Видимо мне не удалось скрыть своё удивление, так как он добавил:

– А что ты думал, миллионеры не любят халявы? Ещё как любят, больше всех других! Поэтому и стали миллионерами. Давай, рассказывай о своём проекте.

Прослушав мою презентацию, мистер Стивенс сказал:

– А теперь объясни мне, Сергей, зачем тебе это надо? С твоими деньгами можно неплохо устроиться в Москве. Ради чего ты готов всем этим рисковать? Надеюсь, ты понимаешь, что никакой алгоритм не даёт гарантии успеха, и ты можешь потерять вложенные деньги?

– Конечно, я понимаю, что риск есть, но проект в любом случае выглядит очень привлекательно. Мой друг и сейчас пишет отличные программы, а если станет партнёром, будет творить чудеса. У меня впечатление, что пока он “придерживает” некоторые идеи, так как сделка не кажется ему справедливой. В этом я и вижу свою роль - создать более эффективную и справедливую бизнес-модель, где все максимально заинтересованы в успехе дела. На этом можно неплохо заработать. Несколько дней назад этим всё и ограничивалось. Но теперь у меня возникла более широкая концепция. Проиллюстрирую её на другом примере. В составе делегации Технопарка из тридцати фирм представлены лишь две, владельцы которых - личные друзья директора. Их цель - собрать денег, сколько смогут, а в ответ месяцы спустя передать какие-то старые проекты. Как они выразились - “всё давно готово и опробовано не раз”, то есть это общая практика. В этом нет жизни. Нормальное партнёрство между американцами и русскими умерло, и поэтому десятки тысяч россиян уезжают в Америку. Но тут из-за языковых трудностей, разницы культур, отсутствия связей, немногие смогут показать свой реальный потенциал. Я верю в настоящее партнёрство ради дела, где каждый показывает свои лучшие качества. Американцы - отличные организаторы, а европейцы умеют изобретать что-то новое. Нам нужно дружить, и результат должен быть превосходным.

– Но результат - это всё равно деньги?

– Результат - это лучшая жизнь.

– Если ты сможешь объяснить, как я могу улучшить свою жизнь, помогая тебе - я в деле.

– Этот проект - лишь пробный шар. Вы проверите меня в деле, и если вам понравится, мы возьмемся за что-то масштабное. Мне кажется, я знаю, почему вы катаетесь на доске в Заливе Полумесяца. Сёрфинг тут так себе, но рядом, недалеко от северного края, находится Маверикс - место, где зимой бывают гигантские волны и проводятся самые престижные соревнования профессиональных сёрферов. Вы думаете и мечтаете о них, хоть и катаетесь пока на небольших волнах. Поверьте моей интуиции - если наш проект увенчается успехом, мы на этом не остановимся. В бизнесе тоже есть свой Маверикс, и он не оставит вас равнодушным.

Глава 8.

Два дня спустя мы встретились дома у мистера Стивенса в пригороде Сан Франциско. Американец жил в просторном одноэтажном доме закрытого посёлка, находящемся на обрывистом холме у океана. Мощеный крупным камнем двор, покатые черепичные крыши и пара башенок придавали дому слегка готический вид, но внутри он был элегантым и уютным, несмотря на удивительную просторность. Гигантская гостиная двадцатиметровой длины была выполнена в бежевых и светло коричневых тонах - светлые полы французского известняка необычно контрастировали с более тёмным дубовым потолком, под которым матово светились овальные белые люстры. Посредине комнаты располагался длинный деревянный стол, а в одной из стен скрывался масштабный камин, окруженный креслами и диванами. На стенах яркими большими прямоугольниками висели картины современного искусства - абстрактно-приятные, оригинальные, с небольшим количеством деталей.

Вместе с хозяином мы спустились в кондиционированный винный подвал, где хранилась пара тысяч бутылок коллекционных вин. На маленьком столике стояло несколько бутылок на пробу, и, после небольшой дегустации, я выбрал один из сортов местного “Каберне Совиньон” с приятным танинно-ванильно-смородиновым вкусом.

Мы вновь поднялись в гостиную, вышли на патио с прекрасным видом на темно-синий океан внизу, и устроились в широких креслах под квадратными пляжными зонтиками.

– Сергей, у вас всё ещё плохо относятся к бизнесменам? Я был в России много лет назад. Тогда, при социализме, их называли “эксплуататорами”. Народ до сих пор их не любит?
– неожиданно озадачил меня хозяин.

– В целом, да. Многие считают их ворами. А почему вы спрашиваете?

– Проверяю, можно ли иметь с тобой дело.
– ухмыльнулся Мэтт.
– Шучу, шучу. При социализме это было понятно - так учила партия. А сейчас-то в чем дело?

– Людям кажется несправедливым, что кто-то живет намного лучше них. Кроме того, они не вполне понимают, за что бизнесмены получают деньги.

– А ты знаешь за что?

– За то, что организуют дело и рискуют своим капиталом.

Мистер Стивенс одобрительно кивнул и сказал:

– Ты забыл ещё об одном факторе: ожидание. Часто уходят годы с того момента, как ты начал тратить деньги до первой прибыли. Но скажи, кем же хочет стать молодежь, если не бизнесменами? На чем ещё можно подняться в России?

– Сейчас все хотят работать на государство.

– Вау! Хотят стать бюрократами? А почему?

– Там обычно не увольняют. Да и “подарки” насесление заносит, если что-то надо.

– Взятки?

– Да.

– То есть бизнесменов считают ворами, а что госслужащие берут взятки - это нормально?
– хмуро поинтересовался хозяин.

– Нет, конечно, но они сейчас на коне. Поэтому с практической точки зрения лучше примкнуть к победившей партии.

Мой собеседник покачал головой и после паузы спросил:

– А что, идеалистов в России не осталось?

– Их немного. Некоторые люди верят в монархизм, другие в социализм. Бывает, что в религию уходят.

– Монархизм и социализм! Это же диктаторские системы - царь или партия имеет абсолютную власть! А почему люди не верят в себя?

– Не знаю. Им кажется, что шустрые товарищи вокруг всё разворовали, а они остались ни с чем. Поэтому и надеются на государство или “доброго царя”, чтобы навели порядок.