неожиданно, оборвавшись на середине. Осмотревшись, Крис понял – носоваячасть корабля, видимо, была срезана в бою. Упав на Додарб, звездолет воткнулся в песок, как обломок гигантской трубы. Видимо бой шел у самой поверхности, иначе разрушений было бы намного больше. Здесь была последняя доступная каюта с полузасыпанным люком. Руками и ногами разгреб завал, освободив немного места, чтобы приоткрыть дверь. Люк поддавался с трудом, сопротивляясь человеку. Из маленькой щели в нос ударил тяжелый смрадный дух, от которого перехватило дыхание. Пересиливая тошноту, Крис рванул дверцу на себя и просунул внутрь голову. Посветил, задерживая вдох. Это была большая комната, заполненная беспорядочно разбросанными квадратными металлическими контейнерами. Луч фонаря уперся в два маленьких тельца, замерших в щели меж контейнеров. Шкура зверьков, усохнув, уже превратилась в рваную меховую хламиду с выпирающим костяком; остро блестел оскал клыков и открытых почему-то сохранившихся остекленевших глаз. Мямары! Те, кто пытался достигнуть поверхности этой планеты, тоже везли с собой мямаров. 3 Второй день 09 ч. 30 м. Хеликс Йоронг родилсяна Малом Острове – второй из двух обжитых планет Тарга. О родине у него остались сбивчивые воспоминания, которые так легко складываются в детстве и с таким трудом прочитываются зрелым сознанием. Малый Остров – или просто МО – был колонизован выходцами с Большого Острова более полутораста лет назад. Близко расположенные орбиты планет позволяли даже с примитивной техникой того времени осуществлять перелеты. МО обладал богатым животным и растительным миром, но ничего похожего на разум на нем не было. Планета имела меньшую силу тяжести в сравнении с земной. МО-таргяне, за полтора века освоившие планету, были ростом выше своих сородичей с БО, имели тонкий костяк и изящные пропорции. Различие во внешнем виде породило некоторую высокомерность у жителей «Нового Света», тем более что все состоятельные БО-таргяне стремились покинуть свою экологически изуродованную родину и переселиться в юный и цветущиймир МО. И хотя эпоха раздоров Тарга канула в историю, а неустанная работа над повышением духовного уровня таргян за последние десятилетия неузнаваемо изменила манеры и привычки планетян, Хеликс даже у себя в душе ловил отголоски горделивого превосходства при встрече с БО-таргянами. Идеи любви и космического равенства всех семи звездных семей, которые принесли в Тарг посланцы Содружества, упали на плодородную почву. Сегодня на планетах Тарга не было более высокой задачи для каждого гражданина, чем воспитание в себе высоких моральных качеств, необходимых выходящему в космос человеку. Отзывчивость и открытость посланцев Содружества, их доброта и пренебрежение собственными интересами с детства отпечатались в сознании Хеликса. Не каждый таргянин мог и сегодня похвастать таким самообладанием и стремлением к мягкому решению конфликтных вопросов, какие демонстрировали люди звезд. С МО Хеликс был увезен в шесть лет, и с тех пор его пристанищем стали малоуютные космические станции и автозаводы. Родители Хеликса, Чард и Вилфа Йоронг, были в числе первых таргян, взятых на обучение предприятиями Содружества. Несколько лет семья жила на территории Лиого, и у Хеликса надолго осталось специфическое чувство к высоким темнокожим лиогянам. После того как Чард и Вилфа освоили в школе Альфа Лиого специальности сборщиков астроконструкций, началась сущая чехарда, вспоминавшаяся с неприятным осадком. Строители – профессия мобильная, и семья редко задерживалась на одном месте дольше чем на год. Молодой Йоронг в период своей короткой юности ознакомился со всей грандиозной картиной развивающегося космического Содружества. Огромные освоенные пространства вокруг могучей и бескорыстной Земли; Ариестра, основанная землянами; отточенного изящества живописные планеты древнего Сиция, крепкие и функциональные планеты Лиого, молодые миры Шагара и Джозлуса – все это четко отпечаталось в юном сознании, дав почувствовать причастность к великим деяниям человека в космосе. Когда родители вернулись на родину, Хеликс не последовал за ними, потому что ощутил в себе призвание, диктовавшее иные маршруты. Молодой Йоронг решил посвятить себя борьбе за порядок и гармонию. Промелькнули напряженные годы учебы в спецшколе Внутреннего Бюро КВС. Он учился стрелять без промаха, водить звездолеты любой системы, освоил психологию и право – все то, что необходимо агенту Омега-корпуса. И, вернувшись на родную МО двадцати пяти лет от роду, сразу вошел в состав Трисила – особого комитета Тарга, занимающегося тремя основными проблемами: подъем жизненного уровня людей, перестройка общественного сознания, пресечение правонарушений. С тех пор прошло уже более десяти лет… Вернувшись на родную МО агентом спецслужбы, Хеликс был шокирован несоответствием реальности его детским ощущениям, несоответствием, которое практически лишало его дома. Вырвав из детства, жизнь бросила его скитаться по далям освоенного космоса, но так и не смогла вернуть обратно. Мир детства был не здесь, он остался в каком-то другом пространстве, и это рождало временами щемящую невыразимую обреченность, почти ностальгию. Таргянам был свойствен перекос в сторону эмоций, которые неизменно оказывались сильнее логики и рассудка. Это могло бы стать большой опасностью для существования общества, если бы не природная мягкость и неагрессивность планетян. Дети Тарга были мечтательны и неспокойны, подвержены спонтанным внутренним порывам. Взрослея, они сталкивались с реальной неустроенностью жизни, ибо процесс гармонизации общественных и личных отношений на Тарге еще далеко не окончился. Постепенно у них выковывался особый характер, вырабатывалась своеобразная манера держаться, выполняющая функции рыцарских доспехов, за которыми могла укрыться ранимая и трепетная душа. Но Хеликс, избегший всеобщей участи подростков Тарга, развился другим путем, все его эмоции, не подавленные внешним окружением, остались при нем. Их хорошо уравновешивал развитый в лиогянском стиле интеллект. Лиогяне, подчеркнуто уважающие рассудок и здравый смысл, приучили его к добросовестности и точности в выполнении любого дела. Конечно, для таргянина он выглядел необычно открытым, но своеобразный сплав характера Йоронга был более гармоничен, чем у сородичей. Когда из КВС пришел запрос на агента-нкина, выбор пал на него… Хеликс отметил про себя, что солнце, даже пройдя верхнюю точку своего пути, продолжает огненную пляску над бездушными песками. Пустыня, казалось, тоже с трудом переносила палящий зной звезды и словно поблекла, приобретя серовато-пыльный оттенок. Ближе к поверхности жара была совсем невыносимой, поэтому он поднялся немного выше. Издалека он был похож на крупную темную птицу, раскинувшую крылья и неподвижно парящую в потоках воздуха. Способности нкина Йоронг ощутил в себе через три года после возвращения на Тарг. Таинственный дар был присущ только таргянам, что поднимало их в собственных глазах, как бы уравновешивая с людьми высокоразвитых миров Центра Содружества. Далеко не все таргяне обладали им, мало кто владел им в совершенстве, но те, кто осваивал сложную и напряженную технику нкина, были настоящим кладом для Трисила и КВС. Благодаря невероятной эмоциональной одаренности жителей МО и БО, их способности целиком, без остатка отдаваться во власть внутренних подсознательных потоков мышления хорошо тренированный нкин мог выуживать информацию специального характера из разных пластов времени, чем ставил в тупик ученых