Шрифт:
— Эти люди должны быть моими глазами, ушами и ртом. [64]
Посольство ндебелов
Бабиян, по словам инкоси, обладал прекрасной памятью. К тому же он был родственником Лобенгулы и в одной из схваток когда-то спас ему жизнь. А Мчете слыл среди ндебелов лучшим оратором. Переводчиком Моунд взял Йоханнеса Коленбрендера, торговца из Наталя.
Послы должны были доставить «Белой королеве» письмо от Лобенгулы. В нем говорилось:
64
Maund F. A. Matabele and Mashona Lands. — Proceedings of the Royal Geographical Society, vol. XIII, 1981, p. 7.
«Лобенгула хочет знать, действительно ли существует королева. Некоторые из людей, приходящих в его страну, говорят, что она существует, а другие отрицают это.
Узнать правду Лобенгула может, только послав свои глаза посмотреть, существует ли королева.
Его глаза — это его индуны.
Если королева существует, Лобенгула хочет просить ее совета и помощи, так как его очень тревожат белые люди, которые приходят в его страну и просят разрешения добывать золото».
Кончалось письмо просьбой, от которой Лобенгула потом отказывался. Она звучала так: «При нем нет никого (из белых людей. — А. Д.), кому можно было бы доверять, и он просит, чтобы королева послала какого-нибудь своего представителя». Может быть, эту просьбу кто-то из местных белых вставил в письмо, не разъяснив ее Лобенгуле? А может, это Моунд посоветовал ему просить королеву, чтобы та послала своего резидента в Булавайо? Наверняка ведь именно под его влиянием Лобенгула поручил своим послам пожаловаться королеве на происки португальцев в восточной части междуречья — в тех районах, которые очень интересовали хозяев Моунда.
…Оба посла немолоды. Старшему — Бабияну, как считали европейцы, семьдесят пять лет, младшему — Мчете — шестьдесят пять. У Мчете к тому же плохое сердце и слоновая болезнь. Но оба безропотно облачились в европейские костюмы и отправились в путь.
В карете ехали по Трансваалю. Претория, Йоханнесбург. Президент Крюгер оповещен о необычном посольстве. Но с билетами в дилижанс все равно заминка: как это — «ниггеры» и вдруг поедут на внутренних местах… Самим послам плохо: от непривычно долгого сидения у них страшно распухли ноги.
Моунд не может нахвалиться на Бабияна.
«Славный, обаятельный старый человек, всегда готовый сделать все, о чем его просят, всегда в добром настроении, один из самых бескорыстных людей, каких я когда-нибудь встречал. Он всегда отказывался от подарков».
О способностях Мчете, второго посла, Моунд тоже был высокого мнения, вот только характер у него якобы оказался труднее. Но легко ли быть всегда в хорошем расположении духа, если у тебя слоновая болезнь и больное сердце, а ты блуждаешь по совершенно чуждым странам, где тебя никто не понимает и где смотрят на тебя как на диковинного зверя. Ты целиком зависишь от провожатого, белого человека, которому вообще-то не до тебя. И как скованно чувствуешь себя в чужеземном облачении, в костюме из синей саржи…
Кимберли. Железная дорога, поезд, локомотив. Какое громадное напряжение они, должно быть, испытывали. Ливингстон вспоминал, как несколько человек из народа, соседнего с ндебелами, решили отправиться в Англию вместе с ним. Он взял только одного, по имени Секвебу. Ливингстон не мог нахвалиться на него. «Секвебу учился английским словам и стал любимцем как матросов, так и офицеров». И все же «постоянное напряжение», в котором теперь находился ум Секвебу, пишет Ливингстон, привело к тому, что «он сошел с ума», прыгнул за борт и погиб…
Но послы Лобенгулы справились. Иногда в их глазах мелькает ужас, но они быстро его подавляют. Чтобы не выдать себя, не показать свою слабость, Бабиян первые полчаса в поезде стоит, высунувшись из окна.
В Кейптауне — заминка. Ждут неделю, другую… Потом выяснилось, что задержка — дело рук Родса. Известие о посольстве было для него большим ударом, раздосадовало и взбесило его.
Он уже и без того встретился с кучей новых трудностей. Миссионеры во главе с одним из южноафриканских епископов, узнав о продаже огнестрельного оружия Лобенгуле, резко осудили Родса. Не помогли заверения его сторонников, что ндебелы все равно не умеют стрелять и в их руках эта тысяча ружей не представляет реальной опасности.
Но, главное, группа Гиффорда-Коустона вела в Лондоне яростную кампанию против Родса, и не без успеха. Так что ндебельское посольство было ему совсем некстати. И он сразу же принялся чинить послам помехи. Был пущен слух, что эти два ндебела — не индуны и даже не старейшины и что поэтому на них никак нельзя смотреть как на полномочное посольство. А сопровождавшего их Моунда Джон Моффет назвал «феноменальным лжецом». Вероятно, так оно и было, только вот позволил бы себе Моффет столь сурово осуждать Моунда, если бы тот был человеком Родса?
Во всяком случае известно, что, когда Моунд прибыл в Кимберли, Родс попытался его купить, нисколько не интересуясь его моральными качествами. У Родса было правило: «Лучше иметь дело с подлецом, чем с честным дураком». Встречу с Моундом Родс провел в своей привычной манере: предложение, а если оно не принято — угроза. Предложение: если Моунд бросит своих лондонских хозяев и переметнется к Родсу, тот даст ему деньги и положение. Когда же Моунд отказался, Родс разъярился и заявил, что верховный комиссар задержит посольство, да и лондонское правительство не примет индун без рекомендации кейптаунских властей.