– Почему открыт контейнер и нет контрольных полос? – донесся до диверсанта чей‑то властный голос.

– Его осматривали люди Тукана, мазан, и забыли закрыть, – пролепетал знакомый голос хозяина. – Будете осматривать?

– Нет. За сохранность отвечаешь ты. Если чего не хватит, шкурой своей ответишь. Меня в это не впутывай. Закрой и опечатай при мне.

– Все готово, мазан.

– Вызывай своих. Пусть грузят, – прикрикнул, судя по интонации голоса, военный, скорее всего тот самый Шенк с «Коварного», отвечающий за доставку груза.

Еще через несколько минут послышались приближающиеся шаги. Контейнер закачался, поднятый руками грузчиков.

– Поехали на новое место службы, – пробормотал Колдун, вновь погружаясь в состояние транса.

– Как он? – спросил, подойдя, офицер.

– Похоже, все в порядке, мазан капитан, – ответил солдат, задрав голову и продолжая поить диверсанта. – Прилетел прямиком из ада. С головой, возможно, не все благополучно, но внешне целехонек.

– Что вообще тут было, мазан капитан? – спросил второй солдат.

– Рубан их знает, этих солнечников. Фанатики. Подорвали сами себя.

– Не похоже, – с сомнением проговорил солдат. – Слишком мощный взрыв. В радиусе пяти стомов ничего живого. От передового отряда вообще никого не нашли, а этот лежит на границе воронки и цел.

– Не твое дело думать, – оборвал солдата капитан. – Нечего с ним церемониться. Поднимайте его и везите к майору О‑Каму из контрразведки. Пусть он с этим и разбирается.

– Слушаюсь, мазан.

Солдаты подхватили под мышки Самума и, легко подняв, понесли к открытому вездеходу, стоящему невдалеке, на котором, по всей видимости, и приехали.

Лежа на заднем сиденье в идущей по песку машине, психолог незаметно провел диагностику своего тела. Все было в полном порядке. Босу сработал очень аккуратно. Ни переломов, ни внутренних кровотечений, ни боли. Мелкие ожоги на руках и ногах да саднящая ссадина на левой щеке не в счет.

«Топтер, что ли, прислали бы», – подумал Самум, изнывая от палящего зноя, но тут же вспомнил, что он недавно устроил на посадочной площадке гаюнов, и тяжело вздохнул.

Винтокрыл все же вскоре появился и совершил посадку недалеко за барханами. Рация вездехода пискнула вызовом. Солдаты, получив приказ, изменили курс, направив вездеход к приземлившейся машине.

Встречающих было двое. Крепкие штурмовики дожидались пленника, стоя в тени машины.

Диверсант решил не разыгрывать из себя жертву взрыва. Когда вездеход остановился, он самостоятельно выбрался из него на песок, где тут же был тщательно обыскан и окольцован наручниками. Толчок в спину – и через минуту диверсант уже сидел между двумя сопровождающими в десантном отделении летательного аппарата.

Полет длился недолго. В распахнувшийся после посадки люк дохнуло жаром. Лучи Хохайя ненадолго ослепили пленника, но, привыкнув, он увидел знакомый пейзаж. Площадка для топтеров, невдалеке – палаточный город, к которому штурмовики и повели пленника. Единственной разницей с предыдущей картиной было отсутствие рядом с раскинувшимся лагерем огромных туш транспортников.

«Молодцы, быстро учатся», – мелькнуло в голове у психолога, вспомнившего свой недавний ночной налет.

– Господин майор, солнечник доставлен, – донесся до диверсанта из‑за тонкой стенки купола доклад вошедшего туда штурмовика.

– Как он?

– Внешне в полном порядке.

– Давайте его сюда.

Полог, закрывающий вход в купол, открылся, и появившийся в проеме штурмовик махнул своему товарищу рукой. Получив очередной толчок в плечо, Самум вошел под купол и огляделся. Внутри все было по походному. Раскладная кровать, стулья, стол, за которым сидел сухощавый гаюн в полевой армейской форме. На столешнице блок голографа, аппарат связи с развернутой антенной.

– Присаживайтесь, – предложил хозяин палатки, указывая на стул, стоящий напротив него через стол. – Снимите наручники и можете быть свободны, – отдал он распоряжение конвойным.

Браслеты были сняты, и, растирая запястья, диверсант занял предложенное ему место.

– Воды? – вежливо предложил хозяин.

– Не откажусь, – ответил Самум и, получив охлажденный напиток, с удовольствием начал пить.

– Поговорим, – дождавшись, пока стакан опустел, предложил майор, одновременно вкладывая в слово и утвердительную, и вопросительную интонацию.