Мне хотелось бы верить, что Малкольм до конца хранил верность Куши, но, честно говоря, это кажется маловероятным. А Малкольма я спрашивать не собираюсь.

Малкольм вначале предложил остановиться в «Дорчестере», но я напомнил, что его там слишком хорошо знают, и уговорил поселиться в «Савое».

– Номер люкс, – обратился Малкольм к портье, когда мы прошли в холл гостиницы. – Две спальни, две душевых и гостиная. И пришлите туда бутылку «Боллинджера», немедленно.

Мне совсем не хотелось шампанского, но Малкольму нужно было выпить. Он заказал еще омлет и копченую семгу, две порции, в номер. И бутылку бренди «Хайн Антик», и коробку сигар – чтобы чувствовать себя как дома.

От нечего делать я подсчитал сегодняшние расходы Малкольма: литой серебряный кубок, чистокровный жеребенок за два миллиона гиней, страховка на него, счет в кембриджской гостинице, чаевые швейцару и таксисту, и водителю «Роллс-Ройса», шикарный номер люкс в «Савое» с обслуживанием… Интересно, сколько у него на самом деле денег? И неужели он в самом деле собирается пустить все состояние на ветер?

Мы поужинали и выпили по стаканчику бренди, все еще не вполне в согласии друг с другом. За три года отчужденности между нами пролегла пропасть, преодолеть которую оказалось не так просто, как я думал. Я очень отчетливо ощущал эту пропасть и, даже когда говорил отцу, что люблю его, подразумевал скорее того Малкольма, который остался в моей памяти и которого я действительно любил, чем этого человека, что сейчас сидел передо мной. И еще я понимал, что если останусь сейчас с ним, как обещал, то узнаю его снова и несколько с другой стороны. Собственно, мы оба сможем заново узнать друг друга.

– На днях поедем в Австралию, – сказал Малкольм, аккуратно стряхивая пепел с сигары.

– Да?

– Нам нужны визы. Где твой паспорт?

– В квартире. А твой?

– Дома.

– Значит, я их завтра заберу. Ты останешься здесь.

Сказав это, я немного помолчал и поинтересовался:

– У тебя в Австралии какие-то дела?

– Посмотрим золотые рудники, – ответил Малкольм. – И кенгуру.

После небольшой заминки я сказал:

– Мы не можем позволить себе просто прятаться. Мы должны отыскать того, кто пытался убить тебя, и прекратить эти нападения.

– Бегство меня вполне устраивает, – сказал Малкольм. – Что ты думаешь о недельке в Сингапуре по пути в Австралию?

– Как скажешь. Только… в пятницу я собирался участвовать в скачках в Сэндауне.

– Никогда не мог понять, почему тебе это так нравится. Все эти сырые, холодные дни под открытым небом. Все эти падения с лошади…

– Тебе так же будоражит кровь твое золото.

– Опасность? – Он приподнял бровь. – И это тихий, спокойный, воспитанный Ян? Жизнь скучна без риска, я угадал?

– В этом нет ничего сверхъестественного.

Я всегда участвовал в скачках как любитель, бесплатно. Что-то все время удерживало меня от того, чтобы полностью посвятить себя верховой езде, а иначе невозможно стать профессиональным жокеем. Скачки были моим любимым развлечением, но не целью всей жизни, поэтому я никогда не достигну высот мастерства, необходимых, чтобы состязаться с профессионалами. Мне просто нравилось участвовать в скачках, поддерживать дружеские отношения с жокеями. Я любил суету раздевалок и весовых, чистое небо над беговой дорожкой, самих лошадей. И, конечно, надо признать, – риск.

Малкольм сказал:

– Как ты уже успел убедиться, оставаться рядом со мной далеко не безопасно.

– Поэтому я и остался.

Малкольм изумленно уставился на меня, потом рассмеялся и сказал:

– Боже мой! Я думал, я тебя знаю. Похоже, что не очень.

Он допил свое бренди, потушил сигару и отправился спать. Утром поднялся раньше меня, и, когда я, в трусах и сорочке, в которых спал, выбрался в гостиную, Малкольм сидел на диване, завернувшись в купальный халат, и листал «Спортивную жизнь».

– Я заказал завтрак, – сообщил он. – И – обо мне пишут газеты. Как тебе это нравится?

Я посмотрел, куда он указывал пальцем. Действительно, там было его имя, ближе к концу подробнейшего отчета о вчерашнем аукционе. «Лот номер семьдесят девять, первоклассный жеребенок, два миллиона семьдесят тысяч гиней – Малкольм Пемброк».

Он положил газету, вполне довольный собой.

– Ну, так чем мы сегодня займемся?

– Нужно вызвать твоего частного сыщика и найти тренера для жеребенка. Я привезу наши паспорта и кое-что из одежды, а ты пока останешься здесь.

На удивление, Малкольм не возражал, только попросил меня не задерживаться надолго. Он задумчиво разглядывал подсохшую ссадину на моем правом бедре и кровоподтек вокруг нее, успевший уже посинеть.

– Небольшая проблема, – сказал Малкольм. – У меня нет с собой телефона этого сыщика.

– Мы можем нанять кого-нибудь другого. В справочнике должны быть такие объявления.

– Твоя мать наверняка знает его телефон. Да, у Джойси он, конечно, остался.

– Откуда ей его знать?

Малкольм беззаботно пояснил: