Но королевич вдруг бросил копье наземь. Выкрикнул:

— Вышата!

Седоватый слуга в темно-синем куколе [17]— ежевикой, что ли, красили? — нерешительно тронул пятками коня.

Ярош повел луком, натягивая тетиву чуть больше.

— Вышата, ко мне! — недовольно повторил Иржи.

— Слушаюсь, благородный пан! — Слуга поехал вперед, не задумываясь о собственной, повисшей на волоске жизни. Приблизился к королевичу. Спешился.

— Щит!

Слуга почтительно принял хозяйский щит. Бережно уложил на траву.

— Стремя!

Вышата взялся двумя руками за стремя.

— Видал, как у панычей истинных? — оскалился Ярош. — Все так чинно, благородно… Аж противно, елкина моталка!

Королевич глухо зарычал из-под шлема, но вслух не возразил. Молча сошел с коня, взялся двумя руками за шлем.

Годимир ожидал его, удерживая меч в Ключе [18]— ладони скрещенным хватом на рукояти, а клинок покоится на сгибе руки. Удобная стойка — из нее легко атаковать и столь же удобно парировать удары противника.

Наконец на свет Господний показались рыжие вихры и перекошенное от ненависти лицо королевича — даже веснушки не видны на побагровевших щеках.

— Рад видеть тебя, твое высочество, — усмехнулся словинец. — Гляжу, ты не в себе малость. С чего бы это? Не нашел королевну Аделию?

— Зато ты нашел, как я погляжу! — не остался в долгу поморич.

— Я-то найду, не переживай. А вот ты — вряд ли.

— Это еще почему? — Иржи принял у Вышаты щит, неторопливо просунул предплечье в ремни.

— Угадай! — Годимир глубоко вдохнул, выдохнул, стараясь успокоиться перед схваткой.

— Вот еще!

— Хочешь три попытки?

— Нет! — рыкнул пан Иржи, мотнул головой, показывая слуге — убирай, мол, коня.

— Жаль…

— Довольно разговоров. Молился ли ты сегодня Господу нашему, Пресветлому и Всеблагому?

— Всенепременно. — Годимир самую малость склонил подбородок, обозначая учтивый поклон.

— Тогда именем Всевышнего, я вызываю тебя, пан Годимир герба Косой Крест. Будем биться… Ты как предпочитаешь?

— Ух, ты! — выдохнул словинец. Хотел съязвить — дескать, неужто ты меня, благородный королевич, за ровню держать стал? Но после сдержался. Хочется пану играть в благородство — пускай играет. Поэтому он громко произнес: — Как тебе будет угодно, твое высочество. Хочешь — до первой крови, хочешь — до смерти. Или пока кто-нибудь пощады не попросит…

— До смерти! — встрепенулся поморич. — Будешь знать, как лазутчикам покровительствовать!

Годимир пожал плечами:

— Хорошо. Как скажешь… — И добавил, четко и ясно выговаривая слова: — Именем Всевышнего, я, Годимир из Чечевичей, герба Косой Крест, принимаю твой вызов, пан Иржи из Пищеца, герба… — Он замялся.

— Герба Два Карпа, — подсказал королевич.

— Я принимаю твой вызов, пан Иржи герба Два Карпа. И пусть все, здесь присутствующие, будут свидетелями честного боя.

Поморич кивнул:

— Да будет так!

Он пошел вперед, прикрываясь щитом, а меч при этом держал в подвешенном положении — рукоять выше клинка.

Годимир шагнул правой ногой назад, переводя свой клинок в Быка — крестовина на уровне уха, острие клинка глядит на противника.

Королевич ударил просто и безыскусно — скорее всего, не на поражение, а чтоб проверить мастерство рыцаря — в левый висок. Словинец легко парировал высокой квартой, ответил навесным ударом, который Иржи без труда принял на щит.

Каждый из поединщиков отступил на шаг назад. Помедлили, а потом вновь сошлись. Иржи ударил справа, потом слева в голову. Словинец жестко блокировал попеременно квартой и терцией, обозначил косой удар в левое плечо, а когда поморич приподнял щит, направил лезвие клинка вниз, в бедро.

Только широко шагнув назад, королевич спас ногу.

Развивая успех, Годимир ударил снизу, из Глупца, целясь в пах. Иржи успел подставить щит. Клинок заскрежетал по бронзовой оковке. Словинец вернулся в Быка и длинным выпадом ткнул поморича острием в лицо.

Иржи отбил укол высокой квартой, отмахнулся мечом, вынуждая Годимира отступить, а потом ударил крест-накрест дважды. Целился он по-прежнему в голову — видно, всерьез решил довести бой до смертоубийства.

От первого удара пан Косой Крест уклонился. Второй встретил «ломающим» ударом из Глупца — снизу вверх. Меч Иржи отлетел вверх — некое подобие Крыши, если бы не одноручный хват. Рукоятка едва не вывернулась из пальцев королевича, он попытался вернуть контроль над оружием и невольно раскрылся.