Немного подумав, он кивнул:

– Стойте там, значит.

Я рассудил, что, если чем-нибудь испугаю его, в доме произойдет еще одно убийство. А потому очень медленно и осторожно открыл чемодан и выложил прямо на пол отцовское белье, пижаму и прочее. Затем я также медленно достал из кармана бумажник, нашел кредитную карточку и положил так, чтобы видно было имя владельца. Потом осторожно отступил назад на несколько шагов от этой «выставки», пока не уперся спиной в закрытую на замок парадную дверь.

Подозрительный пожилой садовник прошел вперед и исследовал разложенные вещи, опуская взгляд на какие-то доли секунды, и почти не выпускал меня из виду, не оставляя никакой возможности броситься на него.

– Здесь его паспорт, – обвиняющим тоном заявил он.

– Отец просил привезти его.

– Где он? – спросил садовник. – Куда он делся?

– Я должен встретиться с ним и передать паспорт. Где он сейчас, я не знаю. – Я помолчал, потом продолжил: – Я действительно его сын. Вы, должно быть, здесь недавно. Я не видел вас раньше.

– Два года, – он как будто оправдывался. – Я работаю здесь уже два года.

Похоже, старик неожиданно решил мне поверить и чуть ли не с извинениями опустил ружье.

– Я был уверен, что дом заперт, и тут увидел, как вы поднимаетесь по лестнице.

– Непорядок, – согласился я.

Он кивнул на вещи Малкольма:

– Вы их, наверное, уложите обратно.

Я так и сделал. Садовник все еще не спускал с меня глаз.

– Вы храбрый человек, раз решились прийти сюда, – сказал я. – Вы же думали, что я грабитель.

Он расправил плечи хорошо заученным движением:

– Я служил в армии, сэр, – потом расслабился и пожал плечами. – Сказать по правде, я собирался только тихонько позвонить в полицию, а тут вы как раз стали спускаться…

– А… ружье?

– Прихватил с собой на всякий случай. Я охочусь на кроликов… так что дробовик всегда под рукой.

Я кивнул. Наверное, это было его собственное ружье. У Малкольма никогда не было оружия, сколько я его помнил.

– Отец заплатил вам за эту неделю? – спросил я. Глаза садовника загорелись надеждой.

– Он заплатил в прошлую пятницу, как обычно. А утром в субботу позвонил мне домой и попросил забрать к себе собак. Присмотреть за ними, как я обычно делаю, когда хозяин в отъезде. Так я и сделал. Только он положил трубку прежде, чем я успел спросить, как долго его не будет.

Я достал чековую книжку и выписал чек на сумму, которую он назвал – его обычная плата за неделю. Как выяснилось, звали садовника Артур Белбрук. Я отдал ему чек и спросил, нет ли здесь еще кого-нибудь, кому отец не заплатил за работу.

Садовник покачал головой.

– Горничная ушла, еще когда госпожу Пемброк… э-э… убили. Сказала, что не останется здесь ни за какие коврижки. Эта картина все время стоит у нее перед глазами.

– А где именно госпожу Пемброк… э-э… убили?

– Я покажу, если хотите, – предложил он, пряча чек в карман. – Это за домом, в теплице.

Однако повел он меня не к старой, знакомой с детства теплице в дворике позади кухни, а в глубь сада, к ажурной восьмиугольной конструкции из сваренных стальных прутьев, выкрашенных в белый цвет. Сооружение с виду напоминало причудливую птичью клетку. Оно, вероятно, было задумано как уединенный летний домик-беседка в дальней части сада. Издалека внутри домика можно было разглядеть только огромное количество цветущей герани.

– Ну и ну… – только и сказал я.

– Эх… – Артур Белбрук выразил свое неодобрение одним вздохом и отворил застекленную металлическую дверцу.

– Эта теплица обошлась хозяину в целое состояние, – сообщил Белбрук. – И притом летом здесь слишком жарко. Такие условия может выдержать только герань. Госпожа Пемброк обожала герань.

На одной из подставок стоял плоский ящик со свежим компостом, почти полный. И без крышки, чтобы удобнее было набирать компост. Коробка с маленькими горшочками стояла рядом, в некоторых уже были посажены коротенькие черенки.

Я с отвращением смотрел на этот компост.

– Здесь это и случилось?

– Как раз здесь, – начал объяснять садовник. – Бедная леди. Никому не пожелаю такой смерти, каким бы ни был человек.

– Да, – согласился я. Внезапная догадка ошеломила меня. – Это ведь вы первым ее нашли?

– Я, как всегда, около четырех часов ушел домой. Но часов в семь вышел прогуляться и решил заглянуть сюда, проверить, все ли здесь в порядке после ее ухода. Понимаете, она развлекалась, играя в садовницу. Никогда не мыла за собой инструменты, бросала где попало – в этом роде. – Он посмотрел на дощатый пол, как будто снова видел здесь тело. – Леди лежала лицом вниз, и я перевернул ее. Она была мертвой, это точно. Кожа белая, как всегда, только вся в этих розовых пятнах. Они сказали, эти пятна из-за удушья, асфиксии. У нее в легких нашли куски навоза. Бедная леди!