— У тебя очень жесткий диван, — отвечает, — теперь будем спать у меня.

— Тебе нравится этот фильм? — спрашивает через какое-то время.

— Если честно, то перед моими глазами только картинки о том, как я тебя трахаю. Я смотрю их.

Хихикает.

— Думаю, у тебя фильм интереснее.

— Не то слово, — вздыхаю.

У Али большая трехкомнатная квартира с огромной лоджией и удобной кроватью в спальне. Мне очень нравится лежать в ее глубокой ванне, правда, она периодически заглядывает убедиться, что со мной все в порядке. На мои шрамы на руках она отреагировала спокойно, только спросила, почему резал по вдоль, а не поперек, на что сказал, что хотел наверняка, а не привлечь внимание.

Уже два месяца, как я живу у нее. Мои вещи лежат в одном из ее многочисленных шкафов, где мне выдели несколько полок, мои ежедневники и лекарства — в прикроватной тумбочке с моей стороны, и кешью всегда имеются в вазочке на кухне. Теперь у меня всегда под рукой есть кешью, даже если я забыл их купить. Аля никогда не забывает. Три раза в неделю она занимается йогой, смотрит урок он-лайн. Мне безумно нравятся ее обтягивающие черные штанишки и белая маечка, ее розовые носочки. У Али впечатляющая растяжка, она может вставать в такие позиции, что мне и не снилось. Обычно в это время я сижу или лежу на диване и неотрывно за ней наблюдаю. Любуюсь. Сначала ее это смешило, потом раздражало, но вскоре она привыкла, даже звала составить ей компанию, но я не стал. Мне больше нравится наблюдать.

После того, как я стал жить у нее, а это случилось после ночи, когда она осталась у меня, для Али на работе начался настоящий кошмар. Сплетни не просто летали, они бронебойной машиной на тяжелых гусеницах, скрежета и скрипя, бороздили из кабинета в кабинет. При моем или ее появлении коллеги сразу замолкали и опускали глаза, сдерживая улыбки… лучше бы они продолжали говорить.

Мне стали задавать слишком много вопросов, кажется, большинство мужчин мне завидовало. Они хотели знать какая Аля в постели, делает ли она минет, позволяет ли анальный секс, они хотели, чтобы я все это им рассказывал, смакуя подробности. Как никогда жаждали общения со мной, особенно в курилке, где набрасывались, как только я заходил, чуть ли не прижимая к стенке.

— А это правда, что у нее не своя грудь?

Я молчу, делаю вид, что не слышу, что погружен в свои глубокие «ненормальные» мысли.

— Признайся, она же любит, чтобы ее унижали в постели. Все бабы-руководители это любят.

Стараюсь на смотреть в сторону говорящих, понимаю, что сильно раздражаюсь. Мне не нравится, когда при мне говорят об Але в таком тоне.

— Олег, ну имей совесть, дружище! Не будь таким придурком, признайся, у нее сто процентов есть какое-нибудь отклонение!

— Отклонение? — переспрашиваю. Народ тут же оживляется, засыпает меня вариантами. Оглядываю мужчин, не понимая, почему их это так волнует.

— А мне кажется, она в постели бревно бревном! Хотя, я бы ее трахнул.

— Задница у нее что надо…

Понимаю, что врезать по морде — нормальная реакция любого здорового мужчины, когда при нем оскорбляют его женщину. Понимаю, что если я сейчас это сделаю, меня будут считать буйным психом, могут вызвать скорою, могут проверить кровь и понять, что я не принимаю лекарств… Если же я спущу на тормозах, то подтвержу, что я тряпка, тем самым разрешая не считаться со мной. Чувствую, как обстоятельства зажимают меня в тиски, от густого сигаретного дыма становится дурно.

— Олег, брат, ну не молчи! Скажи что-нибудь! Может, дашь пару советов, как затащить ее в койку? Я бы уж точно смог заставить ее почувствовать себя униженной по полной программе! — смеются, изображая гадкими жестами, чтобы они хотели сделать с моей Алей.

— Я знаю, — говорю, не выдерживая, — что подавляющему большинству мужчин сложно подчиняться женщине, сложно признавать ее превосходство, поэтому подобные вопросы и имеют место быть. Особенно, если она молода и привлекательна. Унижая старшую в должности женщину, обсуждая между собой обстоятельства, в которых вы могли бы доминировать, становится легче смириться с собственной слабостью…

Меня с размаху прижимают к стене, сигарета падает из рук.

— Придурок, — шипит Илья, я чувствую его слюни на своем лице, — ты что такое несешь таким умным тоном?!

— Прекратите немедленно!

Нас пытаются разнять. Получается. Я держу руки перед собой, как обычно показывая, что не собираюсь ничего делать…

Мне везет, так как большинство мужчин не стало бы бить неполноценного, коим меня считают.

Больше я не курю, только утром и вечером на балконе Али.

Через некоторое время коллеги, убедившись, что я никому ничего не собираюсь рассказывать, перестали мучать вопросами. Это случилось резко, в конкретный день, я даже могу назвать дату, если потребуется, потому что в этот же самый день надо мной стали посмеиваться, так как кто-то пустил слух о том, что я импотент. Многим, кому особенно хотелось затащить Алю в кровать, очень не хотелось верить, что я ее трахаю.

А еще, она позволяла мне себя обнимать. В офисе, разумеется, это было неуместно, но за пределами… Когда я хочу. Трогать ее, целовать ее щеки, руки, шею и плечи. Ласкать, прижимать к себе. Это было очень приятно. Надеюсь, ей тоже.