— А я? — влез Дорофей.

— А ты… Если будешь молчать, получишь малую толику, — сурово проговорил Ярош. — Но, не приведи Господь, хоть одна живая душа прознает, куда мы поехали… Ты меня знаешь?

— Знаю, знаю… — пискнул бортник, втягивая голову в плечи.

— Так вот. Под землей найду и на краю земли найду! И кишки вокруг дерева обмотаю, уж извини, твое высочество, а из песни слова не выкинешь…

Аделия махнула рукой величественным жестом. Мол, все понимаю и не обижаюсь.

— Эх, — почесал макушку рыцарь. — Не думал я, что обеты так разрывать могут… Но ведь, если я дракона убью, а после королевну к отцу доставлю, я ж ничего против чести не учиню?

Четыре головы дружно замотылялись из стороны в сторону, будто говоря — нет, нет, не учинишь…

Годимир махнул рукой и пошел проверять конскую сбрую. Наверняка малознакомая с седловкой королевна что-то напортачила. Нужно распутать, расправить перекрутившиеся ремешки и складки потника, а уж тогда и в путь собираться.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ЯКИМ И ЯКУНЯ

Второй день маленький отряд, следуя путаным указаниям королевны, уходил все дальше и дальше на юго-запад, прочь от обжитых земель. С каждой верстой ближе становились сверкающие белизной снеговые шапки Запретных гор, все круче становился подъем. В лесной рати как-то исподволь сероствольные буки-исполины вытеснялись приземистыми темно-зелеными елями. Все меньше становилось под копытами коней овсяницы и белоуса, все больше черники и кислицы. Изредка попадались целые заросли можжевельника, еще не стелящегося по земле, как высоко в горах, а торчащего бойкими кустиками.

Годимир, как истинный рыцарь, уступил седло Аделии и теперь шагал, ведя серого под уздцы. На саврасого сгрузили собранные рачительным Дорофеем запасы — муку, мешочек пшена, два хороших ломтя сала, соль в тряпице и даже оплетенную ивовой лозой корчажку с брагой. Харчей должно было хватить на три-четыре дня. Вот и выходит, что если завтра никакой пещеры не обнаружится, нужно разворачиваться и выбираться к людям. Сперва в Гнилушки, а после и в Ошмяны. Рыцарю хотелось верить в благорасположение и короля Доброжира, и каштеляна пана Божидара. Авось помогут снарядить отряд как положено, с подводами, слугами и запасными конями, и вот тогда уже крылатый гад не уйдет от справедливого возмездия.

На привалах Годимир точил меч и отрабатывал удары. В поединке с драконом случайностей не бывает, да и быть не может. Приставучий Олешек таки заставил рыцаря дать ему пару уроков. Шпильман продемонстрировал знания, полученные от наемника из Костравы, и рыцарь понял, что все уже почти безнадежно.

Желания у парня много, а вот умения никакого. То ли поморянин учил его спустя рукава, лишь бы отвязался, то ли сам не был мастером. Взять хотя бы стойку. Олешек ставил ноги чересчур близко одна к другой, да и сгибать в коленях их никак не хотел. Утверждал, что ему так неудобно. Но рыцарь-то знал, что двигаясь словно на ходулях, ученик лишает себя подвижности и свободы перемещения, что он не сможет с достаточной быстротой отклониться от вражеского удара или, напротив, прянуть вперед в длинном выпаде.

В конце концов Годимир разозлился и заставил шпильмана отрабатывать шаги. Круговой и скрестный, приставной и отшаг. «А не хочешь учиться, ищи другого учителя!»

Неожиданно помог Ярош, с интересом наблюдавший за их упражнениями. Он заявил возмущенному музыканту, что движение в бою — основа основ и начало начал. Неподвижный боец — мертвый боец. И от души посоветовал рыцарю не подпускать шпильмана и близко к мечу, пока не научится слушать умных людей и двигаться на поле боя свободно и раскованно.

Аделия тоже принимала живейшее участие в занятиях, хлопала в ладоши при каждой удаче Олешека и порывалась сама схватить меч и встать рядом с ним. Сказала, что тоже всю жизнь мечтала научиться рубиться настоящей сталью.

В общем, от всего происходящего у Годимира начала голова идти кругом, и он прекратил занятия до той поры, пока не станет у них больше свободного времени.

На другой день с утра он разбудил всех с рассветом, заставил разводить костер и готовить завтрак, чтобы и мысли не возникло о мечах, стойках и выпадах. На дневке тоже от роли учителя отказался, сказав, мол, что слышит непонятное шуршание в подлеске. Ложь вышла такой убедительной, что даже Ярош повелся — накинул тетиву на лук и все время привала держал под рукой пяток воткнутых в землю стрел.

Зато когда тронулись в путь, Годимир получил возможность вздохнуть с облегчением.

Лесной молодец продолжал оставаться настороже. Перекинул повод коня через предплечье, а сам так и зыркал по сторонам, выискивая, в кого бы всадить стрелу. Олешек надоедал королевне, пристроившись у ее стремени:

— А какой он, дракон?

— Страшный, вот какой, — отвечала Аделия, но уже без истерик или душевной дрожи.

— Я понимаю, что не теленок, а все же… Какой, а?

— Какой, какой… Крылья… Хвост… Пасть… Зубастая.