и психологов. Полностью объяснить феноменальные способности нкинов наука до сих пор не могла, но существовала базовая теория о разно-направленных временных потоках, в которые эмоционально входят нкины. Информация – самая нерушимая материя во Вселенной – в закодированном виде неощутимо для людей существует во всем, что их окружает, и необходимо снятие всех блоков волевого контроля над сознанием, выход в открытые таинственные Пространства подсознания, чтобы получить ее и суметь усвоить. В зависимости от одаренности нкинов информация получается «чистой» или «грязной», ибо, проходя через сито эмоций, неминуемо окрашивается личным восприятием индивида. Один и тот же информационный символ у двух нкинов различной квалификации выглядит удивительно несхоже. Специальный Институт времени при Трисиле тщательно проверял и сопоставлял показания работающих там нкинов, прежде чем считать информацию достоверной. В экспедицию на Додарб ВБ КВС решило включить нкина – мера, свидетельствующая о крайней важности операции. Этим нкином был Хеликс Йоронг. Пролетая над песками, Хеликс пытался понять те чувства, которые в нем рождал Додарб, но, как и вчера, не мог вывести определенного мнения. Было очевидно, что это напряженное и опасное место с явным запахом смерти, но в то же время присутствовал странный момент кристальной радости и чистоты. Эти два полюса резко контрастировали между собой, не давали точно оценить обстановку. Здесь бы мог помочь, пожалуй, глубокий прогностический транс, но на него пока не было времени. Ночью, в первую фазу сна, Йоронг пытался раскрыть на «прием» свое подсознание, но постоянно что-то сбивало, сводя на нет все усилия. Додарб пока оставался загадкой. Единственное, что он вынес на поверхность сознания – образ странного четырехпалого животного, очень напоминающего исчезнувшего Багдо. Может быть, он просто предвидел бегство мямара? Но во сне зверь с ним разговаривал на человеческом языке… Значит, это все же был обычный сон, как у всех людей. Хеликс вдруг вздрогнул всем телом, словно от разряда высокого напряжения: у самого горизонта виднелась темная точка, почти нереальная в струящемся от жары воздухе. Йоронг откинул с обруча оптическую пластинку. Впереди деловито и целенаправленно по гребню бархана шел мямар. 4 Второй день 09 ч. 10 м. Крис среагировал достаточно быстро, захлопнув литую дверцу люка. Черт его попутал заходить в эту ракету! Наверху, в пробоине, наверное не успели сообразить, что, собственно, произошло… – Эй, дружочек, зачем же прятаться? – Голос с сильным лиогянским акцентом с трудом проникал сквозь прикрытый люк. Люди! Голова начала мутиться от мерзкой вони в каюте. – Мы ведь тебя и выкурить можем. Выползай-ка сам! Крис прижался спиной к холодному металлу люка, чувствуя, как ручка впилась в позвоночник через тонкую ткань комбинезона. Каким-то чудом он еще успел краем глаза заметить мелькнувшую тень наверху. Теперь он в кромешной темноте, отрезанный от мира, в зловонной каюте без воды и пищи. – Считаю до трех! – раздался голос сверху. – А потом изжарим тебя, как браскака… Крис проверил схит на правом запястье – слава Богу, хоть догадался захватить с собой оружие. Вспомнил, что браскак – мелкий лиогянский зверек. С лязгом откинул люк. – Эй, – крикнул он, – чего надо? – Поболтать с тобой, дружочек. – Голос лиогянина повеселел. – Поднимайся-ка живее. И выкинь сразу дурьиз головы! Крис поднял голову и увидел, как в пробоину просунулся раструб разрядника АМА – нервного деструктора. С таким доводом было трудно спорить. Он зло сплюнул и начал нехотя карабкаться наверх. – Приятно работать с интеллигентными людьми. – Лиогянин явно издевался. Самого человека в дыре видно не было – только поблескивающий металлом раструб. – Почему вы угрожаете мне оружием? – Крис постарался придать голосу побольше наивного негодования и простодушия. – Поторапливайся, у меня мало времени, – грубо оборвал его лиогянин. – Ну? Когда до сияющего голубизной пролома осталось метра два, Крис приостановился и развернулся так, чтобы было легче воспользоваться оружием. Схит плотно облегал запястье с выставленным на уровне костяшек кулака плоским стволом. – Отлично, – раздалось сверху, – а теперь отстегни схит и брось его вниз. Быстро! Крис с плохо скрытой ненавистью посмотрел на разрядник. Будь это простой лучевик, еще бы полбеды, но против АМА он бессилен – пучок у него слишком широкий. К тому же лиогянин явно не новичок. Схит полетел в темный провал и шлепнулся на песок метрах в сорока внизу. Цепляясь за скобы поручней, Крис подтянулся и рывком, обдирая комбинезон, выпрыгнул наружу. И оторопел от неожиданности – перед ним высилась громада размалеванной красной маскировкой боевой машины. Издалека ее элементарно можно было принятьза мираж! Немного старомодный приземистый вездеход, накрытый сверху литой бронеплитой, выпускался разведсектором Лиого для освоителей новых планет. Он имел хорошую защиту, но был практически не вооружен, представляя собой систему «ходячего дома». Прозванный за неуклюжесть «черепахой», вездеход тем не менее пользовался популярностью среди понимающих толк в освоительской технике целинников. Однако машина, что стояла перед Крисом, немного отличалась от изначальной конструкции. Щурясь от бьющего в лицо солнечного света, Шанс моментально углядел усеченный короткий конус пушки-высокочастотки, кривые антенны «магнитного бублика» и объемных зеркал, делающих машину практически неуязвимой для неоптической стрельбы. Неплохо, совсем неплохо. В такой «черепахе» вполне можно чувствовать себя в безопасности. Высокочастотка дернулась и коротким точным движением уставилась ему в грудь. Не оглядываясь, Крис почувствовал, что сзади находится человек. – Руки за голову! – раздался резкий окрик. Ариестрянин подчинился, стараясь удержатьна лице простодушную негодующую мину. Грубые руки ощупали карманы комбинезона в поисках оружия. – Откуда ты? – Я требую уважения к равенству! – выкрикнул Крис традиционный призыв к соблюдению порядка. Тяжелый удар неожиданно обрушился сзади. Шанс потерял равновесие и рухнул на землю. – Это тебе по поводу равенства, – с немотивированной жестокостью в голосе крикнул стоявший сзади лиогянин. Крис открыл глаза. Огромный лиловый мужчина, явно за два метра ростом, с презрением смотрел на него. Лиогяне вообще были рослые ребята, но такого экземпляра Крису встречать не доводилось. Скорее всего, именно необычайная физическая сила толкнула его на путь нарушения законности. Одет лиогянин был в странную зеленовато-коричневую форму, с множеством карманов, металлическими наплечниками и поясом, на голове – солнцезащитный желтый шлем. – Ну-ка, Кон, помоги ему встать! С другой стороны разбитой ракеты выскользнул остававшийся незамеченным щуплый и верткий парень со светлой кожей, скорее всего шагарец, одетый в такую же форму. Не дожидаясь, пока он подойдет, Шанс вскочил на ноги. Главное было сохранить на лице выражение негодования и удивления от такой бесцеремонности. Лучше будет, если эти далеко не мирного нрава люди слегка его недооценят. – С кем ты здесь? – Лиогянин сверлил его взглядом. В руках он держал разрядник АМА. – Ты что, оглох? – Щуплый подбежал к нему и замахнулся, но лиогянин жестом остановил его: – Пусть помолчит. Оставь его для Мастера. – Что с ним делать? Лиогянин подошел к Кону, хлопнул его по плечу искрылся за разбитым фюзеляжем звездолета. – Запри в багажнике, – раздалось оттуда. – Понял! – откликнулся щуплый и посмотрел на Криса. – А ну пошел! Под опасливым взглядом Кона Крис