Вторая причина, по которой испанская инквизиция из нашего исторического далека кажется чудовищно жестокой — церемония аутодафе. Всем памятны гравюры, на которых изображены длинные вереницы осуждённых. Тем не менее это чисто зрительная иллюзия.

Николай Бессонов. Мост. Х., м. 2000 г.

Грешников, идущих под конвоем, копили для пущей торжественности целый год. Но очень немногие из них попадали на костёр. Большинство выводили из тюрьмы с целью провести по улицам в позорной одежде, выслушать покаяние, может быть, высечь — и потом отпустить на свободу. Зато как эффектно выглядела процессия со стороны!

Священники, стража, знамёна инквизиции. Высокие острые колпаки и санбенито, разрисованные чертями. Испанцы вообще мастера устраивать массовые мероприятия, будь то бои быков или крестные ходы…

Повторюсь еще раз. Колдуньи среди осужденных встречались редко. Во всём, что касалось колдовства, Испания была оазисом спокойствия.

Если кто-то решил, что наш разговор о динамике ведовских процессов подошел к концу, он сильно ошибается. Да, священные трибуналы фактически самоустранились от охоты на ведьм. Но это вовсе не значит, что процессы заглохли. Наоборот. Только теперь всё по-настоящему начинается! Посмотрим ещё раз на карту Европы. Она ярко иллюминирована. Костры вспыхивают повсюду. Интервалы между вспышками всё короче. Есть области, похожие на большие светящиеся очаги. Некоторые города на целые месяцы, а то и на годы превращаются в бесперебойно работающие крематории. Кое-где не проходит недели без казни очередного десятка беспомощных женщин. Вырабатывается новый тип людей. Судья — массовый убийца. Прежние инквизиторы — дети по сравнению с новыми фанатиками. Судьи работают как заведённые машины, штампуя притвор за приговором. Там, где обосновались эти изверги, гибнут сотни жертв. А по мелким городам и деревням рыскают их подражатели — палачи рангом помельче.

Террор XVI–XVII веков возник не на пустом месте. Корни помешательства уже описаны. За период своего господства инквизиция посеяла в людских душах ядовитые семена. Теперь суеверия дали пышные всходы. Население стран, откуда инквизиции пришлось убраться, привыкло видеть в ведьмах страшную опасность. Лишившись «защиты» со стороны духовных властей, оно возопило о помощи к властям светским. В существовании ведьм простой народ больше не сомневался. Светские суды стали вести дела о колдовстве и проявили при этом такую жестокость, что затмили славу инквизиции времён её могущества.

Между прочим, сократив частоту казней, инквизиция не перестала вредно влиять на умы. Под эгидой священных трибуналов продолжали печататься трактаты, полные мракобесия. Из-за подобной литературы охота на ведьм тянулась вплоть до эпохи просветителей-энциклопедистов.

Ян Люйкен. Костер в Амстердаме в 1549 г. Гравюра. Конец XVII в.

Светские суды практически без изменений переняли отработанную технологию расправ. Пытки в застенке и конфискации собственности вкупе с полным отсутствием у обвиняемой защиты — все эти недостойные приёмы пришлись ко двору. Ареной грандиозной охоты на ведьм стали Франция, Нидерланды, Швейцария, и конечно же германские княжества. Одно за другим появились уложения о колдовстве, например, бамбергское уложение 1507 года и Каролинский кодекс 1532 года. Эти законы обрекли на мучительную смерть десятки тысяч женщин, причём кое-где они продолжали и далее ужесточаться. Саксонский свод законов, принятый в 1532 году, оказался ещё хуже Каролины. Положение усугублялось тем, что власть пытать и казнить за такое малодоказуемое преступление, как колдовство, оказалась в руках не только образованных юристов, но и грубых суеверных неучей.

Реформация, охватившая половину Европы, не исправила ситуацию. Теоретически что-то могло измениться, поскольку католические догматы подверглись значительной корректировке.

Протестанты осудили торговлю индульгенциями.

Отвергли непогрешимость Римского Папы. Выгнали инквизиторов. Церковные обряды упростились, поклонение иконам и святым мощам было сочтено предрассудком. Это только часть перемен. Можно долго перечислять, по каким пунктам реформированная Церковь разошлась с католицизмом. Увы, в вопросах колдовства протестанты даже не пытались оспорить правоту своих заклятых врагов. Сам основоположник Реформации, Мартин Лютер восклицал: «Я не имел бы никакого сочувствия к этим ведьмам, я всех бы их сжёг (Lea, 1892 стр. 422)». Подобным образом и Жан Кальвин, едва укрепив свою власть в Женеве, проповедовал перед своими последователями: «Бог прямо повелел, чтобы все ведьмы и колдуньи были убиты (Williams, 1978 стр. 49)». Вера в колдовство и договор с Сатаной вспыхнула при нём с новой силой. В 1545 году женевские тюрьмы были набиты битком. Для новых жертв уже не оставалось места. Палачи изощрялись в пытках и рвали тела на куски раскалёнными щипцами, а тех, кто не желал признаваться, заживо замуровывали в стену. Только с февраля по май состоялось 34 казни (Канторович, 1899 стр. 116).

Кадр из фильма «Торквемада»

Испанскую еретичку привязывают к столбу для сожжения.

После такого почина протестанты не пожелали останавливаться. В Саксонии, Пруссии и других протестантских землях фанатичное рвение привело к ужасающим последствиям. Конечно, если взять численное соотношение жертв, протестанты (согласно исследованиям Мидельфорта) так и не вышли в лидеры. Но надо учитывать, что католическое население Германии в ту пору было значительно больше — а значит, вопрос, кто оказался непримиримей к колдовству, остаётся открытым (Midelfort, 1972 стр. 31).

Сто тысяч казнённых ведьм в Германии — это результат совместных усилий! Два враждующих религиозных лагеря вели общую борьбу с дьяволом при помощи пыток и костров…

Вернёмся к началу ведовских процессов. Так ли всё проело, как говорилось ранее?

Неужели фанатичное ожесточение объясняется только указанными причинами? В это трудно поверить хотя бы потому, что на Руси тоже были свои еретики и даже церковный раскол. Были сожжения тех, кто не соглашался с патриархом по вопросам веры. Но ведь охоты на ведьм не было! Отчего же истоки одинаковы, а исход разный? Чтобы ответить на этот вопрос, надо расширить рамки разговора. У ведовских процессов на Западе много причин, но ни одна из них по отдельности не привела бы к уничтожению женщин. Я уже называл алчность инквизиции. Я уже говорил о роковой булле Папы Иннокентия VIII, которая подкрепила своим авторитетом «Молот ведьм». Из нашего века кажется, что этого достаточно. Реальная история, однако, сложнее, чем может показаться на поверхностный взгляд.

На исходе XV столетия авторитет Римских Пап был не так велик, как прежде.

Иннокентий VIII — это не Григорий VII, которого германский император униженно, на коленях, молил в Каноссе о прощении. Время, когда перед Римом склонялись короли и народы, безвозвратно ушло. Перед появлением буллы о колдовстве Европа видела всякое.

Все помнили пощёчину, которую нанес наместнику Бога на Земле посланник французского короля. Все помнили и о жалком зависимом положении папства в период «авиньонского пленения». Провал христианской экспансии на Восток также можно назвать ударом по папскому авторитету. Несмотря на благословения наследников святого Петра, мусульмане били крестоносцев и постепенно вытесняли их с завоёванных земель.