— Его.

— Тогда может быть так: задумал в пьяном беспамятстве, написал, разделся и струсил. Разве так не бывает?

— Сколько угодно.

— А потом в том же состоянии поехал на дачу… и осуществил.

Я говорил, а сам думал иначе. Никаких намеков на возможный уход из жизни я в связном и в бессвязном разговоре Перепахина не заметил. Скорее он был склонен жизнеутверждаться в пьянстве, приглашал меня, был весел, особенно поначалу. И наконец, он был безусловно привязан к детям, а это обстоятельство серьезное. Такие люди сгоряча в воду не бросаются. Но он и не бросился! Он только написал на карточке о своей решимости, а потом помчался бог знает куда, уединился на даче и… осуществил?

— Осуществил? — переспросил Мазин.

— Я не уверен. А какие у тебя факты?

— Никаких следов снотворного, так сказать, вне Перепахина. Ты точно сформулировал вопросы: когда? где? Бутылку он, судя по всему, выпил на набережной. В ней никаких следов. Да и быть не могло. Если бы он выпил снотворное в это время, до дачи он бы уже не добрался. Получается, выпил там. Совсем незадолго до приезда хозяина. Но ни малейших следов. Ни пакетика от таблеток, ни посуды.

— Ни в посуде, ты хочешь сказать?

— Я сказал правильно. Никакой посуды со следами выпивки на даче тоже не было.

— Это показания хозяина?

— Ему приходится верить. Дело в том, что приехал он не один, а с некой дамочкой, с которой познакомился всего два дня назад. Вряд ли она могла оказаться сообщницей, даже если бы он убил Перепахина. А убивать ему и вовсе никакого резона не было. Да и не тот это человек. Короче, оба показали, что ни бутылки, ни стакана ни возле Перепахина, ни в другом месте, на кухне, например, они не видели.

— А если спрятали?

— Зачем? — усмехнулся Мазин. — Убийце было бы выгодно создать соответствующую обстановку. Но они понятия не имели о снотворном. Они даже рвоту не убрали.

— Это еще что?

— Это то, что прежде всего и спасло Перепахина. Его вырвало, ну а остальное из него медики вымыли. Как видишь, что за смысл травить человека и, не дождавшись его смерти, вызывать врачей, да еще и следы отравы на полу оставлять!

— Это все логично, — согласился я.

— Только ответов на вопросы не дает. А вопросов масса. Вот еще одно обстоятельство: таблетки были предварительно измельчены.

— Зачем?

— Наверно, чтобы скорее подействовали, по мысли преступника. Измельчены не вручную, а скорее всего в кофемолке. Где мог это сделать Перепахин? На даче никаких признаков.

— Заранее? Дома?

— И возил с собой? Должны были остаться следы. В кармане, на пальцах, если высыпал в стакан или в бутылку. Нигде ничего.

— Так что ж это все значит?

— Для меня пока одно — это не самоубийство.

— А дальше?

— Дальше ты сходишь к тете Поле и спросишь о фотографии. Или я тебя не убедил?

— Что ты! Предлагаю закодировать операцию. "Бузина". Подходит?

— Лучше "Чертополох".

— Почему?

— Такое колючее растение. Сорняк в основном. Он мне некоторых нынешних преступников напоминает.

— Именно нынешних?

— Ну, на сравнении не настаиваю и статистикой подкреплять не буду. Только так скажу. Когда-то преступники были в основном кастой, этакими узкоспециализированными отщепенцами с высокоразвитым чувством профессионального бахвальства. Забирать какого-нибудь медвежатника приезжали на извозчике, и он отправлялся в участок, поправив платочек в кармане модного пиджачка. Он никогда не лазил по карманам, упаси бог пролить ему кровь. Этих узких специалистов мы ликвидировали и вполне законно гордились. Думали, выберем последних могикан и можно будет расслабиться. Но жизнь оказалась сложнее. Сейчас мы говорим о безмотивных… Это такой термин научный. А на практике сплошь и рядом обыкновенный подонок. И мотивы вполне определенные, корыстные и примитивные. К сожалению, не всегда такого заметишь вовремя. Сегодня он еще милый мальчик, а завтра… Завтра сидит у меня в кабинете. И не сам пришел. И не на извозчике за ним заезжали, и не отправится он с тобой, печально разведя руками. Его схватить за руку нужно. Схватить, хоть чертополох сорняк и колючий.

— Ты о конкретном человеке?

— Преступник всегда лицо конкретное. И о нем многое знать нужно. Так что не иронизируй. К розыску я тебя, понятно, не привлекаю, а вот получить кое–какую информацию хотел бы. Короче, опора на общественность. Ну, как?

Конечно, мне хотелось спросить, неужели он подозревает Вадима и какая связь существует между сургучом, башмаками и капустой, но я не спросил больше ничего. Понял, что он и так сказал все, что мог и хотел.

— Еще? — спросил Игорь, бросив взгляд на мою опустевшую чашку.

— Нет. Пора спать.

— Правильно. Перед ответственным заданием следует хорошо выспаться.

Он шутил и в то же время не шутил. Ему тоже хотелось спать, потому что за день он устал не меньше моего.

Появлением своим Полину Антоновну я удивил, и удивил изрядно.

— Откуда ты, голубчик? Что стряслось?

— Все в порядке, Полина Антоновна, — ответил я, несколько идеализируя истину.

— Неужели с поездами такая свистопляска?

— Нет, просто встретился со старым приятелем, он меня задержал.