Решил, что Валерий Саввич, наверно, уже появился в ресторане, вечерние посетители, правда, еще не занимают столики, но к их приходу следует подготовиться; вероятно, уже есть заказы, и надо сориентироваться, кого куда посадить и кто кого должен обслуживать.

Однако с Лапским можно увидеться и вечером, никуда не денется, тем более что у Хаблака не было твердой уверенности, стоит ли разговаривать с Валерием Саввичем, по-видимому, следует раньше собрать о нем кое- какие сведения, — может, кто-то и заметил, как он лез в чемодан Наконечной.

Собравшись побывать прежде в мостоотряде, Хаблак вызвал машину. Допив холодный и невкусный чай, бросил в ящик листок с двумя старательно выписанными черным фломастером фамилиями, подумал, что надо бы позвонить Дробахе, набрал номер, но безрезультатно — Иван Яковлевич не ответил. Только положил трубку звонок, оказалось: Одесса. Знакомый Хаблака, заместитель начальника областного управления уголовного розыска подполковник Гурий Андреевич Басов сообщил такое, что майор сразу забыл о вызванной машине и поспешил к Каштанову. Как ни торопился, пришлось. посидеть в приемной — полковник разговаривал с каким-то посетителем. Хаблак счел, что слишком долго, хотя прождал всего четыре минуты.

— Что-то новое о взрыве? — спросил Каштанов.

— Да, десять минут назад позвонили из Одессы. На берегу моря за Лузановкой погиб один из пассажиров того самолета — Михаил Никитич Манжула. Упал в море с крутого берега и разбился на камнях. Или столкнули.

— Когда?

— Тело нашли около десяти. Был еще теплый.

— Как установили, что именно Манжула?

Мне звонил Басов, вы знаете его?

— Слышал.

— Зубы съел в розыске. Он не исключает случайной трагедии. Во-первых, у Манжулы нашли много денег, около двух тысяч, еще документы, японские часы. Значит, не грабители. Во-вторых, тропинка там проходит по самому краю обрыва. Мог оступиться и упасть. Ну а список пассажиров того рейса был в милиции.

— Дробаха знает?

— Еще нет, я прямо к вам.

Каштанов покрутил телефонный диск, ему повезло: Дробаха ответил, видно, только появился. Выслушав сообщение, Иван Яковлевич попросил передать трубку Хаблаку.

— Не помню я Манжулу, — сказал недовольно, — вероятно, вам пришлось разбираться с ним?

Хаблак вспомнил элегантного мужчину в белых джинсах и сером пиджаке, сшитом дорогим портным.

Человек с зарплатой сто семьдесят рублей, в кармане которого находят две тысячи. Рядовой снабженец, ну, может, не совсем рядовой, заместитель начальника отдела, однако белые джинсы, японские часы и деньги…

Деньги, которых не взяли…

Не в его ли чемодане тикал часовой механизм мины?

А как он сказал тогда?

Хаблак еще раз представил себе Манжулу. Сидит на стуле непринужденно, заложив нога на ногу, смотрит ему прямо в глаза и отвечает убежденно:

«Нет, товарищ, ищите в другом месте, в моем чемодане не было ничего постороннего. Гарантия».

Может, это было сказано немного иначе, но последнее слово «гарантия» Хаблак помнил абсолютно точно. Как я уверенный тон, каким оно было произнесено.

Выходит, соврал. И соврал на свою голову, видно» провинился перед кем-то, и провинился основательно, раз все-таки дотянулись до него.

А может, и в самом деле оступился или споткнулся на узкой тропинке над обрывом.

— Да, Иван Яковлевич, — ответил Дробахе, — помню я Манжулу, снабженец Одесского машиностроительного завода. Тогда он не вызвал у меня никаких подозрений.

— А теперь?

— Не нравится мне эта история.

— Кому же понравится? А что тут, в Киеве?

— Двое из четверых отпали.

— У меня требует выяснений один. Доктор наук из научно-исследовательского института. Но, кажется мне, все это пустое. Знаете анекдот о внутреннем голосе?

— Слышал.

— Так вот внутренний голос подсказывает мне…

— Что надо лететь в Одессу?

— Немедленно, первым же рейсом.

— А вы?

— Буду разрабатывать киевские версии.

— Мы должны увидеться. Времени достаточно, ближайший одесский рейс через три часа.

— Сейчас я подскочу к вам. Домой заедете?

— Подкинете меня на Русановку?

— Моя машина будет в вашем распоряжении.

Хаблак положил трубку и встретился с укоряющим взглядом Каштанова. Сразу сообразил, чем недоволен полковник, и объяснил:

— Конечно, негоже следователю по особо важным делам ехать к простому смертному, но у нас с Иваном Яковлевичем свои отношения, и он не обидится.

— Скоро и с генералами на дружеской ноге будешь… — пробурчал незлобиво полковник. Спросил: — Одесситы как там, все осмотрели?