побрел к вездеходу. На броне «черепахи», рядом с люком, была намалевана странная эмблема – красное кольцо в черном квадрате, крест-накрест перечеркнутое двумя белыми линиями. Рядом стояла цифра «16». Это было нехорошо. Боевая машина с флагом и номером, униформа, оружие… Здесь пахло не просто серкерской шайкой, а чем-то посерьезнее. Кон шел позади, на расстоянии нескольких шагов. Лиогянин былскрыт за ракетой, хорошая возможность устранить щуплого и захватить вездеход. Внутри наверняка остался только водитель. Сзади вдруг раздался оглушительный взрыв. Во все стороны взлетели тучи песка. Видимо, лиогянин уничтожил компактолет вместе с приборами, батареями и едой. Жаль. Крис, словно невзначай, обернулся. – Не оглядывайся, скотина! – заорал Кон, выставив перед собой излучатель. – Топай дальше! «Впрочем, – подумал Крис, – посмотрим, как будут развиваться события». Щуплый провел его до кормы. Забравшись внутрь, Шанс услышал звук захлопнувшегося люка. Отсек погрузился в темноту. Через некоторое время завелся двигатель, и пол под ногами ожил. Крис привалился к стене, сохраняя равновесие. Затем приподнял шлем. Слава Богу, эти бандиты не заметили обруч. Откинув пластинку, он смог различить обстановку. Рядом оказалась какая-то металлическая лавка. Крис устало присел. От сильного удара лиогянина ныла спина. Прикладом наверное заехал, черт. Хотелось пить, но фляга осталась на компактолете. Осмотревшись, Крис увидел в противоположной стене массивный люк. Около внутренней переборки на полу стояли квадратные металлические ящики – два полуметровых и один побольше, с высверленными по бокам дырками. Переключившись на замки люка, ариестрянин отметил невысокую степень их секретности, так что при желании можно покинуть гостеприимных хозяев достаточно быстро. Только вот что потом делать одному в пустыне? Крис вернулся на лавку и задумался. Странно ведут себя эти в униформе. Почему-то даже не стали особенно интересоваться, кто он и откуда. Какой-то мастер будет узнавать это сам… Интересно, что за мастер объявился на Додарбе? Итак, задача непростая: захватить «черепаху», обездвижить бандитов и привезти их к месту встречи с Моросановым и Йоронгом. Вездеход с тремя «языками» – неплохое начало операции. Прежде чем заняться внутренней дверью, Крис решил осмотреть ящики. Первый, с дырками в необычайно прочных стенках, оказался первозданно пуст. Второй, простой контейнер со скрытыми ручками и сглаженными углами, легко раскрылся. Там тоже ничего не было. Третий Крис просто толкнул ногой и опешил: из контейнера раздалось злобное тявканье. Голос мямара не узнать было невозможно. 5 Второй день 09 ч. 10 м. Вздымая фонтанчики пыли, танкетка Моросанова неслась над пустыней. Впечатление было такое, будто плывешь по неспокойному морю: сухие коричневые валыто вздымались перед Ильей крутыми боками, то бросали в низины меж собой. В краткие мгновения подъема пустыня открывалась вся, с дрожащим от зноя воздухом и буреющей к горизонту желтизной песков. Вдалеке воздух над барханами раскалился и блестел, как озера ртути. Внутри машины было прохладно, и Илья с сожалением подумал о товарищах на компактолетах. Им наверняка несладко в такую жару. Несколько раз проверил связь – она по-прежнему не действовала. Трижды на горизонте проскакивали миражи, увеличенные экраном танкетки, они смотрелись рваным нагромождением пухлых полупрозрачных звеньев. Призраки были довольно любопытны, но, к сожалению, к ним нельзя было приблизиться. В свое время освоителям и экспедиторам КВС пришлось удовольствоваться лишь голографиями, полученными с раскиданных по всей поверхности планеты фотокапканов. «Какое досадное недоразумение, – подумал Моросанов, – в ситуации, когда странности Додарба совершенно не изучены, когда не выяснено, что собой представляют все эти миражи, „оросли“ и хрустальные города, исследователи просто обязаны были потребовать „вето“ на установку дозаправочного космопорта». Конечно, Сиций очень нуждался в станции: в перспективе маячили две богатые сырьевые системы в Правом рукаве Сфинкса, а орбита Додарба расположена весьма удачно для этих целей. К тому же кислородная атмосфера позволяла создать отличную перевалочную базу для людей и техники. Тогда еще никто не знал, что обе системы будут закрыты для разработок из-за обнаруженных зачатков разума местной фауны и каких-то особых растений редко встречающейся группы в одной из предназначенных к разработке солнечных систем. Космопорт Додарба остался стоять немым укором излишней торопливости. Редкий шальной звездолет да дважды в год рейсовый курсовой корабль – вся его нагрузка. Из всех членов группы ему было сейчас легче всего, и Моросанов испытывал неловкость. Он не привык облегчать свою участь, но такова была воля Лылова, а Лылов всегда знал, что делает. Да и территория обследования у Ильи куда обширнее: он двигался широкими зигзагами. Небезопасно, если вспомнить об орбитальных патрулях, но времени на длительное вживание нет. На всю операцию Лылов дал неделю – то есть чуть больше девяти местных суток. Два дня разведки и семь на определение характера опасности, если таковая существует, с разрешением на самостоятельные действия. Если подняться повыше, осмотр занял бы куда меньше времени, но маскировка есть маскировка! Пустыня замерла. Девять часов – это местный полдень, апогей буйства солнца. «Странно, – думал Моросанов, – Додарб словно специально демонстрирует удивительно безжизненную внешность». Самая пустая из планет с кислородной атмосферой. И в то же время эти непонятные, из ниоткуда возникающие миражи. Он не мог отделаться от ощущения, что это маска, что под мертвенной личиной ключом бьет подспудная напряженная жизнь. В тихом омуте черти водятся! Мысли то и дело возвращались к пропавшему мямару Кристофера. Зверек ушел от хозяина при первом удобном случае, словно и не жил с ним так долго и дружно. Ушел на чужой планете, туда, где нет ни еды, ни питья. Что привлекло его в пустыне? С исчезновением Багдо лопнула надежда проверить, почему в районе Правого рукава Сфинкса так в цене мямары. Если бы «легенда Боржа» оправдалась и Багдо нашел что-нибудь… Нет, видимо, с этим животным связано что-то иное. Моросанов бросил хмурый взгляд на полуденное небо и в который раз вспомнил об орбитальных патрулерах. Где-то рядом находились таинственные соседи, о которых не предупредили работники порта. Удивительно, что не единожды прилетавшие вместе с курсовыми звездолетами инспектора КВС ничего не замечали. Вероятно, на время прилета рейсовых кораблей патрулеры снимались с орбиты. Танкетка поднялась над очередным барханом, и размышления Ильи были прерваны появившимся на горизонте силуэтом. Мираж красной правильной пирамиды висел над песками. Это было по меньшей мере необычно. Миражи на Додарбе не стояли на месте. А этот располагался прямо по курсу и не двигался, словно бы целиком вырос из песка. В экранном приближении пирамида выглядела плотной и абсолютно реальной, хотя и какой-то зернистой. Танкетка нырнула под гребень, и мираж исчез из поля зрения. Моросанов заволновался, ему показалось, чтоон потерял пирамиду безвозвратно. Однако когда машина снова взлетела наверх, объект не только не исчез, а будто вырос. Илья врубил максимальное увеличение и с забившимся сердцем рассматривал изображение. Теперь у него не повернулся бы язык назвать пирамиду миражем. Треугольная гора была составлена из маленьких частей, словно из зерен или сот. Пирамида была явно сооружением в том смысле, какой вкладывается в понятие разумного