— О другом не может быть и речи. Конечно, все сразу. Деньги при мне.

— Во вторых, без неожиданностей.

Некоторое время Сергей Петрович будто к чему-то прислушивался. Отогнал появившуюся над столом муху, посмотрел на Гогунаву:

— Простите, я не понял.

— Я думаю, поняли. Цена, батоно Серго, бросовая. Вещь стоит раз в десять дороже. Вы это знаете. Поэтому за эту бросовую цену я имею право поберечь себе нервы. Условия обмена скажу я сам. И будем говорить без свидетелей, для меня это важно.

— Неужели Тенгиз мешает?

— Мешает.

Сергей Петрович посмотрел на напарника. Тенгиз прищурился, хихикнул:

— Так я, батоно Малхаз, и так собирался уйти. Мне ночевать негде, в гостинице места не дали. Пока найду, где перекемарить, пока что — вы сговоритесь. Я вам не нужен, батоно Серго?

— Не нужен.

Тенгиз встал:

— Утром тогда как? Где встретимся?

Лицо Сергея Петровича стало скучным:

— Это, дорогой батоно Тенгиз, от Малхаза Теймуразовича зависит. Разбуди меня пораньше.

— Хорошо, батоно Серго.

Тенгиз мягко, бочком обогнул столик, по-особому, чуть припадая на одну сторону, пошел по проходу, скрылся за портьерой.

Сергей Петрович налил в пустую до сих пор рюмку Гогунавы коньяк. Добавил в свою, приподнял:

— Батоно Малхаз, понимаю — вы за рулем. Но позвольте за успех дела.

— Ну что ж, раз за успех…

Глядя друг на друга, Гогунава и Сергей Петрович выпили коньяк до конца. Поставив свою рюмку, Сергей Петрович вздохнул:

— Честно говоря, сам люблю, когда нет посторонних.

Гогунава осторожно пощупал локтем пистолет. В горле першит, это нехорошо. Сказал:

— Первое условие: при обмене будем только мы вдвоем.

— Хорошо.

— Обмен между мной и вами произойдет завтра, перед батумским поездом, в шесть утра.

— Куда же я дену Тенгиза?

— Тенгиз должен пойти в другой конец поезда, в последний вагон. А мы подойдем к первому. Платить за проезд вы будете проводнику.

— Пожалуйста, если так надо.

— Надо, мне так спокойней. Это первое. Второе. Поезд стоит семнадцать минут. Вы договариваетесь с проводниками — Тенгиз у последнего вагона, вы у первого. За пятнадцать минут до отхода вы с деньгами подходите к автоматической камере хранения. Она здесь, сразу за рестораном. Утром там пусто, нас никто не увидит. У ячейки вы открываете чемодан, мы считаем деньги, чемодан кладем в ячейку, запираем, шифр видим оба. После этого идем к поезду. Вещь вы получите на перроне за пять минут до отхода поезда.

— Не понял. Обычно обмен производится сразу.

— Обычно да, но это случай особый. Я отдаю вещь дешево, за такую цену имею право зря не волноваться. Номер шифра вы будете знать. Если покажется, что вещь не та, в конце концов, можете пожертвовать поездом. Но обманывать мне вас не имеет смысла. То, что это не фуфель, вы увидите сразу. Поезд увозит вас с вещью, я остаюсь с деньгами.

— Серьезно вы все продумали. Но Витя должен был предупредить: мы играем честно.

— Верю, но я хочу без нервов, совсем без нервов. И потом, у меня ведь не горит.

— Хорошо, пусть будет по-вашему. Но раз уж мы оба согласились, хотелось бы посмотреть вещь. Вы обещали взять.

— Она при мне. — Гогунава осторожно сунул руку во внутренний карман куртки. — Хочу быть с вами откровенным: бомбардиров, как вы, я не захватил, но в случае чего готов пойти на крайние меры, возможности для этого у меня есть.

— Я вас понял.

— Тогда сядьте ближе.

Сергей Петрович придвинулся. Гогунава перевел руку с пистолетом, достал из внутреннего кармана мешочек. Прежде чем вынуть перстень, спросил:

— У вас есть каталог двенадцатого года?

— Не сам, пересъемка с каталога.

— Понятно. Все равно вам все будет ясно.

— Мне и так будет ясно. Я сравнивал копию с фотографией.

Гогунава положил на мешочек перстень. Сергей Петрович надолго застыл, разглядывая переливающийся световой игрой бриллиант. Наконец оторвал взгляд от камня:

— Прекрасная вещь!

Гогунава убрал перстень, сказал:

— Расходимся по одному. Сначала я. Вы не раньше, чем через двадцать минут. И учтите назавтра и напарника предупредите: у меня есть чем ответить. Хорошо?