Вероятно, как и лайт-куб, расположенный где-то по соседству, Кардинала.

— Всё закончилось... да?

Пробормотал я, ни о чём не думая, до сих пор с коленями на полу.

— Вышло достаточно хорошо... Кардинал?..

Ответа не было.

Но я почувствовал лёгкий ветерок из своих воспоминаний, слегка задевающий мои щёки.

Ветерок, наполненный ароматом того момента, когда наши тела соприкоснулись в глубине Великой библиотеки, ароматом Кардинала — старых книг, свечей и сладостей.

Я вытер левой рукой слёзы. Только сейчас заметив, что рукав превратился из длинного плаща обратно в рукав чёрной рубашки, я развернулся и пополз в сторону Юдзио, лежащему рядом с центром комнаты.

Кровь продолжала хлестать из жестокой раны моего партнёра, перемежаясь длительными паузами. Не пройдёт и минуты, как его Жизнь иссякнет.

Добравшись до Юдзио неистовым ходом, я сперва подхватил его нижнюю часть тела, упавшую в стороне, и идеально совместил его две половины в месте раны, чтобы остановить кровь.

И удерживая левую руку на ране, я визуализировал лечебное искусство.

Белый свет, появившийся под моей ладонью, был настолько тусклым, что его не удалось бы разглядеть, если не напрячь зрение. Но я всё равно неустанно посылал свет и пытался закрыть рану.

Но...

Красная жидкость, жизнь Юдзио, продолжала бежать из разъединения и не показывала никаких признаков того, что останавливается. Уровень приоритета лечебного искусства был безнадёжно низким для раны такого масштаба. Мой разум понимал это; но мои руки двигались неутомимо, и я закричал.

— Хватит... Хватит! Почему?!

Воображение определяло в Underworld'e всё. Может случиться любое чудо, если желать его достаточно сильно. Разве не так?

Я выдал всё содержимое своей души и стал молиться, надеяться и желать.

Но кровь Юдзио всё текла, капля за каплей.

Перезапись силой воображения ограничивалась позицией объекта и внешними данными; она не могла изменить численные характеристика вроде уровня приоритета и долговечности...

Это умозаключение промелькнуло в уголке моего сознания, но я отказался его признавать.

— Юдзио... вернись ко мне! Юдзио!

Я снова закричал, затем зажал в зубах своё левое запястье, собираясь прокусить его. Я знал, что этого никак не хватит, но всё равно я должен был выплеснуть столько ресурсов, сколько мог. Даже если в результате этого Жизни нас обоих скатятся до нуля.

Это произошло как раз тогда, когда я впился клыками в кожу, чтобы разорвать свою плоть.

Едва различимый шёпот назвал моё имя.

— ...Кирито.

У меня передёрнуло лицо.

Юдзио на самую малость приподнял веки и улыбнулся.

Его лицо окрасилось бело-голубым, белее даже лунного света, а губы вовсе лишились цвета. Это свидетельствовало о том, что его Жизнь до сих пор неизменно уменьшалась. Но его зелёные глаза были точно такими же, как в день нашей первой встречи, они смотрели на меня с нежным блеском.

— Юдзио!..

Хрипло закричал я.

— Только подожди, я прямо сейчас вылечу тебя! Я не дам тебе умереть... Я точно не дам тебе умереть!

Я снова попытался раскусить себе запястье.

Но на миг быстрее. Правая рука, холодная как лёд, но тёплая, как от солнечного света, покрыла моё левое запястье и нежно сжало его.

— Ю...

Я увидел, как Юдзио улыбался, сдерживая меня. Наш пароль, каким мы перекидывались в академии множество раз, привёл в движение его губы.

— Stay cool... Кирито.

—!..

Моя трясущаяся грудь с силой втянула в себя воздух.

Я научил Юдзио этой фразе, которая предназначена для прощания. Но я не учил его, что она годится для такой ситуации... для такого места. Я в этом был уверен.

Шёпот Юдзио вновь проник в мои уши, когда я безостановочно замотал головой.

— Всё... нормально. Всё... пучком, Кирито.

— Что ты говоришь?! Разумеется нет!

Улыбка Юдзио нисколько не приуменьшилась даже после моего крика, который практически перешёл на ругань.

— ...Я... выполнил то, что нужно... Здесь... наши пути разойдутся...

— Вот и нет! Я не признаю никакую такую судьбу! Я ни за что её не признаю!

Словно уговаривая меня, спорящего с пеной у рта, как ребёнок, и всхлипывающего промеж слов, Юдзио медленно покачал головой. Хотя эти мелкие движения и требовали огромных усилий, мой партнёр не показывал ни малейшей дрожи и продолжал говорить.