созидания. Это дело чьих-то рук, лап, щупалец или Бог знает чего еще. Он просветил объект витаскопом, но тот показал отсутствие жизни. Строение было пустым. Это успокаивало, хотя существовала опасность, что там таятся электронные устройства слежения и захвата. Когда пирамида в третий раз предстала перед Ильей, он уже принял решение. Диффузор скорости встал в максимальное положение, и танкетка, взлетев над песками, быстро заскользила вперед. Глава вторая 1 Второй день 10 ч. 00 м. Это был не Багдо. Хеликс висел над ним, внимательно всматриваясь в странное животное. Мямаров он знал плохо и не любил, а этот и вовсе казался каким-то особенным. Компактолет работал бесшумно, но мямар почуял, что за ним наблюдают, и тут же повернулся к Йоронгу, когда тот еще был на подлете. Хеликс прикидывал, что делать дальше. Если зверек чужой, пожалуй, его надо отпустить с миром. Он совсем не похож на Багдо – иная форма ушей и глаз, нет усов и гораздо более крупная шишка между ушами… «Чужой? – Его словно дернуло током. – Но чей это может быть мямар? Здесь, где на многие тысячи километров нет жилья, нет еды. Или все-таки есть?» Йоронг тут же оглянулся по сторонам, словно рассчитывал увидеть хозяев зверька. Кругом были только барханы. Но разве мямар может жить сампо себе в пустыне? «Тоже, наверное, откуда-нибудь сбежал, – подумал Хеликс. – Странная планета, все почему-то сбегают…» Ему пришло в голову, что этот незнакомый зверь, так серьезно его разглядывающий, в общем-то может вполне заменить Багдо. Если есть решение проверить способности мямаров в пустыне Додарба – какая разница, какой это будет мямар? – Ну что, малый, – сказал он и ободряюще улыбнулся. – Какже тебя сюда занесло? Хочешь, я тебя накормлю? – Дела, – ответил тот и двинул ушами. Голос был бархатистый и сочный. Йоронг встрепенулся, откинул на глаза пластинку и заметался – Откуда идет звуковое сопровождение? Неужели за ним уже кто-то наблюдает… – Куда вы смотрите? – Что? – Хеликс повернулся и тут понял: говорил именно зверек, что стоял перед ним. – Ты… где научился говорить? – Йоронг не узнал своего голоса. – По случаю, – ответил мямар. Взгляд у него был не очень приятный – немигающий и какой-то жгучий. В произношении его был странный акцент, зверь сильно растягивал согласные. – По случаю? – переспросил Хеликс, начиная тянуть время и соображая, что бы это все могло значить. О говорящих мямарах на Додарбе никто не предупреждал. – По какому случаю? – Это не важно, – отрезал зверь. – Какое ваше имя? – Хеликс Йоронг. – Меня – Аркл! – Очень приятно. – Странно себя ведете. Что-то не так? Хеликс прикрыл глаза и медленно выдохнул. Здесь, на пустынной планете, среди песка и жары отыскивается мямар, разговаривающий на интерлинге, и интересуется, чем это человек так удивлен. В самом деле, чем это он так удивлен? – Прости, – откликнулся Йоронг, – еще не доводилось встречать говорящих мямаров. – Уирд, – сказал тот, потом коротко тявкнул и в первый раз за все время разговора медленно моргнул. – Что? – переспросил Хеликс. – Не мямар – уирд! Это запомни. – Хорошо… – Спускайся! – Это прозвучалокак команда. Слова мямар произносил коротко и отрывисто, словно пролаивая их, окончания фраз падали вниз, куда-то в инфразвук. Хеликс посадил компактолет и живо отстегнулся. Вокруг стояла ломящая уши, знойная и душная тишина. Происходящее казалось нереальным, фантастичным, неправдоподобным. Хеликс размял затекшие руки, несколько раз присел, стараясь не пялить глаза на мямара или уирда, черт его разберет. Главное в необычной ситуации – сохранять спокойствие, это он хорошо знал. На всякий случай отметил, надет ли схит. Потом достал флягу и, налив воды в ладонь, омыл запыленное лицо. Сразу полегчало. Он подошел к Арклу и небрежно присел на песок рядом с ним. Тот по-прежнему стоял не шелохнувшись, глядя куда-то в сторону. – У нас пропал ночью мям… уирд Багдо, не можем найти. – Не уирд. Мямар. Багдо еще мямар. «Так, – подумал Хеликс, – о мямарах он в курсе. Мямар – не уирд. Так кто же такой этот уирд?» Было яснее ясного, что существо, стоящее перед ним, так схожее с мямаром, было вольным и разумным. Но Йоронг не помнил, чтобы среди братьев по разуму, с кем Содружество установило контакт, были сапиенсы типа мямара. Следовательно, эта встреча – первая, и ее можно расценивать как контакт с инопланетным разумом. Хеликс почувствовал, как в нем поднимается волна радости и беспокойства, вдруг сразу сделалось душно, и он потянул воротник комбинезона. Логические выводы напрашивались сами собой – если собрат по разуму сам здесь пришлый, то ситуация с Додарбом, а заодно и со всем Правым рукавом Сфинкса здорово осложняется. Додарб становится зоной контактной границы, и вряд ли группа теперь имеет право продолжать операцию. Если же уирд, как это ни невероятно, – местный житель, скрывавшийся все эти долгие годы от людей, группе тем более надлежит покинуть планету. Кстати, откуда он так хорошо знает язык? Или это телепатические штучки? Уирд стоял на четырех мохнатых лапах, совершенно невозмутимый и спокойный. Его блестящий, ровного красного цвета мех, казалось, не доставлял ему никаких хлопот в такую жару. Он молчал, словно ждал каких-то слов или действий со стороны человека. Ростом с хорошую собаку, он был явно крупнее Багдо. Хеликс решил прощупать пришельца на биоэлектрическом уровне. Подобные операции были намного проще, чем вхождение в разнонаправленные потоки времени в ходе прогностических сеансов, но тоже включали умение концентрироваться и «забывать» о своем теле. Требовалось прочувствовать хитросплетение биотоков собеседника и через них попытаться уловить эмоциональную или, если удастся, мыслительную волну. Воспользовавшись затишьем в разговоре, Йоронг прикрыл глаза. Биотоки уирда он нашел легко и сразу – такими отчетливыми по сравнению с человеческими они были. Сильные, но очень сумбурные. Хеликс начал чувствовать быстро кружащие волны разной температуры и напряженности. Это было очень интересно, но он пошел дальше – разбираться в хитросплетении биотоков имело смысл только в случае лечения больного организма. Сейчас же он ставил перед собой качественно иную цель – получить от уирда информацию эмоционального или мыслительного характера. Через пойманное ощущение чужого тела Йоронг начал попытку проникновения в его эмоциональную сферу. Усилия принесли плоды, и Хеликс уловил эмоцию. Уирд не был напряжен. Он вообще был непонятным. Если это эмоция, она на редкость неопределенна, нефокусированна. Единственное, что нкин чувствовал, – это сложный комплекс странного переживания, которому не было слов на человеческом языке и в котором различалось терпение, ожидание какого-то результата и связанной с ним радостью. Эмоции уирда оказались сильны и удивительно прилипчивы. Заметив, что сам уже работает им в резонанс, Йоронг поспешил «отключиться». Аркл стоял не шелохнувшись, по-прежнему глядя в сторону. Его мохнатая морда была все так же непроницаема, но теперь Хеликс знал, что от него не исходит опасность. Это было важно. Уирд не таил зла на человека. – Откуда вы знаете наш язык? – спросил Йоронг. – Это не важно. – Контакт с уирдами не зарегистрирован в метриках КВС. Значит ли это, что вы вошли в неофициальные отношения с людьми? – Это не важно. – Как раз важно, – усмехнулся нкин, – очень важно. И скоро вы это поймете. Аркл так быстро повернул к нему голову, что Хеликс Даже не увидел движения: только что он был в профиль и уже – фас. – Сразу не надо официальных отношений. Пока. А сейчас надо передвинуться. – Передвинуться? – удивился Йоронг. – Как это передвинуться? Мямар выгнyлcя по-кошачьи, дугой, шерстьего вздыбилась, и тут же пространство вокруг на мгновение потемнело. Когда Хеликс снова огляделся, Аркла рядом не было, а в полукилометре высилась странная красная пирамида. – Неплохо, – ошарашено произнес Йоронг. 