Возьмем хоть самый простой пример.

Я считаю себя своей собственностью и другого человека своей собственностью.

Мне нужно уметь готовить обед. Если бы я не имел суеверия о собственности другого человека, я бы выучил этому искусству, как и всякому другому, нужному мне, свою истинную собственность, т. е. свое тело, теперь же я учу воображаемую собственность, и результат тот, что повар мой не слушается меня, не желает угодить мне и даже убегает от меня или умирает, а я остаюсь с неудовлетворенной вызванной потребностью удовлетворить себя, и с отвычкой учиться, и с сознанием того, что я потратил на заботы об этом поваре столько же времени, сколько мне бы стоило самому выучиться. То же самое с собственностью построек, одежды, утвари, с собственностью земли, с собственностью денег.

Глава XL в пятом издании озаглавлена «Женщинам» и вошла в него почти целиком. Лишь в 7-м абзаце, стр. 408, строка 34, исключены слова «в мундирах и в освещенных залах», не зачеркнутые Толстым в корректуре.

В изданиях Элпидина и «Свободного слова» и восходящих к нему, а также в издании Сытина в этой главе напечатано несколько лишних вариантов, хотя и имеющихся в рукописях, в том числе и в рукописи № 70, но в корректуре № 74, после правки, зачеркнутые Толстым, опять, очевидно, не ив цензурных соображений.

Варианты эти следующие:

После слов: «Но еще есть время», стр. 408, строка 2:

Всё-таки еще больше женщин исполняет свой закон, чем мужчин, и потому есть еще в числе их разумные существа, и потому еще в руках некоторых женщин нашего круга есть возможность его спасения.

После слов: «и чувствуете всё то же удовлетворение», стр. 409, строка 26:

Вот в ваших руках, если вы такая, должна быть власть над людьми, и в ваших руках спасение. С каждым днем число ваше уменьшается: одни занимаются своим обаянием на мужчин, делаются уличными; другие заняты конкуренцией с мужчинами в их фальшивых, шуточных делах; третьи, еще не изменив своему призванию, уже в сознании отрекаются от него: совершают все подвиги женщины-матери, но нечаянно, с ропотом, с завистью к свободным, не рождающим женщинам, и лишают себя единственной награды за них — внутреннего сознания исполнения воли Бога —и, вместо удовлетворения, страдают тем, что составляет их счастие.

Мы так запутаны нашей ложной жизнью, мы, мужчины нашего круга, так все поголовно потеряли смысл жизни, что между нами нет уже различения. Взвалив всю тяжесть, всю опасность жизни на шею другим, мы не умеем назвать себя настоящим именем, подобающим людям, заставляющим других погибать вместо себя для добывания жизни: подлецы, трусы.

Но между женщинами есть еще различение. Есть женщины — человеческие существа, женщины, представляющие высшее проявление человека, и женщины — бляди. И различение это будут делать последующие поколения, и мы не можем не делать.

Всякая женщина, как бы она ни одевалась, как бы ни называла себя, как бы ни была утонченна, если она, не воздерживаясь от половых сношений, воздерживается от деторождения, — блядь.

И как бы ни была женщина падшая, — если она отдается сознательно рождению детей, она делает лучшее, высшее дело жизни, исполняя волю Бога, и не имеет никого выше себя.

После слов: «который имеет целью избавление себя от истинного труда», стр. 411, строка 3:

И пусть не говорят те женщины, которые, отрекаясь от призвания женщины, хотят пользоваться правами его, что такой взгляд на жизнь невозможен для матери, что мать слишком тесно связана любовью к детям, чтоб отказать детям в их лакомствах, утехах, нарядах, чтоб не бояться за необеспеченных детей, если муж не будет иметь состояния или обеспеченного положения, и чтобы не бояться за судьбу выходящих замуж дочерей и за сыновей, не получивших образования.

Всё это неправда, самая яркая неправда!

Истинная мать никогда не скажет этого. Вы не можете удержаться от желания дать конфект, игрушек и свести в цирк?

Но ведь вы не даете волчьих ягод, не пускаете одного в лодке, не водите в caf'e chantant? Отчего же вы там можете удержаться, а здесь нет?

Оттого, что вы говорите неправду.

Вы говорите, что вы так любите детей, что боитесь за их жизнь, боитесь голоду, холоду и потому дорожите обеспеченностью, которую вам даст признаваемое вами неправильным положение мужа.

Вы так боитесь тех будущих случайностей, бедствий для ваших детей, очень далеких и сомнительных, и потому поощряете мужа в том, справедливость чего не признаете; но что вы теперь делаете, чтобы в настоящих условиях вашей жизни обеспечить ваших детей от несчастных случайностей теперешней жизни?

Много ли вы время проводите из дня с вашими детьми? хорошо, если 0,1 дня!

Остальное время они в руках чужих, наемных, часто с улицы взятых людей или в заведениях, предоставленные опасностям физической и нравственной заразы.

Дети ваши едят, питаются. Кто из чего готовит обед? Большею частью вы и не знаете. Нравственные понятия кем внушаются им? Вы тоже не знаете. Так не говорите о том, что вы терпите зло для блага детей, —это неправда. Вы делаете зло, потому что вы его любите.

Настоящая мать, та, которая в рождении и воспитании детей видит свое самоотверженное призвание жизни и исполнение воли Бога, не скажет этого.

Она не скажет потому, что она знает, что дело ее в том, чтобы сделать из своих детей то, что ей или царствующему направлению вздумается, она знает, что дети, т. е. следующие поколения, есть самое великое и святое, что дано людям видеть в действительности, и служение всем своим существом этой святыне есть ее жизнь.