– Я буду разговаривать с Генералом. И в следующий раз откажусь работать на подобных условиях.

Султан резко встал.

– До скорой встречи, Ричи.

Наталья сидела на кухне. Она очень любила эту кухню и эту квартиру, которая осталась ей от бабушки. Здесь все было как при ней. Бабушка умела создавать особый уют. Красновато-оранжевый абажур, светивший мягким, теплым и приглушенным светом, полы, застеленные шерстяными ковриками, по которым так приятно было ступать босиком, угловой диванчик с разноцветными самодельными подушками и множество буйно вьющихся растений, создававших эффект домашних джунглей.

В этот вечер Наталья праздновала свой второй день рождения. Сегодня исполнялось ровно десять лет со дня ее второго рождения 3 октября 1993 года.

Стол был накрыт к тихому торжеству. Наталья, не спеша, наслаждалась вкусом французского белого вина с виноградом и камамбером. В духовке в чугунном горшочке томилось ее любимое жаркое с грибами, издававшее умопомрачительный аромат, а в ногах, громко мурлыкая, лежал большой серый кот Барсик. Старый кот приятно тарахтел от удовольствия, издавая звук, похожий на звук хорошо отлаженного дизельного двигателя.

Только тогда, после своего второго рождения, Наталья научилась ценить жизнь. Она почувствовала вкус к жизни и из каждого прожитого мгновения извлекала наслаждение. Она не понимала, как можно унывать или впадать в депрессию, как можно быть недовольной погодой, политикой и всем остальным, чем обычно постоянно недовольны люди. Последние десять лет у Натальи все было хорошо, и она была всем довольна.

У нее была любимая работа, полный материальный достаток и масса свободного времени, которым она распоряжалась, как считала нужным. Правда, за эти десять лет она потеряла самых близких людей - родителей и бабушку, и осталась совсем одна, как перст. Но к этому она прекрасно приспособилась, извлекая изданного факта максимальное удовольствие.

Теперь одиночество она считала самой главной жизненной ценностью и не представляла, как можно страдать от такого замечательного подарка судьбы, ведь оно дает великую свободу. Великую, вожделенную и наиглавнейшую свободу, которую Наталья после своего второго рождения ни на что не променяет. Ни на какое замужество, ни на какую страстную любовь, ни на каких детей!

Когда-то, а это было до 3 октября 1993 года, она была совсем другой. Как ей казалось теперь, она была глупой и неопытной. Она была погружена в мечты о большой и светлой любви, о принце на белом коне, о подвенечном платье. Ее подруги и однокурсницы по журфаку одна за другой выходили замуж, она гуляла на их шумных свадьбах и мечтала, что когда-то наступит и ее очередь.

Но эпидемия свадеб закончилась так же быстро, как и началась. Вчерашние невесты превратились в серых и унылых теток, обросли детьми и бесконечными проблемами. Общих интересов у них с Натальей почти не осталось. А обсуждать по телефону их кастрюльные проблемы, детей, молочные смеси, ревнивых, гуляющих, пьющих или мало зарабатывающих мужей, воспитательниц детского сада и постоянную нехватку времени, во сколько ни вставай, Наталье было скучно. У нее всего этого богатства не было.

Наталья никогда не страдала от недостатка внимания со стороны мужчин. Более того, она была избалована их постоянным вниманием, но до серьезных отношений никогда не доводила принципиально. После очередного бурного романа поклонник становился ей неинтересен. Из красавца и доблестного «агента 007» он превращался в обычного мужика, со своими мелкими страстишками, изъянами интеллекта и множеством физиологических отправлений, которые в Наталье вызывали отвращение. Она ненавидела запах нечищеных зубов по утрам и запах пота и носков по вечерам, когда он приходил с работы и, не заходя в ванну, принимался за стандартный набор примитивных мужских ласк. И, как только роман подходил к своему логическому концу, она немедленно давала от ворот поворот своему не успевшему остыть до конца любовнику.

Конечно, есть высшая форма любви, без всех этих физиологических отправлений и «обмена жидкостями», как говорилось в одном американском фильме. Фильма Наталья не помнила, но это меткое выражение ей пришлось по душе. Где она, эта высшая форма любви, Наталья не знала.

«Любовь - это розы, - говорила Наталья.
– Пока они свежи, они радуют взгляд своей нежностью и тонким ароматом, но проходит время, они увядают, а вода под ними начинает протухать и превращаться в зеленое зловонное болото. Нужно уметь вовремя от них избавиться, чтобы потом, выливая тухлую воду в унитаз, не зажимать себе нос. От роз должны оставаться хорошие воспоминания».

Этот жизненный принцип привел тогда Наталью в тупик, жизненный тупик, как рельсы, которые вдруг заканчиваются бессмысленной серой бетонной глыбой. Дальше поезд не пойдет, просьба освободить вагоны. Пришла пустота. Единственный человек, который хоть как-то заполнял эту пустоту, был Кирилл Гольдман - друг еще с университетской скамьи. Кирилл, который тогда, третьего октября, нашел ее истекающей кровью от пулевого ранения возле Белого дома. Ее, потерявшую сознание, он тащил на себе, тащил туда, в переулки Красной Пресни, где можно было найти «скорую помощь» и врачей. Наверное, он спас ее от неминуемой смерти, она потеряла слишком много крови.

Что их понесло тогда к Белому дому? Конечно же, журналистский интерес, погоня за горячими новостями и сенсацией. Как они встретились в этом месиве, вернее, как он набрел на нее, знало одно провидение. Ведь после окончания универа они практически не общались, работали в разных местах, почти не пересекаясь. Потом он приходил к ней в «Склиф», приносил гранатовый сок и фрукты и молча сидел возле ее койки. Когда она поправилась, они жили какое-то время вместе, наверное, Наталья пошла на это в знак благодарности за спасенную жизнь.