2 Второй день 09 ч. 30 м. – До, – тихо позвал Крис, – это ты? Голос у мямара был странный, совсем непохожий на Багдо, но он вполне мог измениться до неузнаваемости в тесной и душной металлической коробке. На зов никто не отозвался. Мелкая вибрация, приглушенный шум двигателя – и больше ничего. Тот, кто находился внутри контейнера, не желал общения. Кристофер и не подозревал, что мямар ему так дорог. Теперь при одной мысли о том, что зверь находится рядом, стало что-то теснить в области сердца. «Он здесь! – стучало в висках – Здесь!», Так вот куда подевался Багдо – напоролсяна этих бандитов еще ночью! Доверчивое животное… Забыв, что можно открыть контейнер, он стал стучать ладонью по холодному металлу, стремясь привлечь внимание мямара. – До, До! – звал он. – Это же я, неужели не узнаешь? Но мямар не подавал признаков жизни. Возможно, он потерял сознание. Крис собрался вскрывать замок, но тут за переборкой затопали кованые башмаки. Он метнулся к скамье, снова спрятав обруч под шлемом. В раскрывшийся люк широким потоком хлынул искусственный свет. В дверном проеме высилась мощная фигура лиогянина. Он стоял, широко расставив ноги, взявшись руками за металлический пояс. Лицо стушевала тень, и его выражение прочесть было невозможно, но Крис почуял излучаемые этим человеком неприязнь и подозрение. В лиогянине присутствовали некая уверенность и целостность, и это было плохо. Такие люди рождали постоянную опасность. С неуравновешенными и неуверенными нарушителями было легче, как правило, они оказывались втянутыми в преступные дела в результате разного рода случайностей, на них еще можно было влиять. Но устойчивость во зле и жажда насилия – это внутренний итог жизни человека, итог его мыслей и действий. Такие люди всегда чрезвычайно опасны и отчаянны. Такие люди заслуживают крайней меры. Люди, совершавшие преступление против общества или личности, подлежали разной тяжести наказаниям, в зависимости от состояния их психики. Дифференцированный судебный подход к правонарушителям, сложившийся за последние два века, несомненно, являлся гуманнейшим методом. Впервые разработанный в древнем мире Сиция, в Содружестве он обрел ясные и по-новому справедливые черты. Принудительная перестройка личности была самым суровым методом воздействия. Она назначалась после доказательств, что преступник фиксирован в своем мировосприятии и не реагирует на обучающее воздействие. Сложная психическая операция перестройки личности означала разрушение верхних слоев памяти, вплоть до уровня, где гнездился первичный зародыш будущего преступного характера. Лиогянин явно принадлежал к этой группе. Его случай осложняло то обстоятельство, что он был уроженцем благополучного мира Лиого, в котором подобные проблемы были давно решены. – Скажи свое имя, – пробасил он. – Я могу назвать любое имя, – усмехнулся Шанс, – какая тебе разница? Лиогянин надменно хмыкнул и вошел в багажный отсек. Когда он снова повернулся, Крис смог хорошенько рассмотреть его лицо. У гостя были крупные темные глаза с тяжелым давящим взглядом, шишковидный нос и странно смотрящиеся на рубленом лице красиво очерченные тонкие губы, несколько смягчавшие общее неприязненное выражение. Лиогянин тоже внимательно рассматривал пленника. Он держался очень уверенно, хотя в руках у него не было никакого оружия… – Землянин? – Это имеет значение? – Имеет, – повысил тон лиогянин. – Впрочем, нет, ты с Ариестры. В полумраке багажного отделения уловить разницу между землянином и ариестрянином было не так просто. Зрение у лиогянина оказалось довольно острым. Это следовало учесть. – Откуда в песках? – С неба. – Это на твоих-то стрекозиных крылышках? Где корабль? Сколько человек с тобой? Как вы умудрились сесть? – Триста пятьдесят душ. – Крис исподлобья посмотрел в глаза лиогянину. – Скоро меня хватятся. Гость осклабился: – А ты шутник, парень. Ну ладно, пошути пока. После разговоришься. Будет случай. Крис отметил уверенность, с какой это было сказано. Почему лиогянин так убежден, что он не сможет молчать? – Куда вы меня везете? – Тебя не касается. Отдыхай пока. – Ты отдаешь себе отчет, что это насилие над личностью? – Заткнись, – грубо отрезал лиогянин. – Ты выглядишь совсем не таким глупым, как твои слова. Ты мне очень подозрителен. – По крайней мере, я не пускал ход кулаки и не воровал! – вскочил на ноги Крис. Лиогянин тут же выхватил спрятанное оружие. – Что ты хочешь сказать? – Зачем мямара мучаешь? – Никто его не мучает. – Он бросил быстрый взгляд на контейнер. – Сам рад, что едет с нами. – А ты тоже шутник, – рассмеялся Крис. Лиогянин принялся шарить темными глазами по его лицу, словно выискивая скрытый изъян. – Ты сказал, что я – вор? – Зачем мямара взяли? – Нужен был, раз взяли. – Он сжал крупные лиловые кулаки. Неожиданно, приглушенный бортами «черепахи», в отсек проник дребезжащий звук «оросли» и звенел, не утихая, секунд пятнадцать. Лиогянин скривился, как от зубной боли. – Потому и говорю, что вор. – Ты о чем это? – насторожился гость. – О мямаре. Зачем вы егоукрали? – У кого? – У меня. – Ты что, рехнулся? – Больше некому. – Больше некому? – ошарашенно повторил лиогянин. – И давно он у тебя пропал? 3 Второй день 09 ч. 20 м. Вблизи пирамида представляла внушительное зрелище. Огромная, она давила на психику, словно подчеркивая разницу между своей колоссальностью и микроскопичностью человека. Моросанову, конечно, приходилось видеть и куда более крупные постройки, но то было в сверхгородах планет Центра, и там зданий было много, одно возле другого они смотрелись не так величественно. Но здесь, посреди пустынного Додарба… Плоскости граней пирамиды стремительно уносились вверх и вбок, и чувство реальности давало сбой: эти грани казались определяющими, а линия горизонта уже становилась косой – странная игра воображения. На Земле тоже были пирамиды, но меньших размеров, и не возникало такого острого, нереального чувства. Форма ее выглядела сложнее, чем казалось сначала. Пирамида была сложена из неисчислимого множества маленьких пирамидок, которые он сначала принялза зерна, и оттого представлялась колючей и неуютной. Посреди обращенной к нему грани Илья увидел темный провал треугольной формы – судя по всему, коридор, ведущий внутрь постройки. Моросанов задумался: пирамиды не значились ни в одном из каталогов по Додарбу. Специальной строй-техники здесь еще не было, да и необработанный песок не совсем подходит как материал. Откуда же она взялась? Илья все ближе подгонял танкетку к треугольному ходу и боялся только одного: красная пирамида окажется миражем, стремительно ускользнет в сторону или, подобно хрустальному городу, растворится в воздухе. Но она по-прежнему неколебимо высилась, заслоняя полнеба. Ребра граней были иззубрены, словно пилы, треугольными выступами, а плоскости – равномерно усеяны острыми шипами, глядящимися особенно колюче из-за солнца, дробившего резкие темные тени. Илья еще раз просветил сооружение витаскопом, и тот снова показал отсутствие жизни. Он посадил машину, пристегнул холодный браслет схита. Потом спрыгнул на песок и захлопнул люк. Моросанова пронизало вдруг чувство одиночества, почти тоски. Он был один на один с чем-то удивительным и нереальным, чему не было