Парень широко улыбается и действительно думает, что спасает меня от внезапно нахлынувших акул. Однако Артем не собирается прекращать. Хмурит лоб и восклицает:

– Ты меня напугала.

Из уст Ленки это звучало куда приятней.

Виновато горблюсь и встречаюсь взглядом с обиженными глазами Трубнева. Парень задет, и я знаю почему.

Со временем память изнашивается. Становится все тоньше и тоньше, как прослойка льда из-за наступившей весны. Некоторые воспоминания и вовсе начинают стираться, например, воспоминания об Артеме и о его чувствах. Но сейчас все с новой силой накидывается на меня, как изголодавшиеся собаки на кость, или как мошкара на вспышку света. Я вдруг вновь вижу перед глазами этого высокого парня, вечно пытающегося сделать мне приятное, рассказать что-то интересное, впечатлить чем-то необычным.

К огромному сожалению, люди, собравшиеся в одной компании, не могут существовать в ней без личных интересов.

Настя держалась за Стаса, Стас держался за Ленку, Ленка держалась за Артема, а Артем с Олегом держались за меня. И как в старой детской сказке, мы вместе пытались справиться с виртуальной репкой, которая для нас, например, была общими интересами, но которой для нас опять-таки было недостаточно, чтобы просто находиться рядом. Хотите вы этого или нет, но парень и девушка начинают общаться друг с другом только тогда, когда один нравится другому. Исключения бывают лишь в тех случаях, когда у кого-то из них уже есть вторая половина. Наша же компания была компанией вечных холостяков, вроде как самодостаточных, вроде как друзей. И нам действительно было хорошо вместе, пусть и немного не по тем причинам, по которым хотелось бы.

Стоит сказать, что меня всегда удерживала Лена. Я познакомилась с ней гораздо позже, чем с Артемом и с Настей, но успела привязаться к Романовой так сильно, что мысленно нарекла ее своей сестрой. Я думаю, именно из-за этого, мне всегда было легче всех находиться в нашем «братстве»: я никогда не сгорала от избытка внимания, никогда не страдала от неразделенной любви. Мне было хорошо и просто. К слову, я была эгоисткой до мозга костей, и, собственно, поэтому не обращала внимания на терзания других. Черт подери, мне даже нравилось, когда Олег и Артем спорили из-за того, кто сядет рядом со мной в автобусе.

Никогда не задумалась над этим, но сейчас мне кажется, что вела я себя отвратительно.

– Я…, - прочищаю горло. – Я тоже отойду.

Резко встаю из-за стола. Убежать проще, чем попытаться оправдаться, поэтому киваю ребятам и быстро следую в сторону туалета. Не оборачиваться, не оборачиваться. Прошлое вновь меня настигнет, вновь потопит. Вскидываю подбородок, пытаюсь ровно дышать, но внутри сгораю от неясного мне страха: чего именно я боюсь – сломаться или смириться?

– А я все думал, когда же ты соизволишь подойти ко мне, поздороваться

Поднимаю голову. Вижу перед собой кривую улыбку Димы и тоже пытаюсь улыбнуться. Не получается.

– Что случилось? – парень тут же меняется в лице. – Все в порядке?

– Да. Я просто не думала, что возвращение к реальной жизни будет таким трудным. – Киваю и робко поджимаю губы. Мне кажется, Дима меня должен понять. – Друзья напомнили о прошлом.

– И тебе стало не по себе?

– Да.

– Мира, не стоит убегать. Все равно рано или поздно тебе придется поговорить с ними обо всем, что произошло. К тому же, вряд ли теперь они отпустят тебя без борьбы. Ты только посмотри на их лица: еще чуть-чуть и их взгляды поджарят нас заживо.

Оборачиваюсь. Олег делает вид, что пьет чай, хотя на самом деле нагло косит в нашу сторону. То же с Артемом, только этот парень и не пытается претворяться: сверлит в нас дыру, не собираясь отводить взгляд на что-либо другое.

– Они хорошие, - оправдываюсь я и вновь смотрю на Диму, - просто пока что мне сложно находиться рядом с ними. Это так странно, потому что я безумно соскучилась. Серьезно. Они мне все так дороги, я…, я вообще с трудом представляю свою жизнь без них, понимаешь? Только разве что в тех случаях, когда сама не пытаюсь себя убить. – Понимаю, что сморозила глупость и встряхиваю головой, - прости. Говорю какую-то чушь.

– Чушь – это делать вид, будто все хорошо, когда на самом деле, хочется повеситься. А твои переживания – это лишь симптомы излечения. Ты колеблешься, выбираешь, думаешь. Раньше подобные мысли вообще не крутились в твоей голове, не так ли? А сейчас – сейчас ты уже не просто хочешь умереть, ты думаешь: черт подери, а почему бы мне не остаться? Улавливаешь?

Вновь замечаю, что мое стремление свести счеты с жизнью называют болезнью и задумываюсь: может, так оно и есть?

Наконец, улыбаюсь. Облокачиваюсь спиной о барную стойку и спрашиваю:

– Зачем мне ходить к психологу, когда есть ты?

– Хороший вопрос. – Парень кривит рот, и мне кажется, что это тот самый момент, когда я должна сказать ему о своих чувствах. О том, как он мне дорог. Как я ему благодарна. Я жива, потому что Дима спас мне жизнь, вытащив из огромной, бездонной ямы с убитыми горем людьми. И я уже открываю рот, и продумываю несколько первых слов, как вдруг рядом оказывается Ленка. Она возникает передо мной неожиданно и протягивает:

– Что за столпотворение? – глупый вопрос, ведь стоим перед ней только я и парень, но Романову это ничуть не смущает. Обнажив свою щель между зубами, она берет меня под локоть и говорит, - вот значит, как вблизи он выглядит.