И что мне делать?

Алексей

Что ей не хватает? Чего она добивается?! Ее не устраивает сытая и комфортная жизнь? Любящий муж? Дом и достаток?! Я не понимаю! Я дал ей все о чем может только мечтать женщина. Но, она собирается бросить меня! А, что бы лучше жилось и сына забрать! Нет, не дождется! Этот ребенок — мой! И только мне решать, с кем и как он будет. Она не получит сына. Не хочет быть счастливой?! Да, пожалуйста! Я организую ей персональный Ад.

— Решай! Остаешься или уходишь? — устав играть в гляделки с Евой, поторопил я.

— Если останусь, ты до конца моих дней будешь шантажировать меня ребенком. А что будет, если уйду? — она сделала шаг к двери.

— Ничего. Останавливать не стану. Сама приползешь! Как только поймешь, что не способна жить самостоятельно — усмехнулся я не сдвинувшись с места.

— Уверен?

— Уверен.

— Тогда, я ухожу. Встретимся в суде — и она ушла.

Она, правда, взяла и ушла. Не хлопая дверью, не крича. Спокойно ушла. Прекрасно осознавая, что этим причинит большую боль, чем своим скандалом. А я понял, что никогда не отдам ей ребенка потому, что сын навсегда останется единственной причиной, чтобы она вернулась…

…Суд, походил на цирк. Мы делили Артема, как делили Германию после Второй Мировой. На стороне Евы только судья и адвокат. Да-да, судьей оказался старинный знакомый ее деда. Но, даже он не мог ничего сделать против местных «шишек», которые велись на мои деньги и авторитет покойного отца. Ева боролась за сына, а я боролся за Еву с помощью сына. Замкнутый круг. Который разорвался в конце июля, когда я выиграл процесс добившись полной опеки и запрета на свидания с Артемом.

Ева не плакала, она не просила, даже глаз не опустила, когда они встретились с моими. Мы смотрели друг на друга, мимо проходили участники суда, а мы стояли и смотрели друг на друга. Такая близкая женщина и такая далекая — чужая женщина. Она не унижалась, она не кривилась, только пустой взгляд и равнодушно брошенные слова:

— Я подарила тебе его. Можешь, праздновать победу.

О какой победе она говорит? О чем мы вообще говорим? Я только, что потерял ее. Мне не нужен этот ребенок, если он не нужен ей. Разве она не понимает? Или отлично понимает? И сейчас просто ждет, что я отдам ей Артема? Если так, то Ева крупно ошибается, это пока, всего несколько месяцев прошло, а она уже с ума сходит из-за неведения о сыне. Что же ты будешь делать, когда пройдет ни один и даже не два года? ты не выдержишь, ты придешь. И на все согласишься. Абсолютно на все.

— Не обманывайся, долго ты не продержишься — усмешка, как ядовитая змея, наползла на мои губы.

Развернувшись я ушел, оставив последнее слово за собой. Я проиграл битву, но выиграю войну. Это моя женщина и подчиняться она тоже будет мне, что бы там не было.

Ева

Мне не удалось! Эта мысль набатом била в голове, пока я на негнущихся ногах покидала здание суда. Тимур встретил меня у входа и тут же обхватил за плечи, помогая добраться до машины. Тимур Рахманов — бывший начальник охраны Алексея, ныне мой единственный союзник. Как так вышло? Почему этот мужчина сейчас рядом? Все просто. Он — хороший человек. А еще он такой же серьезный друг, как и враг. Если бы не его помощь, думаю, Алексей добился бы моего возвращения гораздо раньше и намного спокойней. Я бы не смогла бороться с ним. Но, Тимур дал мне не только силы сражаться за свою свободу и свободу сына, он помог мне осознать, что никто не вправе распоряжаться чужой судьбой. Никому не позволено решать, что можно, а что нельзя.

— Ева, это не конец, мы продолжим, подадим апелляцию и обжалуем решение. Это не провал, все наладиться, вот увидишь — подбадривал меня мужчина, пока мы ехали в машине.

— Ты не понимаешь. Он не отдаст мне ребенка, пока есть хоть малейшая возможность использовать сына против меня. Я приняла «Соломоново решение».

— Артема не собираются делить пополам, он даже не осознает, что его родители борются за него. Ева, нельзя отказываться, нельзя падать духом, надежда есть — сворачивая на обочину, Тимур остановил машину и положил ладони мне на плече, легко встряхивая.

— Тимур, поверь мне, ты не видел, Как он на меня смотрел, дело вовсе не в любви к сыну, если эта любовь вообще есть. Алексей ухватиться за любую возможность, чтобы вернуть меня и пока я не отступлюсь, Артема даже издалека мне не позволят увидеть. Это решенный вопрос. Она не пожалеет ни сил, ни денег, чтобы отвоевать моего мальчика. Мне придется отступить. Придется отказаться от малыша, если я хочу быть свободна… Вот только, без Артема мне эта свобода не нужна, понимаешь? — посмотрела я в темные, как ночное море, глаза.

Вместо ответа, Тимур наклонился и мягко приобнял меня. Не сосчитать сколько раз он так делал, пытаясь успокоить меня после очередного слушания и мужчине это удавалось, но только не сегодня. Сегодня я по собственной воле отказалась еще от одного близкого человека. От части самой себя. И не уверена, что поступила правильно. Зачем жить свободно, но в мучениях? Не легче ли продолжить томиться в клетке, но не в одиночестве?

— Ева, ты один из самый важных для меня людей. Я не хочу, чтобы это так закончилось. Я не хочу, чтобы ты к нему возвращалась — сколько скрытой печали в этих словах.