аналогов в его практике. Войдя в коридор, он заметил, что стены сходятся углом над головой. Отсутствие потолка было непривычно. Рядом со входом было еще светло, но дальше все утопало во мраке. Коридор шел с легким наклоном вниз, и Илья понял, что на самом деле пирамида больше, чем кажется. Ее грандиозное основание уходило в песок, под поверхность, и коридор вел именно туда. Чернота впереди манила к себе как магнитом. Звук шагов дробился в стенах и гулким эхом летел вперед, словно предупреждая о вторжении чужака. Моросанов остановился и замер, слушая, как стихает эхо. Потом сконцентрировал в себе биоэнергетический сгусток на уровне центра солнечного сплетения. Он уже достаточно хорошо научился обращаться со своим повышенным потенциалом. На тренировках спецкурса ВБ КВС этот прием назывался «летучая мышь». Резко раскинув руки в стороны, он выслал компактный энергоимпульс. Затаил дыхание. Импульс через мгновение вернулся, принеся непонятное ощущение. Впереди не чувствовались живые существа, не было ловушек, и все же… Там таилось нечто незнакомое, тревожное, мощное. И еще он понял – пирамида вовсе не бездействует. Илья не разбирался точно, как действует прием, но «летучая мышь» уже не раз выручала его, позволяя сносно ориентироваться в кромешной темноте, предчувствовать приближение врага или друга. Возвращавшаяся биоэнергия приносила информацию о происходящем впереди, чего он не юг ни видеть, ни слышать. Сейчас обратная волна принесла на своем гребне то, что не укладывалось в рамки прежнего опыта. Додарб был явно непростой планетой, и все его загадки грозили опасностью. Моросанов нащупал кнопку на браслете и нажал ее. Широкий световой луч вырвался наружу – схит заработал в режиме фонаря. Тотчас заискрились удивительными цветными блестками косые стены. Впереди, в сотне метров, стал различим тупик с черной треугольной дверью. Там пол сближался с потолком, создавая иллюзию удивительной удаленности. Он двигался пригнувшись, так как стены сходились уже над самой головой, и вдруг отметил в себе странное возбуждение, почти нетерпение, словно он стремился поскорее достигнуть этой черной двери. Осознав это, он удвоил осторожность. Дверь доходила ему до груди, если бы удалось распрямиться. В том, что это дверь, Илья не сомневался – коридор должен был куда-то вести! Он осмотрел темную поверхность в поисках замка или ручки, но не нашел ничего похожего. Перед глазами встали лица Криса и Хеликса, оба почему-то напряженные и растерянные. Неужели и перед ними Додарб поставил свои загадки? От первого же прикосновения дверца скользнула в сторону. За ней была плотная густая темнота. Луч схита, направленный вперед, растворялся в этой пучине мрака. В лицо дохнуло прохладой и какими-то удивительными запахами, которым он не мог найти аналогов. Что-то отдаленно напоминающее аромат нарциссов. В теле возник вдруг непонятный протест, требуя возвращения наружу. Илья всматривался в черноту, удивленно отмечая реакцию организма. Он привык доверять своим чувствам и теперь размышлял, что бы это все могло значить. Дыхание против воли участилось, сердце забилось так, словно он только что отмахал стометровку. Несмотря на пронизывающий сквозняк из треугольного провала, лоб покрылся капельками пота. Моросанов улыбнулся помертвевшими губами, крепко растер похолодевшие кисти. То, что даже собственные мускулы сопротивляются его решению, только подогревало азарт и упрямство. Илья сцепил зубы и решительно двинулся в лаз, преодолевая сопротивление одеревеневших конечностей. Вслед за этим движением возник тугой комок спазма в верхушках легких, он чуть не задохнулсяот этого, и комок сразу же скользнул вниз, в пах, рождая дрожь в ногах. Затрепетали пальцы рук и связки подколенных центров. Где-то, как показалось, рядом раздался отчаянный вопль «оросли», и одновременно с этим, словно некий бесплотный ветер, проявилось нечто в глубине громадного темного зала. Оно было неопределенным, неосязаемым, будто тяжелый пристальный взгляд, что-то бесконечно тонкое и бесконечно огромное, на пороге восприятия. Кусая губы, Моросанов миновал дверной проем и, распрямившись, пошел вперед. 4 Второй день 09 ч. 40 м. – Подходим, Бат! Застучали башмаки, и в коридоре показалась фигура щуплого Кона. Лиогянин мгновенно переменился в лице, став озабоченным и сосредоточенным. – Не рановато? – Еспер здорово нажал. На горизонте Кошачья гора. – Вставай! – крикнул лиогянин. – Перейдешь в другие апартаменты. Здесь сейчас обоснуется еще один шутник. Крис поднялся и под тяжелым взглядом лилового Бата прошел по коридору в соседний отсек, где развалился в широком кресле Кон. – Привет, – кивнул тот, – не надоело в шляпе-то? – Нет, – отозвался Крис и покосился на лиогянина, опасаясь, что он заметит обруч. Но тот уже потерял к пленнику всякий интерес. – Подготовь капкан, – напряженно бросил он Кону. Шанс опустился в кресло и прикрыл глаза. Каюта была большой, с двумя иллюминаторами. На стене закреплен метровый экран, рядом два длинных стола с креслами. «Кошачья гора? – подумал он– Откуда гора на Додарбе?» – Послушай, парень, – на плечо легла тяжелая лиловая рука, – что бы здесь ни произошло, ты должен помнить, крепко помнить, что ты прежде всего человек. Понимаешь? В голосе лиогянина сквозили какие-то новые нотки, Крис уловил даже оттенок участия. О чем это Бат? Почему надо помнить, что он человек? – Даже если ты вор или убийца, на Додарбе ты прежде всего человек, и в этой тухлой дыре лучше держаться рядом. Потому что мы люди. А теперь извини! – В плечо, разрывая ткань комбинезона, вонзилась тонкая короткая игла, Крис дернулся в сторону, но тут же волна тяжелого душного мрака придавила сознание. Он успел еще услышать, как хлопнул кормовой люк, как дрогнула, опустившись на поверхность, «черепаха», и провалился в забытье. Две-три минуты, не меньше, он пролежал в обморочном состоянии, но затем укрепленный иммунитет начал срабатывать. Несколько болезненных спазм волной прокатились в затылке, он вздрогнул, и к нему медленно возвратилось полное сознание. Инъекция Бата явно не была рассчитана на подготовленных людей. Вокруг было очень тихо. Крис осторожно поднялся с кресла и крадучись прошел в коридор. Ноги были как ватные. Люк в багажный отсек был распахнут, посреди отсека валялся раскрытый контейнер, в котором сидел Багдо. Он был пуст. Вернувшись, Крис подошел к иллюминатору и сдвинул металлическую шторку. Перед вездеходом уходила в небо огромная красная стена. Обзор был мал, трудно понять, что это за строение. О таких колоссальных постройках на Додарбе никто в ВБ еще не знал. Стена была покрыта треугольными острыми шипами и рождала ассоциацию с древней прочной крепостью. Посреди темным провалом зияла треугольная дыра. Неподалеку стоял лиогянин, держа на руках мямара. Это был совсем не Багдо, а гораздо более мелкий и пугливый зверек. Оба – и человек и животное – с напряжением смотрели в сторону темного проема. В этот момент в поле зрения попалеще одиночень крупный мямар ровного красного цвета. – Ого, – прошептал Крис, – да здесьих целый питомник. Они теперь стоялина фоне красной стены, в позах чувствовалось сильное напряжение. «Красных мямаров не бывает, – удивился ариестрянин, – и крупноват он для мямара». Животное вдруг выскользнуло из рук лиогянина и метнулось к темному провалу в пирамиде. Бат наклонился и поднял с песка какой-то предмет. Он стал жестикулировать, все время показывая на «черепаху». Красный большой мямар пошел к вездеходу. Бат следом. Услышав шаги, Крис бросился в кресло. Появился Кон. Бросив взгляд на «усыпленного» Криса, он косо усмехнулся. В багажном отсеке раздались голоса, затем возмущенное отчаянное тявканье, приглушенный грохот и стук. Тут же распахнулся люк, и, едва не сбив щуплого Кона, в каюту влетел лиогянин. – Быстро в боевой отсек! – заоралон Кону и еще громче водителю: – Еспер! Давай! Словно услышав его крик, дрогнул пол «черепахи». Кона уже и след простыл. Бат, тяжело дыша, оглянулся на неподвижного Криса и отер лоб. – Вот так, Аркл, – тихо пробормотал он, – большене отделаешься отдельными складами! Клянусь матерью дьявола… Он не успел договорить, как раздался душераздирающий крик. Лиогянин переменился в лице и пулей вылетел из отсека. Мотор заглох, и вездеход снова опустился. Где-то гулко хлопнул люк. Снова повторился жуткий крик. И навалилась тишина. 