– Знаю, – взволнованно перебил хозяин постоялого двора. – Что с ним?! Неужто его убили?

– Его – нет, – ответил воин. – Хотя без невинных жертв не обошлось. На его трактир напали кем – то околдованные разбойники. Я не успел сосчитать, сколько погибло посетителей. Разбойников было человек тридцать. Маг наслал их на трактир, когда бедняга – трактирщик отказался заплатить ему некую сумму.

– Не отказался, а не смог, – поправил Карвен. – Это при мне было. Я слышал. Этот гад требовал больше, чем у трактирщика было, и не согласился подождать.

– Тем более, – кивнул воин. – Так вот, трактирщик сказал, где живет этот маг – вымогатель, и дал его приметы.

– Понятно, – кивнул хозяин постоялого двора. – Этот, который у нас живет, – точно маг. Если это и впрямь он… то он сейчас должен быть у себя. Как с утра позавтракал, так по каким – то своим делам и уехал, на обед и ужин не явился. Приехал, когда мы уж ворота запирать собирались, от ужина отказался, сказал, что хочет немедля лечь и чтоб его не беспокоили. Ну, не хочет человек есть – его дело, я и сам спать пошел. Кто ж мог знать…

– Примерно так я и думал, – кивнул воин. – У слабого мига такое заклятие должно отнимать кучу сил, а он ведь не просто натравил этих разбойников, он еще и управлять ими пытался. Их смерть не могла не отразиться на его самочувствии.

– А у меня – то он никого не околдует? – забеспокоился хозяин постоялого двора.

– Очень надеюсь, что нет, – ответил воин. – Я сперва думал тихонько вывести всех ваших постояльцев, от греха подальше, куда – нибудь на улицу, но двадцать с лишком человек тихо не выведешь. Что ж, попытаемся застать его врасплох.

Свеча восходила вверх по лестнице. Свечу нес хозяин постоялого двора, уважаемый Онкет. А вслед за ним, в темноте, шествовали возмездие и смерть с обнаженной шпагой в руках. Карвен с молотом замыкал шествие.

– Здесь… – одними губами произнес хозяин постоялого двора, глазами указывая на красивую резную дверь.

– Свечу, – шепотом откликнулся воин, протягивая руку.

– Так, – шепнул он, обращаясь к Карвену, – я первый. Ты – за мной.

Он решительно навалился на дверь. Она подалась неожиданно легко, похоже, была не заперта. Впрочем, окно тоже было открыто, и ветер шевелил занавеси. В комнате никого не было.

– Почуял… – процедил воин.

– Сбежал? – недоуменно выпалил хозяин постоялого двора. – Но… куда? И собаки не лаяли…

На добротном дубовом столе трепетал под ветром огарок свечи. И что – то лежало. Хозяин подошел к столу и…

– Смотрите! – воскликнул он. – Смотрите, уважаемый Верген! Он оставил письмо.

– Письмо? – Воин вгляделся в приколотый к столу ножом листок.

– И деньги, – с удивлением добавил Карвен. – Много. Этот маг, видать, так перепугался, что…

– Нет. – В голосе воина вдруг прорезалось нечто жуткое. – Он не испугался. Ты в письмо загляни.

– Разве можно читать чужие письма?! – обиженно вскинулся седьмой сын кузнеца.

– Оно не чужое, – зло усмехнулся воин. – Нам с тобой адресовано.

– «Милостивые государи… Ввиду вашего несомненного превосходства… уступаю вам… уступаю вам эти края и оставляю… оставляю небольшой гостинец, как это меж добрыми людьми… делается», – запинаясь, прочитал Карвен. – Это он нам?

– Нам, – кивнул воин. – Это он зря. Я этой мрази его поганые деньги в глотку забью!

Через распахнутое окно долетело заливистое ржание, а потом грохнул пистолетный выстрел.

– Проклятье! – взвыл воин. Взмахом руки погасил обе свечи и сиганул в окно. Карвену пришлось последовать за ним. «Хорошо, хоть не слишком высоко!» – думал он, торопясь за мелькавшей в темноте фигурой своего спутника. «И зачем я в это ввязался?» – поспешала следующая мысль, но он продолжал бежать.

Воин отыскался неподалеку от коновязи. Он внимательно оглядывал своего коня. Рядом на земле сидел скрюченный от боли слуга, взявший на себя заботу о коне. Возле него валялись два пистолета.

– Да что ж это такое? – ныл и причитал он. – Да что ж это деется, а? Да как же это вышло?

– Что именно вышло? Отвечай! – грозно потребовал от него воин.

– Постоялец наш… маг который… шасть сюда! Отвяжи мне, говорит, крайнего! Я ему – да то ж чужой! А сам смекаю – надо ж караул кричать! Да только что – то не кричится мне – как рот открыл, так и забыл, зачем открывал – то. А он мне – отвязывай! И как – то так глянул, что у меня вдруг в голове все – все смешалось… иду, отвязываю… понимаю, что делаю что – то не то, а что – в толк не возьму. Подвожу ему коня, а он мне пистолеты сует. На каком коне приехали те двое, что за мной охотятся? – говорит. Я ему – на этом вот. А он тогда – я отъеду, подождешь минут пять и застрелишь ихнего коня, говорит. Я ему – да вы с ума спрыгнули? А он мне – застрелишь, и все! А когда они на выстрел прибегут, застрелишь того человека, который со шпагой. Сунул пистолеты, вскочил в седло, и поминай как звали. Только к воротам подъехал, как они сами собой раз – и открылись! А у меня в голове совсем плохо сделалось. Чужого коня кому отдать – грех, но чтобы застрелить… коня ли, человека ли… А я пошел. Встал поближе, стрелять – то не умею… стал целить… а он меня копытом по руке! Пуля – в небо, конечно, а рука… может, что и сломана. От души, окаянный, врезал. Но я на него не в обиде. Потому как от такой боли у меня сразу все на места в голове встало. В вас я уж и не думал стрелять, господа. Вы уж простите, что я эдак… не в своей воле был.