Шрифт:
– Вам настолько безразлична собственная судьба?
– Нет, просто я слишком много хотел так недавно… я, наверное, устал хотеть.
Ты опять оборачиваешься к своему лейтенанту. Это ведь он тащил то, последнее ядро, взорвавшее чертову пушку. Он как раз собирался что – то тебе сказать, что – то очень важное, когда вошел его величество. Вот пусть и говорит. А его величество подождет.
«Выслушай короля и сделай, как он попросит», – говорит твой мертвый лейтенант, на клочки разорванный взрывом. Он стоит перед тобой, такой молодой и красивый…
«Вам достался хоть клочок неба?» – спрашиваешь ты. «Нам досталось куда больше, – отвечает он. – Выслушай короля, капитан». «Выслушай короля, капитан! – хором повторяют другие. – Сделай, как он попросит».– Что с вами, граф? – взволнованно интересуется его величество.
– Я разговаривал с мертвыми, – отвечаешь ты.
– С… третьей гвардейской? – напряженно переспрашивает он.
– Да, – удивляешься ты.
– И… что они вам сказали? – еще более взволнованно спрашивает он.
– Выслушать вас и согласиться, – честно отвечаешь ты.
И он вздыхает с облегчением.– Я так на это надеялся!
– На что? Вы хотите сказать, что знали о том, что они мне скажут, ваше величество? – На миг в голову приходит бредовая мысль, что король каким – то образом подслушал твой разговор с мертвыми.
– Нет, – качает головой он, как бы отвечая сразу на высказанное и на подуманное. – Откуда я мог знать? Я просто очень надеялся, что вы выслушаете и согласитесь. Это же не мне нужно. И не вам.
– А кому?
– Всем, – отвечает король. – Государству, – добавляет он.
Что ж, значит, не все долги уплачены третьей гвардейской… не все, раз король чего – то хочет, а мертвецы в один голос требуют согласиться. Так вот для чего ты жив остался, капитан…
– Понятно, – киваешь ты. – Приказывайте, ваше величество.
– Приказать не могу, – качает головой он. – Только попросить.
– Просите, – соглашаешься ты.
Тебе все равно, что это звучит столь нелепо, – ведь короли ни у кого ничего не просят. В том месте, где живые договариваются с мертвыми при посредстве тяжелораненого, еще и не такое возможно.
А король и говорит невозможное. Впрочем, невозможным оно становится не сразу, а вначале – вначале ничего удивительного нет. Ты ведь и ожидал чего – то такого…
– Вы будете обвинены в оскорблении короля, граф Лэрис, – говорит его величество. – В оскорблении короля, повлекшем за собой его гибель. Вы будете обвинены в государственной измене, лишены имени и титула, преданы суду и приговорены к смертной казни. Все это будет проделано заочно, мы не станем дожидаться, когда вы встанете на ноги, вашего выздоровления будет дожидаться лишь плаха, и я прикажу целителям, чтобы они трудились не покладая рук!
– Не понимаю, ваше величество… – растерянно произносишь ты.
– Не понимаете, граф Лэрис? – гневно откликается король. – Чего именно вы не понимаете?
– О чем вы меня… просите? Разве для суда и приговора так уж нужно мое согласие?
– Я просто еще не перешел… к просьбе, – отвечает король, и весь его гнев исчезает как дым на ветру.
Ты молчишь. Ты окончательно ничего не понимаешь. Лишение имени. И титула. Позор. Месть его величества за то, что я сказал его покойному брату? Не слишком ли мелко для короля? А потом… неужто этого хотела от тебя третья гвардейская? И при чем здесь какая – то просьба? Можно ли о чем – то просить человека, с которым собираешься проделать все это? Или его величество намерен попросить, чтобы перед казнью ты улыбался? Вот тут – то король и произносит это свое невозможное.– Вас подымут на ноги гораздо раньше, чем об этом станет известно за стенами этой палатки. Я уже отдал соответствующие распоряжения, – говорит он. – Как только это произойдет, вы сбежите из – под стражи. Вас станут преследовать, но не найдут. Вас будут искать. Вас будут очень тщательно искать, капитан. Пожалуй, никого еще не искали с такой тщательностью. Но все – таки не найдут. Вы будете очень хорошо прятаться, верно?
– Прятаться? Я?! С какой стати вы решили, что я стану это делать?! – Гнев приподымает тебя с постели, ты почти забыл, что перед тобой – король, а уж о собственных ранах… Гнев заставляет тебя позабыть о словах твоего мертвого лейтенанта… Да как его величество смеет, в самом – то деле?! Есть жертвы, о которых нельзя ни просить, ни требовать!
– Да как вы посмели просить о таком?! – вырывается у тебя.
И тогда лицо короля делается страшным.– А ты хочешь… чтоб я тебе короля скормил? Тебе и твоей ненасытной чести? – В устах его величества это внезапное «ты» просто немыслимо. На «ты» короли только с равными или с богами. А это ужасающе простонародное «скормил»… Даже твой неистовый гнев замирает перед немыслимым.
– Короля – победителя? Знамя славы? А не жирно ли тебе будет? – шепчет его величество.