5 Второй день 09 ч. 45 м. Илья очнулся рывком, словно включили лампу в темном помещении. Вокруг теснился густой полумрак, разрезаемый справа узким лучом все еще работающего схита. Он осознал, что лежит на спине. Пол леденил лопатку, стены сходились над ним в метре. Тело ощущалось застывшим холодным бруском. Он кашлянул, чтобы придать себе уверенности, и, услышав сухой, нарочитый звук собственного кашля, окончательно пришел в себя. Сознание путалось. В голове плясала неистовая фуга неуправляемых стремительных впечатлений. Они были похожи на испуганных птиц, поднявшихся от неосторожного крика и бессмысленно мельтешащих в небе. Сознание двоилось, троилось, дробилось. Моросанов осторожно перевернулся на живот и подтянул колени. Закружилась голова. Хотелось пить. Он поднялся на четвереньки, скрипя зубами, и замер. Потом медленно сел. Где он? Илья вспомнил, как подъехал к искристой пирамиде, как пробрался в темное чрево коридора и дошел до таинственной двери. Кольнуло испытанное чувство животного страха, и снова взбаламутились мысли, но он уже уверенно совладал с этим приступом. Однако дальше память отказывалась работать. Может быть, он провалился в обморок, едва переступив черный порог? Но были какие-то смутные обрывки ощущений, оглушивших его маленькое хрупкое сознание. Хрупкое, маленькое? Так о себе Илья не мог думать, наоборот, он знал, что его тренированные воля и сознание имели высшие показания на учебном психостенде спецкурса ВБ. Так что же произошло? Он сосредоточился и еще раз попытался вспомнить, что стряслось с ним в той черноте. И тут неясные ощущения, которые сохранило тело, легким дуновением влетели мозг. Нити. Было ощущение, чтоон пронзен множеством нитей, висит на них, не в силах шевельнуться. Каждая соединена с его нервом, а может, и была этим вдруг удлинившимся нервом, который вырос из тела и ускользнул в темноту, прикрепившись к чему-то непонятному, огромному и разумному… Человек по имени Илья Моросанов почувствовал себя стремительно уменьшающейся частицей чего-то грандиозного, живого. Частицей столь малой, что моментально растворился в этом громадном океане воли… И потом вдруг проснулся в коридоре… Пирамида хранила тайну. Илья не находил в себе сил еще на одну попытку. Он понял одно: сооружение вовсе не бездействует и возникло оно тут недавно. Разведчики его не проглядели – пирамиды раньше не было. Моросанов оглянулся и метрах в пятидесяти увидел ярко-желтый треугольник выхода. Там были солнце, день, жизнь. Там было тепло и были друзья. Илья со стоном повернулся и пополз. Он полз к выходу, оставляя позади себя холод и тайну. В лицо уже начинало дышать зноем пустыни, и тело охватил приятный согревающий озноб. Уже можно было подняться – проход расширился. В этот момент раздался страшный вопль, звонким эхом заметавшийся по коридору. Илья вздрогнул и замер. Кричал смертельно напуганный человек. Моросанов рывком вскочил на ноги и метнулся к выходу. Через несколько секунд крик повторился. Снаружи было по-прежнему знойно, куда-то исчезла танкетка, а вместо нее темной громадой стоял незнакомый вездеход с размалеванной красными разводами броней. Вокруг ни души, лишь несколько кустиков пустозвона и высокий приползший ветреник. Моросанов автоматически направил витаскоп. Люди! Боковой люк машины был открыт. Вокруг все замерло. Но едва Моросанов решил двинуться к машине, как незнакомый человек с невероятной быстротой выскочил из люка вездехода и стремительно побежал прочь. Это был лиогянин, судя по цвету кожи. Он вдруг снова заорал. Илья прижался к стене за выступом. Лиогянин на бегу то и дело хватался на шею. Неожиданно и звонко крикнул другой голос. Моросанов выглянул из-за укрытия и увидел знакомую фигуру: Хеликс стоял на бархане и махал рукой. Лиогянин, заметив Хеликса, выбросил вперед правую руку и выстрелил. Йоронг исчез за барханом. Моросанов, не целясь, выстрелил в ответ. Ослепительный заряд пришелся в спину агрессивному незнакомцу, но не причинил никакого вреда. Чертыхаясь, Илья вспомнил, что перевел схит в режим освещения. Он передвинул кнопку и резанул парализующим лучом. Лиогянин упал, неловко подворачивая ноги. Хеликс снова появился на бархане и сбежал вниз навстречу Моросанову. Огромный лиогянин, закусив губы, ощупывал парализованные ноги. Было видно, с каким трудом ему дается каждое движение. – Какого черта! – захрипел он. – Оставьте меня в покое, мохнатые скоты! Прочь, гады! – Он зажмурилсяот боли. Потом схватился за горло, словно его что-то душило. – И выглядят как люди… – Он захрипел, покрываясь внезапной синевой. – Что он говорит? – спросил Хеликс. Моросанов зло сжал зубы: он понимал, что перед ними ставят еще одну загадку – невероятную, жестокую. Лиогянин откинулся на спину, пронзая их ненавидящим взглядом стекленеющих глаз. Илья сделал шаг вперед и схватил незнакомца за рукав. Он ощутил тот же холод и мрак, что и за черной дверью. – Что с ним происходит? – вскрикнул Хеликс. – Этот человек умирает. Что такое с ним? Глава третья 1 Второй день 15 ч. 10 м. Массивное тело «пчелы» дернулось еще раз и застыло. Двигатель замер, и в кабине воцарилась тишина. В иллюминатор было видно, как ветер быстро сносил в сторону столб поднятого в воздух песка. Мрачное свинцовое здание Дворца красовалось невдалеке, и ослепительный луч Прожектора, укрепленного над ангаром, хищно впился в машину. Он слепил глаза, застилая оранжево-красными кругами черноту неба и блеск звезд. Сидевшие в кабине почти одновременно прищурились и отвернулись. – Двенадцатый, двенадцатый! Доложите о прибытии! – Я двенадцатый! – ответил один из сидевших, одетый в зеленовато-коричневую форму со множеством карманов и округлыми металлическими наплечниками. На рукавах ярко блестели два больших красных шеврона. – Мы прибыли! – Привет, Корбодан! – опять раздался голос диспетчера. – Как прошла операция? Корбодан удивленно вскинул широкие брови. Его лицо было лилового оттенка, словно у жителя Лиого, однако светлые пятна на жирном загривке выдавали, что его кровь не была чистой. Розовощекий и рыхлый, он тем не менее словно излучал жестокость. Две резкие морщины на полном лице, сбегавшие от глаз к скулам, только усиливали это впечатление. – Все в порядке, – просипел он. Напарник бросил на Корбодана удивленный и затравленный взгляд. Морщинистое лицо с богатой мимикой, кожа зеленоватого отлива, утолщенные суставы пальцев – все говорило о том, что это был уроженец Джозлуса. Миуш Ана, ученик-пилот 3-го класса, тотчас отвел взгляд в сторону, не рискнув вызвать гнев крайне раздраженного сейчас шефа. – Поздравляю! – громогласно сказал диспетчер. – Как там Черный Батрик с ребятами? Смотрите, выпивка завами! – В его голосе слышались игривые