– Весенняя трава – тихо, но отчетливо хрипнул Стефанос – Твои глаза, как весенняя трава, залитая первыми каплями росы.

Афину сотрясали рыдания, когда ее пальцы окрасились в красный цвет, и она прошептала:

– Не оставляй меня! Я же люблю тебя, Стефанос.

Его губы изогнулись в печальную усмешку, а глаза медленно начали закрываться. Последнее, что она услышала, были его три слова:

– Я люблю тебя, Фина.

Глава Десятая.

Когда Афина пришла в себя, то увидела склоненные лица докторов. Медсестры что –то вкололи ей, от чего она ощутила слабость во всем теле, но не уснула.

– Что со мной? – хрипло спросила Афина, прикоснувшись пальцами к повязке на голове.

Врач мило улыбнулся:

– Небольшое сотрясение и маленькая ранка на виске.

Стефанос. Он умер! Да, она была свидетелем, как последние силы покидают его, а пересохшие губы шептали слова о любви. А потом она погрузилась в темноту и больше ничего не помнила. А сейчас горькие воспоминания, подобно игле вонзались в ее сердце.

Она потеряла его.

Слезы полились по ее щекам, и доктор озабоченно сказал:

– Успокойтесь. Вы нам нужны в хорошем состоянии. Лучше скажите, кем вам приходится Стефанос Димитрас?

– Он…умер? – Услышала она дикий крик, и только спустя секунду по шокированному лицу мужчины поняла, что кричала именно она.

– Нет, ему сделали операцию, и состояние стабилизируется. Но кем вам он приходится?

Афина точно знала ответ на вопрос доктора и уверенно проговорила:

– Он –мой жених.

Она не имела понятия понравится ее ложь Стефаносу или нет, но ее сердце принадлежит ему. Навсегда.

Свесив ноги на пол, Афина, несмотря на предупреждения доктора, поддерживающего ее за локоть, пошла к Стефаносу. На одинокой больничной кровати лежал неподвижный мужчина, когда – то полный сил. Его лицо было бледное, под глазами залегли морщинки, а грудь скрыта под повязкой бинта.

Внимательно вглядевшись в лицо лежавшего на кровати Стефаноса, Афина поразилась его бледности. Он все еще был без сознания, и тень то и дело пробегала по его лицу. Таким Афина никогда не видела его, и страх холодной рукой сжал ее сердце. Что, если доктор не прав? Что, если с ним все намного серьезней, чем он думает? Он кажется таким беззащитным и таким отстраненным от всего. Словно он уже готов покинуть этот мир!

– Он уже два дня в таком состоянии – где – то издалека звучал голос доктора.

Два дня! Вот уже два дня она находится в больнице рядом со Стефаносом, а он так и не пришел в себя! Афина, глядя на озабоченное лицо врача, ловила себя на мысли, что все больше и больше боится этих визитов. Почему?! Ну почему он не приходит в себя?! Неужели все так плохо? Что же происходит там, за гранью сознания? Что не пускает его обратно, в полный любви мир, который она готова подарить ему?!

Она рухнула на ближайший стул и взяв его за руку, тихо сказала:

– Ты говорил, что любишь меня. Тогда докажи мне свою любовь, Стефанос. Приди в себя и покажи, что мой Стефанос не сдается. Он борется со всеми невзгодами. Подумай о дочери, о сыне, обо…мне. Ведь нет мне жизни без тебя, Стефанос.

Слезы срывались с ее щек на его руку, которую она прижимала к губам, и Афина молилась о том, чтобы он не покидал ее.

Сознание возвращалось к нему медленно. И никогда еще ему не было так страшно, как в этом пограничном состоянии, где перемешивались сон и явь. Звуки внешнего мира порой долетали до него, но были они какими-то плоскими, словно неживыми. Последнее, что он помнил, было заплаканное лицо Афины, и единственным мучавшим его вопросом было, все ли с ней в порядке. Он пытался произнести ее имя, но губы не могли издать даже самого слабого звука. Окончательно Стефанос пришел в себя ранним утром, когда небо за окном только начало менять черный цвет на темно-серый. Первые несколько секунд Стефанос никак не мог понять, что с ним и где он находится, но вскоре по окружающей обстановке догадался, что он в больнице. Увидев спящую прямо на стуле возле его кровати Афину, Стефанос подумала было, что все еще спит и видит сон. Но реальность, тут же мощным потоком хлынувшая в его сознание, помогла понять, что сон уже закончился, что он и в самом деле видит перед собой Афину. Он не хотел ее будить, но, когда пошевелился, она сразу же открыла глаза.

— Стефанос! Как ты? Как же ты меня напугал! Я чуть с ума не сошла, когда увидела тебя в крови.

Его взгляд вновь был полон тепла и того особенного, чего она так боялась и надеялась увидеть. Мучившая ее боль отступила, но как же страшно было поверить в то, о чем так долго мечталось!

– Ты помнишь, что я тебе сказал? – усмехнулся он – Я люблю тебя. Я никогда не оставлю тебя, Фина.

– А я не хочу, чтобы ты меня оставил – тихо сказала Афина и погладила его темные волосы. Он жив! Это самое главное, а остальное – пустяки. Вместе они пройдут все трудности, ибо любовь их никогда не умрет.

– Но ты заслуживаешь наказания – притворно сурово произнес Стефанос – Очень жестокого наказания.

– За что? – изумилась Афина, вытирая набегающие слезы.

– Ты скрыла от меня моего сына – Он выдержал паузу и добавил: - Теперь тебе придется выйти за меня замуж.

– Только из – за ребенка? – облегченно рассмеялась Афина, радуясь, что он в состоянии шутить.

– Нет – Покачал головой Стефанос – Я люблю тебя, Афина. Больше всего меня завораживают твои глаза, а твое тело так и просит, чтобы я все время его касался. Мне нравится то, как ты целуешься, возбуждая во мне страсть. Я до сих пор помню вкус твоих шоколадных тортиков, которыми ты завлекала меня в наши встречи. Я хочу, чтобы ты пекла мне их каждый день…