И далеко не все они мечтали стать британскими подданными или вспомнить, что уже были ими с рождения, — не для того удалились они сюда из-под власти необъятной империи. Что это за люди? Некоторые, пишет Томпсон, были беглыми преступниками и боялись, что им придется держать ответ перед законом. Побирались они сюда и из Европы, и из Южной Африки. Некоторых Томпсон называл «белыми негодяями». Они покупали у воинов-ндебелов пленных девушек, которых те после очередного похода на земли соседей приводили в Булавайо. «Потом они доставляли этих девушек к границе и продавали их другим белым подлецам».

Увидели посланцы Родса и человека, который так ненавидел других белых, что готов был убить любого, заведя его в ближайшее пустынное место.

Один из тех, кто жил в Булавайо долгие годы, построил себе два дома, обставил по-европейски. Он был, по словам Томпсона, «необычайно богат», имел большие стада скота. У него было две жены, обе — белые женщины, занимавшие когда-то хорошее положение в обществе. Умер он задолго до приезда Томпсона, но его вдовы никуда не уехали и жили вместе в окружении множества детей. Соседские черные ребятишки возились и играли тут вместе с белыми.

Рассказывает Томпсон и о Томасе О’Конноре, американце из Калифорнии, который заблудился в стране ндебелов, долго скитался один, оказался на грани помешательства. Ндебелы нашли этого ставшего похожим на большую обезьяну человека и привели его к Лобенгуле. Тот попросил местных белых взять на себя заботу об одичавшем американце.

Интересно отметить, что во всяком случае у нескольких белых отношения с африканским населением Булавайо сложились неплохо. Да и вообще история Южной Африки знает такие примеры. Спутники Радда были были свидетелями некоторых из них.

Еще в 1870-м во время одной из схваток на северной границе Капской колонии европеец по имени Маккарти стал на сторону африканцев против капских колониальных войск. «Он был специалистом по ремонту ружей и производству пороха, давно жил среди туземцев и был женат на туземной женщине», — рассказывает Томпсон. Когда его вместе с африканцами взяли в плен, жена и ее подруги старались загородить его. Но его все-таки обнаружили, судили военным судом и расстреляли как предателя.

Самого Томпсона тоже однажды чуть не заподозрили в подобной «измене». Напрасно! Рассказывая о Томасе О'Конноре, Томпсон удивляется: «Совершенно поразительно, что туземцы не убили его». [61] Каждый раз удивляется, пересказывая нечто подобное, и каждый раз искренне. Сама мысль о возможности доброжелательства, тем более дружбы между черными и белыми кажется нелепой, невероятной ему, воспитанному в духе идеи «Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда».

…Переговоры о «концессии» начались не сразу. Лобенгула избегал их, оттягивая под разными предлогами. Но время работало не на него. Посланцы Родса пытались запугать его, рассказывали, как англичане разгромили армию зулусов, народа, самого близкого ндебелам. А Томпсон, чтобы продемонстрировать силу огнестрельного оружия, показывал Лобенгуле следы пулевых ран на своем теле.

Пытаясь как-то избежать переговоров или хотя бы не участвовать в них самому, Лобенгула направил Радда и его спутников к Лотье и Секомбо, индунам, занимавшим тогда самое высокое положение в иерархии ндебельского общества. Местные европейцы считали, что Лотье играет роль премьер-министра.

Какие условия навязывали ндебелам? Им предлагали тысячу карабинов устаревшей системы «Мартини-Генри», сто тысяч патронов к ним и лодку с пушкой на реке Замбези. Самому Лобенгуле и его наследникам — платить по сто фунтов стерлингов ежемесячно.

А получить от ндебелов хотели право добывать полезные ископаемые, прежде всего в районах, где жили народы шона. Англичане называли эту территорию Машоналендом, как земли ндебелов — Матебелелендом, и считали, что все шона — данники ндебелов, а значит, Лобенгула может распоряжаться их землей. На самом деле далеко не все шона были данниками ндебелов.

Переговоры шли трудно. Стороны плохо понимали друг друга. Европейцы называли африканцев детьми, те платили тем же.

Но в главном Лобенгула хорошо понял посланцев Родса. Наверное, именно потому-то у Родса и оказалось мало шансов на успех, хотя колониальный аппарат Южной Африки делал все, чтобы заставить ндебелов уступить. Не помогла даже поддержка Джона Моффета. А ведь он пытался оказать давление на Лобенгулу прямо тут, на месте, — к приезду Радда он уже был в Булавайо.

Пришлось приехать самому Шиппарду, имперскому комиссару в Бечуаналенде. К началу переговоров он был уже наготове на юго-западной окраине земель ндебелов и ожидал там сигнала (вместе с военным отрядом). От него к Радду и обратно непрерывно сновали гонцы с письмами. И когда Радд увидел, что сломить сопротивление ндебелов не удается, решено было просить Лобенгулу, чтобы он разрешил Шиппарду явиться в Булавайо. «Я считаю, что не удастся ничего, пока не приедет Шиппард», — записал в своем дневнике Радд.