нотки. – Пошел к черту! – крикнул, срываясь, Корбодан и треснул кулаком по подлокотнику кресла. – Подождите, Корбодан! Вас требует к себе Четвертый Мастер. – А, черт, отвяжешься ты, или… – Он мотнул лиловой головой, как норовистый бык – Сам знаю, что теперь к Четвертому. Воцарилась тишина. Диспетчер оценил настроение прибывших и отключился. Миуш старательно смотрел в иллюминатор. Длинные тени от двух машин прорисовали на песке плаца черные полосы. – Ты вот что, – негромко процедил шеф, – помалкивай. – Он недобро глянул на Миуша, отчего тот почувствовал себя как на иголках. – Не выходи, жди меня. Пока заправь «пчелу». Корбодан резко встал из кресла и покинул кабину. Через несколько секунд лязгнул люк. На экране было видно, как он побежал к свинцовому зданию Дворца. Порывы ветра месили его рыжую шевелюру, швыряли в спину песок. Миуш зябко передернул плечами и с удовольствием подумал о том, что это не ему, слава Богу, в такую погоду бежать по летному полю к Дворцу, и уж тем более слава Богу, что не ему придется сейчас предстать с отчетом перед Четвертым Мастером. Ха! Ну и влепят же сейчас этому жирному подонку! Миуш расправил плечи и поудобнее устроился в кресле. Через закрытые веки розовым просвечивали прожектора. За иллюминатором выла и бесновалась песчаная метель, при одной мысли о которой бегали мурашки по коже. «И зачем это Корбодану понадобилось оставлять меня здесь? – с раздражением подумал он. – И без того уж пятнадцать часов без смены!» Мрачное здание Дворца темным бруском лежало на песке. Плоское и невыразительное, оно здорово смахивало на надгробную плиту. Не оказалось бы это сравнение пророческим… Миуш вздрогнул, и перед его взором возникло кладбище на Протоаране, литыми могильными плитами отгородившее от него мать и отца. Тогда вовсю хлестал дождь, и сквозь застилавшие глаза слезы он смотрел на плиты, и они казались ему ларцами, глубоко, по самые крышки, зарытыми в землю. Но Дворец не был ларцом. Скорее его можно было уподобить огромному черному айсбергу в море песка. Гигантский монолитный экран крыши скрывал под собой мощный развивающийся организм, действующий четко и организованно, так, что сразу отпадали изредка возникающие сомнения. Может быть, вполне оправданна жестокость в отношениях между членами различных уровней? Миуша воспитывали в других правилах, и ему было трудно освоиться в этом странном мире, выхода из которого нет. Но его мозгвсе время пытался понять, почему человек делает то или иное, должен ли он жертвовать собой ради другого, точно такого же, должен ли делать добро тому, кто платит только злом? Кто ответит на все эти вопросы? …Но видящий тайное воздаст явное. Но прав тот, кто силен, ведь сила дается свыше. Может ли быть прав человек вечно? Так же и сила преходяща. Когда появляется сила, значит, ищи правду рядом, ибо силой правота проявляется и утверждается и ею борется, освещая во тьме путь. А с помощью правоты сила доказывает существование свое, проявляется для обозрения и веры. Сила и правота – неразлучные сестры… Миуш наконец разлепил веки. В ушах продолжали греметь удаляющиеся трубные звуки. Фразы урока, утихая, вибрировали в мозгу, тихонько дрожало что-тово всем теле. И плавали перед глазами цветные медленные круги… Черт бы подрал эти гипноуроки! В каждую свободную минуту, которую тебе удается выкроить для отдыха, это охватывает тебя, вторгается в сознание, тесня прочие мысли и ощущения, будто он с самого начала плохо запомнил всю эту галиматью о силе и правде, о безднах космоса, которые предстоит перекроить, о времени, текущем в ногу с ними, о могучем Демиурге… Миуш вдруг вспомнил о Корбодане – тот, наверное, идет сейчас с проводником через лабиринт к четвертому уровню, трясется от страха и обливается холодным потом. Ничего, порция оплеух ему не помешает. Пилот представил себе, как раздается громовой голос Четвертого: – Почему упустил вездеход? Как ты посмел? Почему упустил сырье, сукин сын? Миуш прекрасно знал, как реагируют Мастера на перебои в доставке редлита. Широкое мясистое лицо Корбодана синеет от страха, и он, комкая в руках перчатки, старается скрыть дрожь в пальцах. Правда, это животное потом сорвет на нем злобу, но, во-первых, злоба Корбодана– это не злоба Мастера, а во-вторых, надутого лиловогохлыща могут еще элементарно разжаловать, поместить в казарму, и уж тогда он, Миуш, поиздевается над ним. Все правильно – ни один человек не имеет силу вечно! Пилот даже рассмеялся от того, как ловко он ввернул реплику из сегодняшнего гипноурока… Сквозь обшивку в кабину прорвался слабый трепещущий писк. Пилот поморщился – он не любил «оросли», как и все рэбберы. – Опять завыли! – прошептал он, но звук уже пропал. 2 Второй день 15 ч. 25 м. Впереди шел проводник. Позади – атлетически сложенный охранник, через темную униформу которого проступали очертания громадных мускулов. Охранник был высок, плотен и лилов – чистокровный лиогянин. Между ними техник Корбодан чувствовал себя очень неуверенно. «Бык лобастый! – с отвращением подумал он об охраннике. – Мастера любят таких, чтоб тупая довольная рожа да кулаки с пивную кружку». Корбодан оглянулся, но, встретив прямой жесткий взгляд лиогянина, быстро отвернулся и неожиданно для себя ускорил шаг. Атлет сзади молчал. Они молчат всегда-служба! Но сейчас это молчание действовало на нервы. Да и о каком спокойствии может идти речь, когда идешь к Четвертому… Как гордо, бывало, он, старший техник контакта, живущий уже на третьем уровне, загонял в ангары забитые сырьем «черепахи», как задирал новобранцев, как козырял перед Мастерами неизменной удачей в обмене и контакте… Что-то, он это твердо знал, нравилось в нем шефам. Особенно Четвертому, и тот покровительствовал Корбодану, помогая продвигаться по тернистой лестнице карьеры и получить знаки отличия – два красных круга на левом рукаве, которые давали, ему власть на всех уровнях до третьего… А теперь? Пропажа грузовой «черепахи», пропажа арсеналки, исчезновение Черного Батрика с экипажем… Как объяснить все это Мастеру? Как объяснить, что он здесь совершенно ни при чем, просто в назначенное время грузовик не вышел на связь, а ожидавшая конвойная «пчела» Корбодана уже ничего найти не смогла… Что он мог поделать, если в период активности Кошачьей горы не то что с «пчелы», с орбитального контролера ничего не вынюхаешь? Неужели все сначала? Закон джунглей среди новобранцев, придирки наставников? Корбодана бросило в пот при одной мысли об этом. Куда же мог запропаститься чертов лиогянин? Мерные шаги проводника звучали как хорошо отлаженный механизм, подчиняя все вокруг своему упругому ритму. Витки, туннели, проходы и повороты лабиринта перед четвертым уровнем сменяли друг друга. Проводник уверенно сворачивал направо, налево, шел вперед, опять сворачивал. Может быть, он водит их кругами, чтобы запутать? Хотя какая разница? К Мастеру-то все равно выведет. Ох уж этот лабиринт! Невероятных размеров, запутанный, с многочисленными, утыкающимися в песок глубоко под поверхностью тупиками – серьезная преграда к сердцу Дворца, к четвертому уровню, где располагались Мастера и витал дух Великого Демиурга. «Странно, – испуганно соображал Корбодан, – обычно верховные беседуют с ним по видеоканалу. Что бы могла значить эта аудиенция?» Стоп! Корбодан, зазевавшись, наткнулся на остановившегося проводника. Стена перед ними была черной, с большим красным кругом и двумя тонкими полосками силы, разрывающей темноту. Впереди покои Мастеров. За ними – Великий Демиург!

Конец ознакомительного фрагмента.