Мишель Нострадамус — явление мировой духовной культуры. Он творил с расчетом на вечность и бессмертие, сам, скорее всего, не сознавая этого. Многие считают его предтечей Уриэля Акосты, Баруха Спинозы, Зигмунда Фрейда. Возможно, его драма в том, что он пришел слишком рано — и слишком поздно?!

Человечество периодически захлестывает лавина пророчеств. Вдохновенные прорицания будущего нередко повторяют сюжеты минувших веков, включают в себя фрагменты Апокалипсиса. Но люди не способны учиться на ошибках прошлого, как, впрочем, и на его достижениях. По этому поводу поэт Иосиф Бродcкий заметил : «История почти всегда застает нас врасплох. По здравому размышлению, предсказуемость — как раз то, что предшествует шоку... Чем лучше мы узнаем историю, тем больше мы склонны повторять ее ошибки... Способность удерживать в памяти не преобразуется в способность предсказывать. Всякий раз, как попытка такого преобразования делается — философом или политологом, она почти неизменно заканчивается проектом нового общества».

Обращение к Нострадамусу показывает, что наше знание природы и ее законов все еще очень ограничено. «Мне кажется, что науки понесут великий урон в связи с тем, что я открыл», — говорил Нострадамус в «Послании к сыну Цезарю». Нострадамус работал на будущее. Но можем ли мы определить, что является в нашей жизни более значимым — прошлое или будущее? С уверенностью можно сказать лишь одно: и то и другое в ней незримо присутствуют. Первое существует в виде культурного опыта, второе — в виде целей, намечаемых нами как желательные или обязательные элементы будущего.

Феномен Нострадамуса отчетливо вписывается в современный глобальный социокультурный ландшафт. Он подводит к мысли о возможности иного миропонимания, о наличии различных интеллектуальных ситуаций. Многие открыли для себя Нострадамуса, когда общество сотрясали беды и смуты. «Он тем помог, кто от грозы устал», — это предвидел Пьер Ронсар. Конечно, факты прорицания с трудом вписываются в нашу устоявшуюся модель мировосприятия.

История всегда следует за традицией. Катаклизмы и войны оставляют после себя одни развалины, но, как говорил Иоганн Готфрид Гердер, цепь развития и воспитания превращает развалины в целое, и в этом целом живет человеческий дух. Вечно славятся имена, которые сверкают в истории культуры и, словно яркие звезды, встают в ночи времен. Гений человечности вечно обновляет свой облик и расцветает в новых поколениях. Однако люди обычно держатся за все, что уходит корнями в прошлое. Они ищут там покоя, комфорта, устойчивости, то есть того, без чего жизнь немыслима. Эту нить из прошлого в будущее через наше настоящее протягивают великие люди. Один из них — Мишель Нострадамус.

При всей своей неоднозначности и противоречивости творчество Нострадамуса основано на доверии к жизни и здравом смысле. Все это спрятано за туманными строфами, но магнетическое воздействие личности и катренов Нострадамуса прорывается сквозь завесу символов. Бездна эпох и событий, отделяющая нас от этого великого провидца, нисколько не уменьшает его воздействия на духовную культуру, нравственность и интеллектуальный поиск современного человека.

Спиноза: Бог един и вечен

Спиноза не просто шлифовал стекла, — он шлифовал очки для нового миросозерцания.

Соломон Михоэлс

Барух Спиноза, философ и полунищий отшельник, всю жизнь занимавшийся шлифованием линз и размышлениями над причинными основаниями бытия, скончался 21 февраля 1677 года, когда ему было всего сорок четыре года. Он был человеком, равнодушным к благам и деньгам. После него осталось столь мало имущества, что сестра и племянник отказались от всяческих прав на наследство. Незадолго до смерти Спиноза написал: «Я научился принимать поступки людей».

Однажды Альберт Эйнштейн в предисловии к биографии Эммануила Ласкера сравнил великого шахматиста со Спинозой: «Ласкера влекла к себе такая красота, которая присуща творениям логики, красота, из волшебного круга которой не может выскользнуть тот, кому она однажды открылась. Материальное обеспечение и независимость Спинозы зиждились на шлифовке линз; аналогична роль шахмат в жизни Ласкера. Но Спинозе досталась лучшая участь, ибо его ремесло оставляло ум свободным и неотягощенным, в то время как шахматная игра держит мастера в своих тисках, сковывает и известным образом формирует его ум, так что от этого не может не страдать внутренняя свобода и непосредственность даже самых сильных личностей».

Судьба на долю Спинозы выпала трудная. Он так и не нашел признания при жизни и, скончавшись почти в нищете, исчез из людской памяти на целое столетие. Умственная косность и ограниченность делали его предметом жестоких нападок, обвинений в ереси и презрения. Ко времени деятельности Спинозы период религиозных распрей с их кровавыми ужасами миновал и вопрос о свободе веры был наконец решен положительно. Но вера сама по себе считалась самым высшим и благородным делом жизни. Интересы религии господствовали над всем, а из всех наук теология стояла на первом месте. Трагическая судьба Галилея и Джордано Бруно свидетельствовала о том, что теология стремилась оставить за собой решающее слово при обсуждении проблем мироздания.

Излишняя ортодоксальность и косность мышления современников трагическим образом сказалась на судьбе Баруха Спинозы. В двадцать четыре года он был отлучен раввинатом и вынужден был бежать из Амстердама. Спиноза дал первый яркий пример разрушительной силы еврейского рационализма, вырвавшегося из рамок общины. И при жизни, и долгое время после смерти его считали атеистом. Беда Спинозы заключалась в том, что он развил свой пантеизм до такой степени, что его невозможно было отличить от атеизма. Во многом отсюда столь разноречивые оценки личности и философского наследия Спинозы.