Но хозяин этой руки прошептал мне, что в признании такой слабости нет ничего постыдного.

Тебе ни к чему каждый раз побеждать. Даже если упадёшь, даже если проиграешь, это не будет проблемой, пока твоё сердце, твоя воля поддерживается другими.

Все те, кто провёл с тобой хоть немного времени, должны верить в то же, юноша. Разумеется, это применимо и ко мне.

Так что ты ещё способен встать.

Если желаешь защитить тех, кого любишь.

Я решил, что приглушённое тепло из глубин моего тела, или, вероятно, моего сознания, расширило кругооборот света в моём замёрзшем флактлайте.

Из ядра моей груди, через правое плечо, заканчивая кончиками пальцев.

Пять онемевших пальцев окутались пылающим жаром.

Метнувшись быстрее, чем когда-либо прежде, моя правая рука крепко схватила рукоять моего чёрного меча, который свалился прямо рядом со мной.

И время продолжило свой ход.

Меч Администратора опускался, целясь в левое плечо Алисы, которая широко развела руки в попытке защитить меня.

Это произошло именно тогда, когда острое лезвие разорвало обожженный рукав и собралось погрузиться в её бледную кожу.

Кончик моего меча, которым я взмахнул по диагонали вверх, поднимаясь на ноги, едва перехватил серебряный меч, испуская яростные искры.

Удар увеличил расстояние между Администратором и Алисой со мной, отбросив нас назад.

Удерживая левой рукой Алису, упавшую на грудь, я снова отлетел к окну и подставил ноги, чтобы не врезаться в оконное стекло. Прижав голову к моему правому плечу, Алиса повернула голову немного влево и глянула на меня синими глазами.

— Посмотрите-ка...

Улыбаясь со всё ещё грубыми от ожогов щеками, обгоревшими от пламени Администратора, рыцарь сдавленно зашептала.

— Так ты можешь двигаться... Да?

— ...Ага.

Я наскрёб для ответа то, что с натяжкой можно было назвать улыбкой.

— Оставь остальное мне.

— Лишь это... я и сделаю.

Закончив эти короткие слова, Алиса вновь потеряла сознание, и её колени рухнули.

Опуская рыцаря на пол и придерживая её за левую руку, я навалил её спиной на стекло и сделал глубокий вдох, подымаясь назад.

Прошу, оставь оставшееся мне и хорошо отдохни.

Эта жизнь, которую мне вверили Шарлотта, Кардинал и Юдзио... Я свяжу её с твоей.

Даже если одна Алиса составляла для меня предел возможностей, я должен был эвакуировать её из этого изолированного пространства всеми доступными средствами. Ради этого я должен сразиться с Администратором и довести дело до ничьи, если не удастся победить. Пусть мне отрубят все конечности, пусть пронзят сердце, пусть отсекут голову.

Укрепляя свою решимость, я перевёл взгляд вверх и бросил его на своего врага.

Улыбка практически сошла с лица Администратора, и смотрела она на меч в своей левой руке. Кажется, недавний удар повредил его, а часть её мягкой на вид руки оцарапалась до крови.

— ...Даже я не терплю собственный гнев вечно.

Она выпустила ледяной вздох.

Зеркальные глаза, нацеленные в меня, застыли, словно на них намёрз иней.

— Да что с вами всеми? К чему столь неприглядно стремиться что-то сделать? Исход этой битвы стал ясен с самого начала. Какой смысл в борьбе с предрешённым финалом?

— Эта борьба — самое важное. Склонить голову и умереть или умереть с мечом в руке. Вот почему мы... люди.

Отвечая это, я опустил веки и вызвал из памяти ясный образ прежнего себя.

Образ «Чёрного мечника Кирито», который я в течение долгого времени держал под замком. Моё иное Я, которое могло никогда не проигрывать — как проклятье, которое заведёт меня в никуда, стоит мне проиграть, или так я боялся в глубине души.

Но я больше не терпел оков этой тревожной, навязчивой идеи.

Длинная чёлка спустилась мне на глаза, когда я поднял их. Прибрав её левой рукой, покрытой полуперчаткой, и расправив длинный кожаный чёрный плащ, я выставил перед собой свой длинный меч в правой руке.

Стоя на небольшом удалении, Администратор слегка нахмурила брови, после чего показала жестокую улыбку, близкую к той, какая была на ней в момент расправы над Кардиналом.

— Этот смолёно-чёрный вид... прям как рыцарь тьмы с Тёмной территории. ...Очень хорошо. Если хочешь страдать до самого конца, я предам тебя запредельно, запредельно изнуряющему и безжалостному року. Такому, от которого ты будешь пылко молить оборвать тебе жизнь.