– Эк, ты... Не услышал?

– Да, о девушке этой думал, как она жить то теперь будет, а? Дай бог, если нормально все! А если удумает чего?

– Антошка, ты это...
– смутился командир.
– Ну, тяжело конечно, но не смертельно. Переживет...
– а потом не хорошо так усмехнулся.
– Там у нас где-то, командир этих ублюдков был!?

– Командир, это...
– Листик запнулся и, отведя глаза, продолжил: - В больничку ее надо, у нее низ живота в крови. Или повредили чего, или...

– Черт!
– выругался Рогожин.
– Вот тебе и первая любовь. Ну, суки! Ладно, я сейчас пойду вопрос решать, а Хасана чуть позже кастрируем!

И замерев на мгновение скомандовал:

– Мажер, берешь Листика, и проводите заложников наверх: в гостиную, - и припустил к выходу, бубня на ходу.
– Яйца отрежу, и сожрать заставлю, и подстилку эту французкую...
– тут голос командира затих.

Что-то железного капитана накрыло, вон как разошелся! А я что? Я ничего! Ножик там поточить, или наоборот, лучше тупым пилить? Надо, на кухне столовый поискать... Право слово, не командиру же этим заниматься! Вот я и подсуечусь...

Поднялись наверх: в гостиную. Девушку пришлось нести отцу, так как при нашем приближение она в страхе скукоживалась. Ну да понятное дело: пережить такое, врагу не пожелаешь...

Сидим, ждем, а командира все нет! А вот и он: злой как черт и явно жизнью не довольный. За ним Димка-Маркони со своей рацией... Вот ведь интересно: живем в век высоких технологий, а радист таскает на спине дуру - в двадцать килограмм весом?! Да еще запасные аккумуляторы! Абсурд какой-то!

– Мажор, за мной. Маркони, с Листиком.

Ох, вот чего не люблю, так это злого командира... Он тогда превращается в натурального Джина: дымится и так же непредсказуем. Выходим, на улицу. Там уже сидит на крылечке Степаныч и задумчивый Марат. А у нас, похоже, военный совет? Рогожин всегда по возможности подтягивает нас с Маратом - учит думать! Мы же младшие командиры?! Вот и приобщает к таинству.

– Степаныч, хлопцы все целы?
– командир интересуется состоянием пленных - рабов.

– Да как тебе сказать, Иваныч...
– прапорщикдостает из кармана пачку сигарет, тяжко вздыхает, - состояние паршивое, да и с головой у ребят, того...
– крутит пальцем в воздухе и наконец, прикуривает сигарету. Выдохнув дым продолжает: - Один на меня кинулся. Ох-хо-хох... Связал их на всякий случай. Один побит сильно: это, которого сегодня видели. Остальные истощены. Ну и били, конечно... В больничку бы их. Не ходоки.

– Я так и думал, - Рогожин покачал головой.
– Короче: будет вертолет, отправим всех в больницу. Но! За это мы не убьем Хасана...
– было видно, как этот факт расстраивает командира.

– Как же это?
– не выдерживаю и влезаю в разговор старших.
– Джинн, гляди, какой я ножик на кухне нашел! Совсем тупой! Нельзя его отпускать...

– Цыц! Его никто не отпускает - засветились мы. Понимать должен, что на руках мы всех не упрем, да и молчать они не будут! Вот я с Васильевым и связался. Он теперь хочет сделать из нашей самодеятельности - законную операцию. Тут же всего навалом: дело сшить раз плюнуть. Нужен только приказ! Вот он и ищет того, кто его отдал!

– Как это ищет? Мы же сами!
– заинтересовался Марат.

– Молча. Если захотеть, то из всего этого можно такую конфетку сделать, что и награды и звания не заставят себя ждать. Вот Васильев и ищет кого-нибудь, кому звезда на погон требуется. А таких пол штаба, как минимум. Так что ждем! Но самое главное: нужен тот, кого можно судить...

– Или договариваться!
– сказал и прикусил язык. Рогожин и так как пороховая бочка, а тут я!

– Или договариваться!
– сверкнув в мою сторону глазами, командир сплюнул и душевно выматерился.

– Соскочит, как есть соскочит!
– стискиваю кулаки: обидно до слез!

– Мажор, ты кто?

– А?

– Я спрашиваю: какая у тебя профессия?

– Диверсант.

– А специализация?

– Э-э-э... Разведка?

– Угу. Это понятно. А поконкретней? Расширенно так сказать!

"А гори оно все огнем! Один черт не могу понять, что он от меня хочет!" - и я решил приколоться. А что? Если и получать по шапке, то хоть за дело!

– Незаметное проникновение и удовлетворение потребностей врага в суициде!

Вместо гневной тирады, Рогожин хрюкнул и начал смеяться. К нему тут же присоединился Степаныч. Ну и мы с Ханом до кучи. Отходняк, однако!

– Вот проникнешь и удовлетворишь, если что...
– сквозь смех выдавил из себя командир.
– Незаметно! Ты главное баб удовлетворяй - заметно!
– продолжило веселиться начальство.

– Командир, - смахивая набежавшую от смеха слезу, пытаюсь говорить серьезно, - давай, хоть руку ему сломаем!

– Кхм...
– Рогожин даже смеяться перестал, - руку, говоришь? Интересная мысль...
– и старательно почесав затылок, вынес вердикт: - Левую, чтоб бумаги подписывать смог!